Ровно 20 лет назад в стране произошел первый и пока последний «вычерк» городка с трехтысячным населением из списка населенных пунктов. В результате землетрясения 28 мая 1995 года в Нефтегорске (Сахалин) рухнули все жилые дома – пятиэтажки, в том числе и та, где жила наша семья до той поры, пока мне не стукнуло шесть лет. Устояли детский сад, памятник Ленину и сараи.

Мы пока не приняли, мы пока в силах справиться сами, а то потом могут сказать нам: отдавайте Курильские острова

По официальным данным, погибло почти две тысячи человек. Подобного соотношения погибших к числу проживавших за последние два–три столетия в мире не наблюдалось. По числу жертв землетрясение стало крупнейшим в истории России.

Я должен был лететь вторым самолетом МЧС из Москвы. Первый борт, говорят, ушел быстро. А вот мы 12 часов просидели на летном поле в Быковском, ожидая погрузки, а потом еще ждали пополнения на летном поле в Иркутске. В общем, мы прибыли в Нефтегорск только на третьи сутки после удара.

Теперь этого «поселка городского типа» нет вообще. Он упразднен. На его месте расположены кладбище, часовня и пустырь.

«Сами справимся»

Начинался день. Над поселком стояли клубы желтой пыли (почва там песчаная) и рев тяжелой техники и вертолетов. На месте пятиэтажек лежали горы плит, обломков мебели, домашней утвари, одежды. Все дома аккуратно сложились внутрь, как карточные. В том числе и мой родной дом № 5, возле вертолетной площадки. Между нашим домом и соседним лежал ряд погибших. Тела были прикрыты брезентом, лишь в одном месте из-под него выпала на песок бледная рука женщины, одетой в ночную сорочку.

Пятиэтажка, которая стояла слева от детсада, не только развалилась, но через час после землетрясения еще и вспыхнула. Те, кто уцелел в руинах после удара, погибли в огне. Спасатели этот дом даже не трогали. В нем жила семья, с которой дружили мои родители. Кажется, главу семьи звали Иван Захарыч – большой коренастый мужик, он часто меня, маленького, сажал к себе на закорки. Мне рассказали, что он жил с сыном и невесткой, и все они в момент удара были дома.

С краю поселка уже стояли полевые кухни, палатка с красным крестом, шатры МЧС. Повар спокойно, по-деловому рассказывала мне: «В первые сутки развалины стучали, плакали. Люди изнутри просили помочь, стонали. Мужики местные начали бульдозерами растаскивать плиты, так еще хуже сделали, задавили тех, кто еще был жив. На второй день стало тише, а сейчас – сами слышите, все молчат».

Еще когда в Москве я собирался на аэродром, по новостям услышал, что Токио предложил своих спасателей. Опыта у японцев, как известно, в этом деле много. К тому же пятью месяцами ранее в самой Японии тоже произошло землетрясение, разрушившее город Кобо. Там погибло пять тысяч. Пока мы добирались, я не слушал новостей, и был уверен, что в Нефтегорске уже застану японцев. Чтобы долететь, им хватило бы считаных часов. Но я встретил на руинах только одного японца – журналиста.

В первые сутки развалины стучали, плакали (фото: Роман Денисов/ТАСС)

В середине дня посреди поселка я увидел главу МЧС Сергея Шойгу и шефа ФАПСИ Александра Старовойтова (потом я узнал, что ФАПСИ создало там телемост с Москвой). Я простодушно спросил: «Сергей Кужугетович, а почему японцы не приехали?» Шойгу посмотрел куда-то в сторону и ответил: «Сами справимся».

Справка

Землетрясение на Сахалине силой семь–девять баллов произошло 27 мая в 17.05 по московскому времени (в 01.05 28 мая по-местному). Из 3,2 тыс. жителей под обломками зданий оказались около двух тысяч человек – в момент катастрофы люди спали. Президент Борис Ельцин выразил соболезнования семьям пострадавших и объявил общенациональный траур.

Только по возвращении в Москву я узнал, что Ельцин отверг предложение японцев о помощи. 31 мая он совершал инспекционную поездку в Истринский район Подмосковья. При посещении керамического завода в Дедовске президент заодно сообщил прессе о том, что иностранную помощь «мы пока не приняли, мы пока в силах справиться сами, а то потом могут сказать нам: отдавайте Курильские острова».

Судя по глобусу, это близко

Мне долго не давал покоя вопрос, правильно ли поступил Ельцин. Десять лет назад, на первый скорбный «юбилей», я опросил участников тех событий, но их рассказы тогда так и не опубликовал. Привожу их сегодня.

В пресс-службе японского посольства мне сообщили, что послания с выражением сочувствия от тогдашнего премьер-министра Мураямы были переданы в адрес Ельцина уже вечером 28 мая. «Была донесена готовность правительства Японии оказать помощь, исходя из гуманных соображений. В состояние готовности к отправке были приведены: команда Отряда помощи при чрезвычайных ситуациях, группа врачей, а также подразделение сил самообороны. Группа врачей, готовившаяся к отправке, состояла из 12 человек», – гласил ответ посольства. Количество людей в составе группы спасателей и подразделения сил самообороны посольству узнать не удалось.

По правилам, в случае просьбы от страны, пострадавшей от стихийного бедствия, команда спасателей покидает Японию в течение 24 часов, команда врачей – в течение 48. «В связи с землетрясением на Сахалине была принята особая система готовности к отправке, было возможно отправить команды быстрее, чем гласят требования», – добавили в пресс-службе.

Более того, сотрудники посольства мне рассказали, что уже 2 июня Ельцин частично взял назад свои слова, сказанные на керамическом заводе. Он направил извинения в Токио, однако не публично, а по дипломатическим каналам.

Его бывший пресс-секретарь Вячеслав Костиков дал такое толкование поведению президента: «Борис Николаевич так обжегся однажды на проблеме Курил, когда он в 1992 году под влиянием некоторых руководителей МИДа готов был на такие компромиссы, которые могли нанести ущерб интересам России. Видимо, его охватил страх попасть впросак в этом вопросе. Потому он отверг любое вмешательство японцев, и даже спасателей, в этом регионе». Тем более, подчеркнул Костиков, что спасательная служба уже тогда была хорошо налажена, и в вопросе прибытия на место землетрясения речь шла о разнице в несколько часов.

В последних словах бывшего пресс-секретаря я имел основание сомневаться, поскольку, повторяю, второй отряд прибыл на место лишь на третьи сутки. И после нашего прибытия из руин спасатели вытащили живыми лишь считаных людей, в том числе на моих глазах – одного девятилетнего мальчика и молодую семейную пару.

Из-под глыб

Тогда же, десять лет назад, я расспросил и одного из спасателей – Андрея Легошина. За годы после Нефтегорска он был повышен до начальника Центроспаса и до замдиректора департамента оперативного управления МЧС. Он напомнил, что уже на вторые сутки туда прибыла инспекция ООН «во главе с господином Флемингом». Эти инспекторы должны давать заключение о необходимости международной помощи, и, по их заключению, этой помощи не требовалось, все было организовано как нужно.

Сам Легошин прибыл на место с первым же отрядом.

«Лично я уже работал через 22 часа после толчка. Были введены в Нефтегорск силы центрального подчинения из Москвы. Помимо того, работал весь Дальний Восток – Магадан, Хабаровск, Приморье, Сибирь, – говорил Андрей Донатович. – Конечно, масштаб-то был не очень там большой. Но концентрация пострадавших оказалась очень велика».

Именно тогда впервые МЧС провело на руинах «час тишины». По словам Легошина, организовать его было сложно. «У меня сложилось впечатление, что сил было даже больше, чем нужно. Мы мешали друг другу. Перед тем, как пустить собак, нужно разогнать людей, отвести технику. Это занимало 20–30 минут. Нужно, чтобы все успокоилось, запахи устоялись. Если мы с собаками два–три раза обследовали, то мы фактически час теряли. А это много. И второе – нам некуда было краны ставить из-за того, что они сталкивались стрелами».

По-моему, потом она умерла

Я возразил, что сам видел на третьи сутки в доме № 21, на краю поселка: лежала женщина с придавленными ногами, возле нее копошились дети, и ее никто не откапывал – все спасатели работали в центре поселка.

«А-а! Секунду! В пещере?» – вспомнил даже спустя десять лет Легошин. Я подтвердил, что в «пещере» – плиты нависали там, как огромный козырек.

«Над ней находились два ребенка. Мы ее нашли достаточно случайно, просто зашли туда и видим – женщина. И у нее была видна голова. Точно, было такое дело! И мы тут же начали доставать. Вечером мы нашли, а когда доставали ее – уже было светло. Нужно было много с нее снять», – рассказывал Легошин.

Да, напомнил я, она слабым голосом, но при этом спокойно говорила: «Здесь мальчик и девочка».

«Да, мальчик и девочка вроде остались живы, а что с ней, я, честно говоря, не знаю. И она лежала рядом со своим умершим мужем, – вспоминал спасатель. – Над ней был сползающий завал. Представляете: вынимаем нижний кирпич, а вся махина начинает ехать вниз. Вот ты вынимаешь, а все это едет. Очень сложно крепить. И там было две плиты, стоячих, достаточно массивных, поверх этого битого кирпича, и поэтому мы снимали с другой стороны. Но один человек сидел с ней – Леша Пахтусов. Он просидел с ней почти сутки, пока к ней не подошли сверху. Там еще два ребенка было, и нужно было буквально по одному камню снимать и крепить… Очень тяжелая женщина была. По-моему, она умерла».

Легошин вздохнул и добавил: «Хотя, наверное, в тех условиях любые силы были бы не лишние».

Я тоже уверен, что любые силы были бы не лишними. Никакого отношения к Курилам эта катастрофа не имела. К слову, север Сахалина японцам вообще никогда не принадлежал, и до Курильских островов оттуда чуть ли не тысяча километров. Ельцину показалось, что эти места рядом.