Пожалуй, ни одна профессия так удачно, с точностью и наглядностью термометра не иллюстрирует градус взаимопонимания в обществе, как московские таксисты.
Московские таксисты представляют собой настоящий анатомический срез нерушимого никакими геополитическими кознями союза республик давно свободных, но до сих пор понаезжающих в суматошно затоптанную Москву.
И если вы не пожалеете внимания, терпения и доброжелательности, всего лишь за одну краткую поездку любой из них запросто наговорит вам на статью. В литературном смысле этого неоднозначного слова…
Из аэропорта в город в четыре часа утра меня вёз шофёр-белорус родом из Могилёва. Тяжёлые влажные хлопья полусонного снега в свете стылых фонарей прямо на глазах превращались в жидкую грязь, а вдоль дороги сикось-накось стояли, приткнувшись в аварийном одиночествe, жёлтые машины такси. Я насчитала аж шесть штук. Рядом с машинами, мрачные и раскосые, угрюмо топтались водители азиатской внешности, a сотрудники ГАИ хладнокровно констатировали привычные повреждения.
– Терпеть не могу таджиков! – в сердцах сказал везущий меня шофёр. – Вот ведь понаехали вроде бы на стройки, а теперь все как один подались в такси! Города не знают, водить не умеют, работают круглосуточно, засыпают на ходу. Каждый день бьются. Понаехали...
– А вы москвич?
– Я белорус, из Могилёва.
– А как сейчас в Могилёве?
– Bсё сложно, особенно с работой, да и со всем остальным как-то не яснее. Как-то мрачно и непонятно. В общем, как везде, только без таджиков. Мы, белорусы, народ спокойный, если нас не трогать. Но в генах у нас – партизанщина, только разозли! Вот сейчас всех шатают, шатают, пытаются друг на друга раскачать...
– На таджиков?
– Что, таджики? Это они здесь таджики, на нервы действуют. А случись чего, мы за каждого таджика так отпартизаним, что мало не покажется.
- Путин утвердил изменения в Стратегии государственной национальной политики
- Москвичи стали терпимее к разным национальностям
- В России прошел «Большой этнографический диктант»
– Kто кому мало не покажет?
– Ну какая вы бестолковая: все мы здесь гудим друг на друга, да? Все друг другом недовольны. А если нам попробуют опять клин вбить, да на всех вместе пойдут с какой-нибудь хренотенью, так я же первый за этих идиотов лично драться полезу. Говорю же, партизанщина у нас в крови, намертво въелась...
– Партизаны, говоришь? – усмехается шофёр, везущий меня на следующий день в Останкино. – Знаем мы этих партизан! Не люблю белорусов. Один такой партизан меня на прошлой неделе чуть в кювет не отправил, падла! Не давал, партизан, справа обойти! Я и номер себе записал – минский, хотел найти и отпартизанить ему, как за такое полагается. Да эти белорусы хуже таджиков! Понаехали, понимаешь!
– А вы москвич?
– Я из Владикавказа.
– Ну и как там?
– Да как везде. Всё сложно, работы нет совсем, зарплаты – ещё меньше, чем работы. Зато воздух чистый. Я вот съезжу, отдышусь и обратно сюда – в копоть. Раньше я там на звероферме работал, нутрий кормил. Потом всё накрылось, как повсюду. Поехал в Москву, сдал на шофёра. Нас тогда строго отбирали, экзамены сдавали всякие, отсеивали здорово. А теперь, с этими гуглами-муглами, яндексами-уяндексами, берут кого попало! Нет, я, конечно, понимаю: если бы во Владикавказе были московские зарплаты, к нам понаехали бы все москвичи. И таджики с ними.
– Не любите таджиков?
– А за что их любить?
– А если война и все на нас – на белорусов, на таджиков, на владикавказцев?
– Ну, загнули! Если война, пусть только сунутся!
– За таджиков будет воевать?
– Да за всех станем, не проблема! Одно дело, если я сам ему морду набью, и совсем другое, если кто-то чужой, со стороны полезет разбираться. Своих не сдаём.
– А они разве свои?
– А то чьи же! Союз он как был «союз», так и есть союз, кто бы куда ни разбежался. Понадобится, встанем вместе. А куда деваться?
Из Останкино в Гольяново меня вёз Варик – москвич, армянин и пламенный гольяновец: несмотря на очевидные неудобства, лучшего района, конечно, нет во всей Москве. Там, где в моём детстве дымилась пахучими испарениями болотистая лужа, в которой мы ловили головастиков, теперь чистые пруды, вокруг – аккуратные собачники, с пакетиками. Из тех руин, где мы играли в старую крепость и откуда нашу команду гоняли с участковым, поотстроили чудный храм. И лес совсем рядом – прыгай на лыжи, дуй в Метрогородок. Белок тьма, а иногда и лоси подходят к самому шоссе...
– Ну а вы кого не любите – таджиков, белорусов? Может, азербайджанцев? Меня недавно вёз один азербайджанец: убеждал не шастать по командировкам без мужа и надеть на голову платок...– Мне людей возить интересно. А интересных людей ещё и радостно возить. Недавно Дроздова вёз, знаете, Николай Николаича? Спросил у него насчёт «Последнего героя»: ну, знаете, взаправду они там или всё-таки были послабления на съёмках? Говорит, всё по-честному, без дураков! Вообще, если разобраться, мы все хоть и «понаехали», а всё равно получается как из одного большого семейства. Вроде бы когда-то все переругались и не разговариваем. Но ведь на одном языке общаемся, даже если говорим на разных. Значит, все свои...
