Ну что, все уже наездились на озеро Гарда? Наелись пармезана? Налюбовались-наахались фахверковыми домиками долины реки Мозель, уплетая сосиски? Вообще-то пора бы уже посмотреть, что происходит за МКАДом и какие прекрасные старые города там стоят. В них происходит совсем другая жизнь, которая многим пишущим просто недоступна.

«Ах, озеро Комо, ах, сумочки Gucci». Это давно неинтересно. Посмотрите лучше Тверь, Смоленск, Можайск, Боровск – пока они еще стоят. Особенно Боровск. На примере Боровска вдруг стало понятно, что на просторах России не только много старых и красивых городов, но и то, что они постоянно под угрозой.

Для меня отправной точкой стала «карточка» проекта #мойзакон с Тиной Канделаки: «Жалко терять города. Новоделы строить – не историю писать». Если уж гламурные девушки стали волноваться по поводу потери городов, то что вообще происходит?

Оказывается, гремит чудовищный скандал по поводу сноса исторической части Боровска – города, где стоит прекрасный монастырь и явственно присутствует церковная власть, которая как-то не сильно высказывалась по вопросам актуального сноса истории. А дословно сюжет таков:

«В городе Боровске Калужской области под снос попали исторические здания в центральных кварталах. В постановлении местной администрации говорится о купеческих домах XIX – начала ХХ века. Некоторые постройки могут быть старше. Их разбирают по программе переселения из ветхого и аварийного жилья, предполагающей снос либо восстановление домов после выселения жителей. Снос домов в Боровске начался 13 октября: рабочие уничтожили дом постройки XIX века на улице Ленина. Через три дня экскаваторы пригнали к дому 31 на улице Володарского. Здание обладало статусом памятника, его снос запрещает федеральный закон. К вечеру от строения осталась груда камней и досок».

Всё происходило бы так и дальше – в тишине, но за Боровск вдруг вписалась широкая общественность. В отличие от прочих случаев разрушения архитектурного наследия, общественность состояла не из местных активистов, которые, как и все жители малых городов, слишком доступны для мести со стороны руководства города, а буквально из всей страны (начиная с Москвы, естественно).

В набат забили профильные телеграмм-каналы типа «Архитектурные излишества» с такой же узкозаточенной аудиторией. Их голос подхватили те, что покрупнее и специализируется на вопросах внутренней политики, в том числе популярные персоны – вроде той же Тины Канделаки с ее собственным каналом и журналистки Екатерины Винокуровой. Всё это вылилось в широкомасштабную кампанию «Прекратить сносить Боровск». Начались переговоры с мэром – и местная власть включила заднюю передачу.

Дошло до того, что в минувшую субботу в Боровск отправились волонтеры – помогать спасти то, что еще можно спасти.  

Особенно прекрасны сюжеты о том, как исторический центр Боровска теперь спасают всем городом – с участием в том числе мэра, который и подписывал указ о сносе «ветхого жилья». Спрашивают его: как же так, вы все-таки «за» или «против»? Ответ: «Ну, стоит ли ворошить прошлое».

Знаете, что это значит? Что некоторые руководители умеют менять свое мнение на противоположное прямо в режиме онлайн. Я не говорю, что это что-то плохое. Просто, видать, наступило такое время (уроки выборов сильно дисциплинировали руководящую публику), что уже невозможно просто так сказать: «Короче, я сказал ломать, значит ломать». Поди мы не в армии, мы свое отслужили.

А благодаря чему именно кристаллизовалось общественное мнение – телеграмму, телефону или телевизору, это совсем неважно. Это не более чем медиум. Как отметил публицист Ортега:

«Это очень важно, и хотелось бы, чтобы сюжет про Боровск окончательно зафиксировал ясный факт: большая часть всякого дурного самоуправства происходит только из-за отсутствия общественной огласки».  

То есть промолчали бы – и всё было бы как всегда.

Вообще-то это логично. Откуда мэр города должен знать, что все вокруг не согласны с его решением? Он же не телепат в конце концов.

Но есть и еще одна проблема. У нас малых городов типа Боровска – старинных, дышащих на ладан и все равно умудряющихся составлять собой красу России – аж семьсот штук. Сказать высокопарно – они и есть основа понятия «Россия». Именно по приукрашенным склерозом картинкам этих мест русский эмигрант роняет слезу, сидя с пивом на площади отполированного до блеска немецкого средневекового городка, который и на карте-то хрен найдешь.

Но Бог с ним, с эмигрантом. Вы молодым-то что будете показывать, какие картинки с вязью «Россия»? Право, ну не мавзолей же на Красной площади. Правильно все сказала Тина Канделаки, с которой для меня началась вся эта история:

«Странно требовать от школьников знания и уважения российской истории, когда они видят, как ее рушат в щепки ради очередного бетонного человейника или автостоянки».

Спасение малых городов, которые и есть история страны, на какое-то время может стать вполне рабочей национальной идеей.

А еще – не надо смиряться с плохими решениями местных властей, принимая их как неизбежные. Чаще всего именно ваше молчание считается знаком согласия.