«Интернет против телевидения» – это противопоставление давно стало общим местом… в полит-интернете. Каждому школьнику известно, что «зомбоящик» смотрят лишь нищие духом. Телевизор враждебен свободной мысли, зомбирует своих добровольных жертв, отравляет их мозг пропагандой и распространяет атмосферу ненависти.
Механизм лайков и репостов играет на тайной страсти/страхе почти каждого из нас
То ли дело интернет: приют свободомыслия, где каждый может спокойно ознакомиться с десятком точек зрения и выбрать себе подходящую, смело высказать собственное мнение, поспорить со всеми, кто не согласен, и, быть может, даже родить в споре истину!
Все хорошо в этой картинке, вот только реальность слишком уж явно ей противоречит. Информационные войны давно переместились в интернет: количество фейков и ботов здесь зашкаливает за все мыслимые пределы. Но это еще не так страшно – страшнее, когда в ботов превращаются люди вполне живые, даже хорошо знакомые в реале.
Какая-нибудь немолодая мать семейства, в жизни человек интеллигентный и симпатичный, в соцсетях вдруг совершенно преображается: постит горы бредовых околополитических текстов и демотиваторов, то ли перепощивает, то ли уже сама генерирует злобные выкрики в адрес «ваты» или «либерастов», ожесточенно и истерично нападает на инакомыслящих… Знакомая картина?
Один и тот же человек в реале и в Сети порой ведет себя настолько по-разному, что это всерьез пугает и наводит на мысль об одержимости – особенно когда сетевые привычки начинают выплескиваться и в реал.
А те, кто до одержимости не доходит, зачастую говорят о политрунете как о тяжелой, токсичной среде, в которой вариться постоянно – все равно что плавать в кислоте. Да, интернет дает массу информации, помогает быть на связи, неоценим для самовыражения и самоорганизации… вот только долго находиться там нельзя.
Нырнул – и быстро назад. Иначе – раздражение, злость, подавленность и стойкое ощущение, что по душе потопталось стадо бешеных слонов, обеспечены тебе надолго.
Любопытно, возникает ли такой эффект от просмотра телепередач?
Телевизор я перестала смотреть, когда это еще не было мейнстримом – в начале 90-х. Однако в последнее время, наслушавшись разговоров об адской машине пропаганды, об атмосфере ненависти, техниках зомбирования, демонических киселевых и соловьевых, попробовала возобновить это занятие. Из любопытства. Интересно же узнать, что за ужасы наводят дрожь на самых закаленных бойцов политрунета?
Результаты оказались неожиданными. Трудно сказать, как воспринимает телевидение девственный зритель, никогда не бывавший в интернете (впрочем, остались ли такие?). Однако прошедшему интернет-крещение «зомбоящик» кажется удивительно… беззубым. Он действительно транслирует пропаганду – но в какой-то мягкой, почти задумчивой, вегетарианской манере.
Ты ведь тоже возмущен, ну-ка, скажи, возмущен?! Значит, ставь лайк! Перепост! Подпиши петицию! (фото: Dado Ruvic/Reuters)
|
Пресловутые новости Первого канала официозны и водянисты, словно советская программа «Время», и навевают такую же дремоту. НТВ пободрее – вот оно со злорадными комментариями показывает нижегородскую охоту на Касьянова: но глаза-то у нас не купленные, мы видим, как пожилой человек в очках с ошалелым и несчастным видом бежит по коридору, а за ним, в худших традициях «революції гiдності», мчится улюлюкающая толпа гопников – и чувствуем только жалость к Касьянову и неловкость за НТВ, транслирующий это позорище на всю страну.
Участники политических ток-шоу истошно орут друг на друга, зачастую выкрикивают какие-то глупости или гадости – но ничего такого, чего бы мы уже десять раз не прочли в интернете; и, в отличие от интернета, здесь их ужимки и прыжки не задевают. Они существуют в своей реальности – где-то там, далеко, в прозрачном аквариуме. Спорят друг с другом, а не с нами. И в любой момент их можно просто выключить.
Рожденное до эпохи постмодерна, телевидение сугубо монологично: интерактивности в нем даже меньше, чем в радио, где все-таки предусмотрена опция «звонков в студию». Обычно в этом видят недостаток: телевизор, мол, талдычит свое, не позволяя ни усомниться, ни ответить.
Телезрителю отводится роль пассивного потребителя «картинки», его собственное мнение никому не интересно. Но точно ли это порок? Точнее, верно ли, что это только порок?
Как ни странно это прозвучит, телевизор обращается в первую очередь к разуму телезрителя. Он преподносит зрителю определенную картину мира – бесспорно, искаженную, препарированную пропагандой – а затем умолкает в терпеливом ожидании. Не требует ярких эмоциональных реакций, не ждет немедленного ответа – да и вообще какого-то ответа, коль уж на то пошло.
Зритель волен согласиться с тем, что ему показали, или не согласиться, или пожать плечами и уйти на кухню пить чай. «Горячие новости» и политические треволнения не задевают его лично – разве что по касательной.
Даже если его разум возмущенный вскипит от очередной истории о злодеяниях нидерландских геев или львовских бандеровцев – излить свой праведный гнев он сможет разве что соседу на лавочке; и сосед сочувственно покивает, согласится, что гомобандеровцы совсем озверели, а потом эти двое заговорят о предстоящей свадьбе дочери, или о сокращении на работе, словом, о чем-то куда более для них близком и интересном. О чем-то настоящем.
#{smallinfographicright=781990}Не то в интернете. Все тридцать лет своего существования Сеть движется в сторону большей, большей, большей интерактивности. Обитатель виртуального мира – никак не «зритель» и не «читатель»: он всегда участник. Идеальный интернет-пользователь – тот, кто кликает, лайкает, репостит на автомате, у кого комменты и статусы выделяются непроизвольно, как слюна.
Действительно, в отличие от телевизора, в интернете можно сравнить разные точки зрения, проверить информацию, задать уточняющие вопросы, добраться до первоисточника. Но это доступно лишь тем, кто изначально в этом заинтересован и умеет искать.
А большинство сетевых жителей до этой стадии просто не добираются: пропаганда (самых разных направлений) атакует их со всех сторон понятными картинками, крикливыми заголовками, «шокирующими фактами», взвинченным тоном, экспрессивной лексикой… а главное, настойчивым требованием отвечать на пропаганду, и отвечать не разумом, а чувствами и волей – эмоционально и деятельно.
Вот бедные больные детки: тебе жаль их, ведь правда, жаль?! А вот безобразный поступок чиновника: ты ведь тоже возмущен, ну-ка, скажи, возмущен?! Значит, ставь лайк! Перепост! Подпиши петицию! Кинь сто рублей на такие-то реквизиты! В знак солидарности поставь на аватарку французский флаг! А теперь радужный! А теперь серо-буро-малиновый! Не останавливайся, не задумывайся! Не рефлексируй – распространяй!
Ноосфера, в былые времена существовавшая подспудно, почти метафорично, в век интернета стала буквальной и осязаемой. Мы действительно плаваем в едином информационном пространстве – в этаком густом бульоне из текстов и символов, поочередно мусоля во рту, глотая и снова извергая из себя полупереваренные куски фактов, идей, мыслей и чувств, которые до нас уже кто-то ел.
Интернет побуждает к постоянным действиям (пусть и таким микроскопическим, как лайк или перепост) – а действия создают иллюзию активной жизни. Пассивное потребление – будь то книга, кино, театр или телевизор – психологически воспринимается как развлечение и отдых, а значит, не захватывает тебя целиком и довольно быстро заканчивается: «Делу время, потехе час».
Вопрос о том, какая пропаганда «лучше», кажется излишним – не потому даже, что это выбор из двух зол, а потому, что выбора нет
Но «диванный воин» в интернете вовсе не отдыхает: он рубится в Сети, не жалея сил, отбивается от нападений, одерживает победы и терпит поражения, переживает красочную гамму эмоций… пока очередная волна не выбросит его, обессиленного, на берег – и он вдруг обнаружит, что опять всю ночь не спал, и на работу опаздывает, и мир по-прежнему не спасен, и противники коснеют в своих заблуждениях; а от виртуальных побед остался лишь привкус отвращения, опустошенность и смутное ощущение, что кто-то невидимый тобой попользовался и выкинул.
Интернет уничтожает дистанцию между тобой и «условным противником». Телевизор, если и пестует атмосферу ненависти – делает это, так сказать, теоретически. Переход к практике для телезрителя затруднен – уж очень мало шансов встретить на улице зловещего гомобандеровца.
А если и встретишь, вдруг он сдачи даст? Но в интернете «распространить атмосферу ненависти» – раз плюнуть. И «ватники», и «либерасты», и «хрюсы», и любые иные породы оппонентов водятся здесь во множестве: встретить их не составляет труда, выложить в лицо все, что о них думаешь – тем более. И что они тебе сделают? Разве что забанят.
Именно в интернете стали реальностью оруэлловские «пятиминутки ненависти». Если телезритель, увлеченный проповедью какого-нибудь Киселева, вскочит с дивана, начнет махать кулаками, орать и проклинать врагов отечества – все вокруг (и сам Киселев первый, если узнает) посмотрят на него как на психа.
Но сделай то же самое в интернете – и свора единомышленников подхватит твой гневный вопль. А будешь предаваться ненависти регулярно и в красочных выражениях – быть может, станешь популярным блогером.
В интернете ты постоянно находишься как бы «на глазах у людей» и «в кругу своих». И то и другое – иллюзии; но иллюзии цепкие и властные. Механизм лайков и репостов играет на тайной страсти/страхе почти каждого из нас – беспокойстве о том, как оценивают тебя окружающие, и желании, чтобы оценили получше.
Лайк – голая оценка, дистиллированное поглаживание, легкий способ утолить голод на похвалу. Человек, по жизни «недоглаженный», не уверенный в себе или жаждущий внимания и признания – в интернете гарантированно и очень быстро, даже не сознавая того, начнет говорить не то, что думает, а то, что нравится его френдам.
Хуже того: довольно быстро он начнет думать то, что нравится френдам, что уже читал у кого-то из них; и уже перестанет различать, где его собственные мысли, а где чужие.
А иллюзия «тесного кружка единомышленников», создаваемая постоянным взаимным опылением, взаимными комментами, лайками и перепостами, пробуждает стадные инстинкты в самой грубой их форме. Страшно отбиться от стада. Страшно оказаться не таким, как все, вызвать у «своих» неприятие и отчуждение. А всем стадом негодовать и клеймить, плевать в сторону «белых ворон» и топтать отщепенцев – напротив, очень, очень приятно.
Отсюда трагикомические сцены, когда, например, не последний человек в либеральном политическом сообществе Москвы униженно-виноватым тоном, три раза извинившись, сообщает соратникам, что хоть и боится их разочаровать, а все же должен признаться: гложут его сомнения насчет Крыма, точно ли он совсем-совсем не наш? А в комментах мощный хор из десятков голосов: «Какие еще сомнения?!» «Фейсбук», мол, не место для дискуссий.
И не случайно одна из любимых тем для обсуждений и коллективных «товарищеских судов» – то, что какой-нибудь отщепенец в Сети не возмущается, не жалеет и не скорбит там, где все возмущаются, жалеют и скорбят. У всех траур по упавшему самолету – а он, скотина, написал у себя, что костюм для Хеллоуина готовит! Ату его!..
Так исчезает личное пространство; так съеживается, словно шагреневая кожа, свобода не только слова, но даже мыслей и чувств. Символической иллюстрацией этого стала уже упомянутая мода на флаги на аватарках: желая выразить кому-то сочувствие и поддержку, люди раскрашивают свои виртуальные физиономии (и без того плохо различимые в «Фейсбуке») в разные цвета, становятся неузнаваемы и похожи, как близнецы – и не замечают, что это вовсе не о сочувствии, скорее уж о потере собственного лица.
Телевидение и интернет различны не как пропаганда и ее отсутствие – скорее как два вида пропаганды: реакционная и мобилизационная. Телевизор, седой наследник олдскульных авторитарных режимов, врет как дышит, но на сердца и души телезрителей не претендует: ему не обязательно, чтобы его любили, не обязательно даже, чтобы верили – сойдет и вежливое равнодушие, и презрение.Не бунтуют – и слава богу. В этом он подобен классическим авторитарным правительствам, тем, что без стеснения попирают политические и общественные свободы, но не лезут к своим подданным в душу. Ту главную, внутреннюю свободу, о которой Пушкин писал – оставляют в покое.
Тому, кто готовится к боям за власть, напротив, необходимо людей «взбунтовать»: эмоционально раскачать, показать им мир в черно-белых тонах, довести до истерики.
Отучить от независимости и рационального мышления, приучить к стадности, превратить в толпу, легко манипулируемую, готовую не только действовать, но и думать, и чувствовать по команде. Чтобы в нужный момент они стали идеальным пушечным мясом.
Вопрос о том, какая пропаганда «лучше», кажется излишним – не потому даже, что это выбор из двух зол, а потому, что выбора нет. Без телевизора сейчас прожить несложно; без интернета не проживешь никак. А выбирать из двух зол всегда стоит лишь одно – сопротивление обоим.
И все же вспоминаются слова, сказанные давным-давно одним мудрым человеком, в глаза не видавшим ни телевизора, ни интернета. О тех, кто убивает тело, но душу не может убить, а потому не так уж страшен – и о других, тех, кому нужна душа.
