Откровенно тоталитарные режимы и самозабвенно демократические формации замешаны на одной и той же демагогии, где цементирующим элементом является понятие всеобщего равенства. Это самое равенство первым попадает под лошадь в оголтелых скачках и тех и других, желающих осчастливить мир уравниловкой не только изначальных способностей, но и приложенных усилий.
Нивелируя уровни под слабейших, «правящая элита» остается при своем и даже выигрывает от чистоты эксперимента
C некоего неуловимого момента утерявшая узду тоталитарная демократия (я настаиваю именно на этом термине) выходит на одну финишную прямую с вроде бы полной своей противоположностью – любым другим режимом, почитаемым этой «демократией» как «тоталитарный», дабы взмыленно прискакать, щека к щеке, к одному и тому же результату.
Иллюстрация: в данный исторический момент французская система образования достигла абсолютного равенства с некоторыми методами советского социализма брежневской эпохи, познать которые мне когда-то довелось лично.
B уже чадящем угаре перестройки, но еще перед разгаром лихачества девяностых меня, тогда свежевыпущенную из достойного вуза с приличным дипломом и даже с прилагающимися к оному знаниями, попросили прослушать очень славную девочку, приехавшую в Москву для поступления в не менее славный институт из столицы одной из отдаленных, тогда еще дружественных нам республик.
У себя в столице девочка окончила специальную французскую школу с золотой медалью, обрамлением которой служили также сразу несколько почетных грамот с не менее почетных тамошних олимпиад. У родителей девочки ее поступление в московский престижный вуз не вызывало ни малейшего сомнения, учитывая, что при подобных регалиях ей требовалось сдать лишь какую-то жалкую пару экзаменов для всем известной «галочки» и очистки совести. В первую очередь ей необходимо было сдать тот самый французский, к которому прилагался целый арсенал давно заслуженных (в далекой республике) трофеев.
Меня попросили протестировать уровень девочки и присоветовать, чем ей лучше всего занять оставшиеся до вступительных экзаменов три недели.
Опуская детали и замалчивая подробности, скажу, что уровень золотой медалистки из далекой, но дружественной республики соответствовал второму году обучения иностранному языку обычной московской школы или первому году школы специальной. Иными словами, до поступления в желанный московский вуз не хватало примерно семи–девяти лет, которые никоим образом не могли втиснуться в недели, остававшиеся до вступительных.
Мне пришлось открыть неприятную правду маме этой девочки; мама, разумеется, не поверила, оскорбилась, поскандалила и в конце концов стала умолять сделать чудо при интенсивных занятиях за оставшееся время. Я, со своей стороны, рекомендовала приехать на следующий год.
Меня, разумеется, не послушали. Девочка полезла на вступительные в престижный вуз, получила «пару» на первом же экзамене, после чего в истерике билась уже вся семья, а мне звонила одна из лучших наших преподавателей и рассказывала, как она сама когда-то в глубоко брежневский период защищала свою кандидатскую диссертацию под прицелом тогдашней политкорректной уравниловки: ей очень недвусмысленно дали понять, что свою работу она сможет представить на защиту только при условии, что напишет также диссертацию на заданную тему одной «девушке», преподавателю университета из дружественной республики. Уточняю: не «поможет написать» диссертацию, а напишет диссертацию целиком, потому что девушка-преподаватель совсем не говорила по-французски, хоть и преподавала его в дружественной республике.
Во времена далекого брежневского застоя подобные зачинания здравствовали в университетской среде наряду с никому не нужными товарами в магазинах, которые вам навязывали «в нагрузку» к желаемой покупке. Кто подзабыл, вспомните, пригодится.
Так вот, аналогичная ситуация с диаметральной разницей между «местными» уровнями и уровнями еще держащих марку учебных заведений уже так давно отстоялась и закрепилась во французской образовательной системе, что сегодня мало кто с четкостью осознает, когда конкретно это началось, как продвигалось и что теперь с этим делать дальше, потому что корни изначальной демагогии обнажились, как плохие зубы во рту застарелого любителя сладкого на халяву, уже настолько, что даже самым близоруким видно: они гнилые и шатаются...
Варящиеся на местах в собственном соку ученики, привыкшие за годы обучения к среднему баллу 19 из 20, впадают в прострацию и, сразу вслед за ней, в депрессию, оказавшись в учебных заведениях более престижного уровня и обнаружив, что там они соответствуют градации 3 из тех же 20 баллов.
Место «дружественных республик» занимает целый ассортимент «униженных и оскорбленных», которых в понятии тоталитарной демократии необходимо уравнять с более везучими собратьями любой ценой, за исключением приложения усилий.
Это важно: с некоторых пор постановлено считать, что усилие дискриминирует, что посредством усилия слишком амбициозный ученик пытается выбиться из стаи и показать остальным, что он может больше, лучше, быстрее. Это порицается, это опасно. Особенно сейчас, когда вся Европа с придыханием цитирует скандинавов как достигших «удивительных успехов» в образовании (там, у себя, на местах, согласно самолично установленным уровням и оценкам) благодаря полному воплощению в жизнь законов Янте: не думай, что ты особенный; не думай, что ты умнее нас; не думай, что ты хорошо что-то умеешь делать; не думай, что ты можешь нас чему-то научить (для полного смака рекомендую прочесть и обдумать все десять постулатов, см. в энциклопедии).
Если внимательно приглядеться и вдуматься в расширение постепенно, но верно навязываемых миру смыслов, тем же самым принципам Янте сегодня подчиняется весь Eвросоюз. Нивелируя уровни под слабейших, «правящая элита» остается при своем и даже выигрывает от чистоты эксперимента: этим самым слабейшим только при попытке перейти на более престижный уровень станет ясно, что прохода нет и что их изначально демагогично-демократично развели обыкновенной водой из-под крана, как дешевое повидло.
Если раньше именно благодаря оценочной системе, строго ограничивающей уровни, благодаря приобретенным в школьной системе навыкам и личнo приложенным усилиям в любое «элитарное» высшее учебное заведение могли попасть (и емко попадали!) выходцы из самых неблагополучных сфер общества, то теперь отбор окончательно ограничен изначально элитарной принадлежностью. Только дети, получившие приличное образование непосредственно в семьях и в платных заведениях, еще удерживающих традиционные методы обучения и применяющих «дисциплинарный террор» (то есть элементарно заставляющих учеников трудиться, трудиться и трудиться при получении требуемых с них знаний), имеют честно заработанную возможность попасть в еще чего-то стоящие престижные вузы и таким образом продвинуться впоследствии по социальной лестнице.
В то время как официальные речи государственных мужей (и жен) воинствующего европейского социализма утверждают обратное: всеобщее облегчение уровней и программ уравняет шансы и возможности. Именно поэтому соцправительство Франции так рьяно пытается отменить в школах оценки – показатели приложенных усилий, нивелировать программы по самому низкому уровню и облегчить методику преподавания до практического оперирования символами типа «смайлик».
Пример: преподавание истории в колледжах и лицеях с некоторых пор ведется по тематическому, а не хронологическому принципу (история познается не линейно, а в выборочно комиксных моментах), результатом чего миру гордо является полное смешение времен и народов.Последнее достижение подобных рвений только что попало в официальную прессу, отцитировавшую анонимно показательного ученика весьма приличного лицея, который оставил экзаменаторам лета 2015 г. вот такое свидетельство, в дословном переводе (держитесь, люди, вот и осень!).
Из-за того, что немецкие подразделения потопили американские подводные лодки, а Япония напала на Мексику, Соединенные Штаты решают наконец вступить в войну ради собственной безопасности. В результате Германия войну проиграла, и в 1918 г. Вторая мировая наконец закончилась. Из-за того, что СССР нарушил Ялтинское соглашение 1914 года, Соединенные Штаты решают вступить в войну против этого государства. Окончательная победа над коммунизмом случится в Японии: там разбомбят Хиросиму и Нагасаки.
Отметьте (важно!): цитата не единична, а «показательна для примерно 60% отвечающих по предмету».
Можно отхихикать, но лучше призадуматься всерьез. Задолго до того, как в вузах повсеместно начнут преподавать сформированные системой тоталитарной демократии историки, коих обучали полуграмотные филологи, диссертации которым писали не владеющие языками лингвисты.
Системы, как видите, разные на вид, но схожие на вкус при тщательном пережевывании смыслов. А результаты и вовсе одинаковы. Проблема в том, что на данной стадии катастрофы уже совсем непонятно, с чего начинать, куда бежать, за что хвататься.
Сдается мне, что до окончательной победы над коммунизмом в Японии там и здесь еще много чего разбомбят.
