Андрей Громов: Москва без Лужкова

Пока Путин не переназначил Лужкова московским градоначальником, вопросом, а что будет, если Лужкова не будет, никто не задавался. Теперь у нас появилось немного времени, чтобы серьезно подумать об этом.

С тем, что Лужков – зло, согласны сегодня в Москве, пожалуй, все мыслящие люди. Либералы и охранители, верные путинцы и отвязные другороссы, националисты и поклонники массового заселения России мигрантами, болельщики ЦСКА и «Спартака» – все эти люди, столь радикально расходящиеся в основных мировоззренческих принципах, в вопросе о московском градоначальнике на удивление единодушны.

Москва и разбухает - от людей, денег, машин, и все меньше становится похожа на город, где можно жить и работать. К тому же разбухание – процесс конечный: рано или поздно прорвет

Всяческое поношение Лужкова стало уже настолько банальным и всеобщим (виданное ли дело, даже таксисты взялись наперебой ругать московские порядки), что колумнисту, суть деятельности которого говорить вещи неожиданные и радикальные, трудно избавиться от соблазна встать на защиту Лужкова и московской системы управления. Оснований для такой защиты я не нашел никаких, а потому ограничился умственным экспериментом. А именно – решил пофантазировать на тему, а что будет, если устранить это самое зло, то есть Лужкова. Впрочем, чтобы фантазии мои не были пустой абстракцией, сначала пришлось определиться с тем, что именно мы все в данном случае называем злом.

Разумеется, дело не в конкретном человеке – Лужкове Юрии Михайловиче. У московского мэра действительно очень плохой вкус. Однако, положа руку на сердце, много ли вы видели мэров больших городов с хорошим вкусом? У Юрия Михайловича есть жена, но и это дело обычное, а тот факт, что за время мэрства состояние г-жи Батуриной увеличилось на несколько порядков и существенно перевалило за миллиард – при всем желании объяснить только личными качествами Лужкова и его жены не получится. Зло – не в Лужкове, а в системе, им созданной.

Наиболее емко суть этой системы описал председатель казенной палаты из тургеневских «Отцов и детей»: «Каждая пчелочка с каждого цветочка берет взяточку...» Так он представлял себе жизненный цикл природы, «особенно в летний день». Так же устроен и жизненный цикл московской системы. Экономическая деятельность в Москве происходит постольку, поскольку приносит доход людям и структурам, связанным с городской властью. Причем речь давно уже не идет о банальных взятках. Это именно хозяйственная система.

В чем смысл строительства дорог? В том, чтобы выбранные на то структуры получали доход. Сами дороги – побочный эффект, возникающий при реализации этой цели. Собственно, потому и получается, что Третье транспортное кольцо мертво стоит, а обширное строительство дорог последних лет облегчило движение только в одном месте: от Третьего транспортного до метро «Динамо» по Ленинградскому проспекту. Я знаю одного человека, который живет в районе Динамо и добирается теперь домой на 20 минут быстрее, но это – именно побочный эффект от основной деятельности московской хозяйственной системы. Откуда взялась идея установить турникеты в городском транспорте? Традиции, здравый смысл, элементарная логистика – все, казалось бы, противоречит идее устраивать пробки на входе в трамваи и автобусы. Но если принять во внимание, что турникеты не из воздуха берутся, а закупаются на деньги городского бюджета, а кроме них закупается и постоянно обновляется программное обеспечение, то все противоречия – в рамках московской хозяйственной системы, разумеется, – будут сняты. Почему в Москве благоустраивают дворы – потому что есть люди, зарабатывающие на выпуске железных оград. В течение двух лет в Москве поменяли практически все лифты (даже у меня в доме, где стоял роскошный деревянный лифт, который ездил только с третьего этажа на шестой, в среднем два раза в сутки) – это тоже побочный эффект деятельности каких-то структур, освоивших производство (или закупку) лифтов. И так все и во всем.

А теперь закроем глаза и представим себе Москву без Лужкова. Первыми на ум, разумеется, приходят картины апокалипсические. Смена Лужкова приводит к крушению его системы, а она, в свою очередь, к параличу всей жизнедеятельности города, которая являлась «побочным эффектом» освоения денег. Нет системы освоения – нет и побочных эффектов. Дома не строятся, автобусы не ходят, подъезды не убираются, не работают светофоры, не ремонтируются дороги и вообще – полный хаос. Однако данная картина при всей своей выразительности все-таки маловероятна. Во-первых, кроме кланово-коррупционных существуют и другие механизмы управления. А во-вторых, куда более вероятно, что новое руководство города рушить систему не будет (хотя бы потому, что слишком опасно), а просто вместо людей Лужкова поставит на ключевые позиции своих людей. И все будет как прежде, только лица на третьем канале и дне города будут другими.

Юрий Лужков

Вот эта картина выглядит наиболее вероятной. Летний день, светит солнце, «каждая пчелочка с каждого цветочка берет взяточку...». И если опять же положить руку на сердце, то придется признать, что при всех особенностях Москвы и ее системы управления, данная картина не слишком противоречит сегодняшней общероссийской системе хозяйствования.

Однако стабильность – не значит консервация. Смысл стабильности как раз в том, чтобы страна могла меняться и развиваться, но без потрясений и катастроф. Нынешняя московская система неплохо работает на перераспределение нефтедолларов, оседающих в Москве со всей России, но единственная концепция развития, которую она может предложить, – это разбухание. Москва и разбухает – от людей, денег, машин – и все меньше становится похожа на город, где можно жить и работать. К тому же разбухание – процесс конечный: рано или поздно прорвет. Коллапс (транспортный, энергетический, социальный, финансовый) не обязательно случится завтра, но нынешняя система даже при полной мобилизации его может только отсрочить.

А потому единственной некатастрофической картиной будущего Москвы видится смена системы городского хозяйствования. На самом деле еще не все потеряно. Сегодняшняя застройка по принципу «пока наша власть, будем строить где нельзя» оставляет небольшое, но все же пространство для осмысленной застройки «там, где можно и нужно» (например, на месте советских НИИ и непонятных фабрик в районе того же Ленинского проспекта). Радикально изменить транспортную ситуацию в городе быстро не удастся: для этого необходимы очень большие и долгосрочные вложения в строительство метро и лучевых трасс. Но если освоение средств, а не само строительство дорог будет побочным продуктом деятельности системы, то можно будет решать локальные задачи, строить небольшие развязки, разгружая наиболее проблемные места (в том числе и на окраинах), что даст очень значительный эффект. Если немного освободить экономику города от непременной необходимости делиться с чиновниками или работать через их бизнес-структуры, то и нормальные магазины (с нормальным ассортиментом и нормальными ценами) вполне могут появиться в количестве.

Разумеется, эта картина даже в фантазиях не выглядит очень благостной. Где-то будут серьезные сбои, где-то окажется, что интересы города и интересы бизнес-структур разведены очень слабо, а где-то (то есть очень много где) уже очевидны такие проблемы, что выбирать придется между плохим и еще худшим. Более того, когда мы сегодня ругаем московскую систему, то должны себе отдавать отчет в том, что если не все, то очень многие из нас непосредственно питаются от нее и многое потеряют при ее демонтаже.