Мадам Тюссо опять Гросхольц

Нижняя палата французского парламента, не удовлетворившись изъятием из документов таких слов, как «отец», «мать» и «мадмуазель», приняла закон, предписывающий обращаться к женщинам по их девичьей фамилии. С чем связана такая инициатива и какие еще либеральные тренды гуляют по Европе, выясняла газета ВЗГЛЯД.

Национальное собрание Франции большинством голосов (в основном за счет правящих социалистов) приняло законопроект о равенстве полов. Положений, заслуживающих внимания, в нем несколько. Среди них есть как типично социальные (например, отпуск по уходу за ребенком увеличен с полугода до года, а санкции за неуплату алиментов значительно ужесточены), так и более спорные или как минимум оригинальные.

Наметилась новая тенденция: в странах Скандинавии – закоперщиках многих либеральных норм – опять запретили проституцию

К примеру, государственные учреждения и чиновники после вступления закона в силу будут обращаться в документах к замужним женщинам по их девичьей фамилии. При этом еще два года назад чиновникам запретили использовать слово «мадемуазель» – традиционное для французов обращение к незамужним девушкам. Тогда же из формуляров исчезла и сама формулировка «девичья фамилия». Теперь фамилия в браке называется «действующей фамилией», а девичья – «семейной». В этом есть своя логика: обращение «мадам», с одной стороны, прямо указывало на семейное положение, с другой – применялось также к вдовам и к сохранившим фамилию мужа разведенкам, что порождало двусмысленность. Однотипные «мадам» и «месье» двусмысленности лишены априори.

Впрочем, есть примеры стран, где подобную двусмысленность или риск путаницы устраняют и без законов. Так, в США (особенно в деловых кругах) постепенно входит в оборот обращение «миз», которое одинаково применяется и в отношении тех, кто «мисс», и тех, кто «миссис». В России же подобное разделение отпало уже давно – после исчезновения из официальной лексики слова «барышня». Господа сменились гражданами, а потом и товарищами, то есть нивелировался не только семейный статус, но и половая принадлежность.

Во Франции, где общество держится за свои традиции, это нововведение вызвало массу нареканий, но лоббисты перемен действовали весьма активно. Так, в официальном заявлении одной многочисленной феминистской организации отмечалось, что «мужчинам не приходится выбирать между «месье» и «юным девственником».

Что же касается девичьей фамилии, особо отмечено, что отныне она используется «по умолчанию», то есть если есть желание, чтобы к тебе обращались по фамилии мужа, оно будет исполнено. Другое дело, что обоснования этой меры выглядят несколько сомнительными и надуманными. Так, по мнению ряда левых парламентариев, тот факт, что три четверти замужних женщин берут фамилию мужа, – «лишь отражение устарелого взгляда на семью, в которой доминирующую роль играет мужчина, а у женщин нет своих собственных прав».

Также законопроект о равенстве полов запрещает проведение детских конкурсов красоты (которые многие считают если не пропагандой педофилии, то позиционированием ребенка с точки зрения привлекательности и сексуальности). Еще одно положение касается либерализации права на аборты. Если раньше врачи должны были учитывать социальное положение женщины (для обеспеченных женщин одного желания избавиться от ребенка могло быть недостаточно для получения согласия на операцию), то теперь требования снижены по образцу ряда других стран Европы, а также России, где законодательство на сей счет крайне либерально.

Еще одно спорное предписание: к 2017 году в составе совета директоров всех компаний, в которых работают более 250 человек, должно быть не менее 40% женщин (для административных советов всех спортивных федераций установлена другая норма – 25%). Квоты на участие женщин в политике и управлении давно уже являются предметом активного обсуждения в Европе. На сей счет имеется рекомендательная резолюция Европарламента, но у данной инициативы огромное количество противников.

Первопроходцами выступили скандинавы (пример в 2003 году подала Норвегия), сейчас квотирование для женщин существует также в Италии, Испании, Бельгии и ряде других стран. Законодательство разнится как по объему квот, так и по их применению – оно может касаться (или не касаться) количества кандидатов в избирательных списках, партий, руководства тех или иных предприятий и общественных организаций, советов директоров компаний и так далее. На очереди Германия: с 1 января 2016 года почти каждым третьим (30%) руководителем общественных компаний должна быть женщина, об этом уже договорилась правящая коалиция. В деловом мире инициативу восприняли в штыки, а крупнейшие автоконцерны Volkswagen, BMW, Daimler и Opel даже пригрозили вывести производство в другие страны.

Логика сторонников квотирования держится на тезисах о достижении реального равноправия и пропорционального представительства. Кроме того, есть исследования, согласно которым присутствие женщин в советах директоров уменьшает число рискованных операций, так как женщины более экономны, бережливы, уделяют большое внимание деталям и ограничивают «экономическую агрессию» мужчин. Доводы противников кажутся гораздо более убедительными: продвижение хоть по службе, хоть в политике должно базироваться на профессионализме и квалификации, а не на половой принадлежности. И если компании и партии обяжут соблюдать квотирование, это приведет к росту дилетантизма и поощрению семейных кланов (в правление будут включать, например, жен или сестер, лишь бы исполнить закон формально). Наконец, это создает прецедент, в котором нет необходимости: в дальнейшем квотирования начнут требовать и другие группы – национальные, религиозные и сексуальные меньшинства, инвалиды и так далее, что не имеет ничего общего ни с принципом свободной конкуренции, ни с принципом равенства, ни с достижением эффективности в управлении.

Еще одно скандальное нововведение, согласно которому в официальных документах будут отсутствовать понятия «отец» и «мать» (вместо них «родитель один» и «родитель два»), было принято во Франции еще летом. Такая же норма существует и в других странах Европы, как правило, тех, где легализованы гей-браки и таким супругам разрешено усыновлять детей. Есть у данной нормы и другое обоснование – распространение суррогатного материнства.

Вообще, говоря о тенденциях, приходится признать, что если раньше те же гей-браки были в западном мире редким исключением, экзотикой, то теперь принятие соответствующих законов (в том числе по штатам США), кажется, приняло обвальный характер. В XX веке то же произошло, к примеру, с легализацией абортов и предоставлением избирательного права женщинам. Получат ли столь же широкое распространение гендерные квоты – пока вопрос.

Но имеются и примеры обратных тенденций. Так, раньше практически не существовало законов, запрещающих проституцию и наркотические вещества. И то, и другое было легально и в Европе, и в Российской империи (марихуану вообще запретили лишь во времена Хрущева). На смену такому положению дел пришли запрещающие законы, а теперь есть основания говорить о том, что легкие наркотики вновь могут отвоевать правовое пространство – через декриминализацию к легализации. Пока это касается только Нидерландов и США (а также Уругвая), но тенденция на смягчение антинаркотического законодательство налицо (во Франции, кстати, это законодательство весьма жесткое, жестче, чем у соседей и в России).

Иная история с проституцией. Сперва она была легальна почти повсюду, потом нелегальна, затем ее вновь разрешили в ряде стран, что преподносилось как либеральные веяния. Теперь же наметилась новая тенденция: в странах Скандинавии (Норвегия, Швеция, Исландия), традиционно выступающих закоперщиками многих либеральных норм, проституцию запретили опять, причем уголовная ответственность падает на клиента, а не проститутку. Мотивом стало мнение о том, что проституция как прямо, так и косвенно является одной из форм насилия. Та же тенденция в США: количество штатов, где проституция легальна, не растет, а уменьшается (справедливости ради, с двух до одного – Невады).