Как Сталин заставил сражаться советских летчиков

6 сентября исполняется 80 лет приказу командующего 8-й воздушной армии (ВА) Хрюкина №0151 «О сформировании штрафных эскадрилий» (ШАЭ), являющемуся важным документом, определявшим судьбу советских воздушных штрафников. Он появился благодаря директиве Ставки Верховного Главнокомандования (СВГК), приказывавшей сформировать в ВВС такие эскадрильи ради борьбы с саботажем со стороны «некоторой части летного состава, которая, изыскивая отдельные мелкие неполадки в самолете, стремится уклониться от боя».

Советские ВВС считались элитой Красной армии и пользовались особым вниманием Сталина. Почему же вождь приказал принять столь суровые меры к своим «сталинским соколам»? Ответ на это вопрос дают немногочисленные документы, опубликованные МО РФ.

Инициатива, отданная противнику

Директива СВГК появилась после доклада командующего ВВС РККА Александра Новикова о том, что только за четыре дня из 400 истребителей Калининского и Западного фронтов за несколько дней вышло из строя до 140 машин. Боевые потери составили 51 самолет при «полном отсутствии авиации противника в первый день боя и при тройном превосходстве над противником в последующие дни», а 89 самолетов вышли из строя по техническим причинам. Усмотрев в этом саботаж со стороны летного состава, СВГК приказала изъять из частей авиаторов, уличенных в нем, и свести их в штрафные авиаэскадрильи (ШАЭ). Данные подразделения следовало использовать для «ответственных заданий на самых опасных направлениях».

Ситуация с авиацией действительно была тяжелой. В начале сентября 1942-го Новиков издал директиву, отметив, что опыт боев показал переход инициативы в воздухе к противнику даже при благоприятном соотношении сил для советских ВВС.

На эту тему
• Документы опровергают выдумки о штрафбатах
• Кто были первые Герои Великой Отечественной
• Как во время Великой Отечественной спасали важнейший военный символ

Причин тому было много. К примеру, подавляющая масса истребительной авиации выполняла узкие оборонительные задачи, чем передавала инициативу противнику. Советские истребители не искали врага, а лишь озирались, как бы не быть самим атакованными. Отсутствие навязывания противнику своей воли в небе вело к упадку боевого духа летчиков, к проявлению трусости, росту случаев невыполнения зданий, большому числу потерь и, как следствие, к резкому снижению боеспособности авиачастей. Отмечались случаи, когда один истребитель вел бой с превосходящим противником при полном безучастии остальных истребителей. Таким образом, Новиков счел безынициативность и боязнь ответственности наибольшим злом для авиации.

Ситуацию усложнила халатность летного состава в использовании техники. Проверяя боеготовность 3-й воздушной армии (ВА), заместитель Новикова генерал-лейтенант Репин докладывал, что на 30 июля она имела 517 самолетов, из них 410 готовых к бою. К 5 августа в армии осталось 402 самолета: 218 исправных и 184 – нет. Таким образом, за пять дней 3-я ВА не только безвозвратно потеряла 115 машин, но и в ней резко увеличилось количество самолетов, требовавших ремонта.

Репин усмотрел в этом слабую дисциплину летного состава, который по халатности разбивал самолеты вне боя, и недостаточную требовательность начальства к таким горе-пилотам. К примеру, летчик 163-го истребительного авиаполка (иап) сержант Баландин умудрился за десять дней разбить два самолета. Но командование полка не приняло к нему никаких мер. В результате, сев на третий истребитель, Баландин разбил и его.

Увы, упавший боевой дух «сталинских соколов» вел к увеличению случаев «уклонения от боя под разными причинами».

К примеру, как гласят документы, летчики 814-го иап Рыбалко и Горощенко совершили вынужденные посадки, заявив, что они были сбиты противником. Но осмотр их самолетов не выявил никаких пробоин. Командир эскадрильи 812-го иап капитан Солянников при выполнении боевого задания покинул своих подчиненных, сев на аэродроме. После этого капитан трое суток не показывался в полку, занимаясь пьянством.

Летчик 5-го гв. иап старший лейтенант Караев был обвинен Репиным в трусости. Не выполнив боевого задания, он сослался на плохую работу мотора. Его комполка запретил осматривать мотор, но сообщил Караеву, что мотор починили и его надо испытать. Караев слетал и доложил, что «вот теперь мотор работает хорошо» и «вот что значит потребовать от техника».

Но не только трусость и халатность влияли на боеспособность авиации. Слабо работали штабы авиачастей, плохо ставя задачи летчикам перед вылетом и не анализируя их действия после него. В результате участились случаи штурмовок и бомбежек своих же войск по ошибке, а также плохого взаимодействия штурмовиков и бомбардировщиков с истребительным прикрытием. Другой проблемой советских ВВС того времени был недостаток опытных кадров.

О воздушных штрафниках

Эти и другие примеры побудили Репина 11 августа предложить Новикову отчислять в ШАЭ или вообще отправить в пехоту недисциплинированный и трусивший летно-технический состав. Такое предложение возымело действие. Уже 18 августа командующий 3-й ВА Громов издал приказ, согласно которому виновные в аварийности и трусости летчики были отданы под суд или отправлены в штрафные роты. Кроме того, этим же приказом Громов распорядился сформировать ШАЭ, в которые отправил восемь летчиков: двух штурмовиков и шесть истребителей. Среди них были два будущих Героя Советского Союза Александр Караев и Василий Зудилов, а также будущий летчик-испытатель Эмма Гринфельд.

Удалось обнаружить еще одного штрафника из 3-й ВА – комэска 21-го иап капитана Розаренова, который 27 августа был отправлен в ШАЭ командующим Калининским фронтом Коневым за невыполнение боевого приказа. Оказалось, что Конев лично наблюдал за действиями группы истребителей Розаренова, которые вместо прикрытия своих войск патрулировали тыловой район, находясь в 14 км от линии фронта. Этим воспользовалась немецкая авиация, безнаказанно бомбившая войска, оставшиеся без «зонтика» истребительного прикрытия.

Но справедливости ради нужно отметить, что порой командование ВВС проявляло максимальную жесткость к летчикам, требуя от них самопожертвования. Примером того стал случай отдачи под суд группы летчиков-истребителей под командованием будущего Героя Советского Союза Ивана Лавейкина. При выполнении боевого задания они встретили группу «юнкерсов», но уклонились от нападения, так как израсходовали боезапас. Командующий 3-й ВА Громов усмотрел в этом позорный уход с поля боя, сочтя, что Лавейкин и его летчики должны были пожертвовать собой, таранив противника. В результате Громов отдал их под трибунал, который приговорил одного из них к расстрелу.

Обычно упоминания штрафников 3-й ВА связывают с советским асом Иваном Федоровым, в наградных документах которого указано, что летом-осенью 1942-го он командовал группой штрафников на Калининском фронте и лично совершил тогда 84 боевых вылета. Также к группе Федорова приписывают и другого советского аса Алексея Решетова, якобы воевавшего в ней. Утверждается, он в нее попал после самосуда над своим ведомым, самолет которого Решетов расстрелял в воздухе за то, что тот неоднократно бросал своего ведущего в воздушных боях. Но утверждение о Решетове, как о штрафнике 3-й ВА, выглядит сомнительным, так как он воевал на тот момент вообще на другом фронте. О том же, как воевали штрафники 3-й ВА, документы молчат. Куда больше информации в архивах сохранилось об их коллегах из 8-й ВА Сталинградского фронта.

Как воевали штрафники

Как гласят документы, нахождение летчиков в штрафных эскадрильях не имело срока, их было нельзя награждать. При этом штрафникам должны были ставить задачи на наиболее трудных участках, выполнение которых определялось: «для истребителей числом уничтоженных самолетов противника или поражением иных целей, поставленных задачей, а для штурмовиков и легких бомбардировщиков фактом уничтожения живой силы и техники пр-ка, подтвержденные дополнительно».

Таким образом, если штрафникам в пехоте срок наказания исчерпывался 3 месяцами и мог быть прерван по ранению или награждению, то авиаторы в ШАЭ были этого лишены. Однако суровость этих приказов компенсировалась необязательностью в исполнении.

Например, 1 декабря 1942-го начальник Главного Политического управления Красной армии (ГлавПУРККА) Щербаков получил от начальника оргинструкторского отдела ГлавПУРККА Пронина доклад об использовании штрафных частей в действующей армии. В нем говорилось, что «на Сталинградском фронте штрафные эскадрильи превратились в своеобразные дома отдыха, так как штрафники пребывают в них без материальной части и даже без личного оружия». Также Пронин сообщил, что на Закавказском фронте в ШАЭ 4-й ВА прибыло пять штрафников, не участвующих в боях из-за отсутствия матчасти. А некоторые летчики, зачисленные в ШАЭ, вообще находятся в своих частях. Насколько это соответствовало действительности?

Согласно отчету истребительной ШАЭ 8-й ВА за октябрь 1942-го, в ней было всего два самолета, причем один неисправный. В течение месяца она получила еще один истребитель, совершив в общей сложности 45 вылетов на различные задания. Впрочем, эта эскадрилья просуществовала недолго. 15 ноября командующий 8-й ВА издал приказ о ее расформировании в связи с выходом приказов НКО №0685 от 9.09.42 и №298 от 28.09.42, «изменяющих порядок боевых вылетов для истребительной авиации, а также прекращением поступления штрафников – летчиков-истребителей».

Это решение не выглядит удивительным после появления упомянутого приказа №0685 «Об установлении понятия боевого вылета для истребителей», в котором Сталин отметил, что «наша истребительная авиация, как правило, действует очень плохо и свои боевые задачи очень часто не выполняет».

В качестве одной из мер по исправлению ситуации главком приказал «летчиков-истребителей, уклоняющихся от боя с воздушным противником, предавать суду и переводить в штрафные части – в пехоту».

После этого ШАЭ для истребителей уже были не нужны. Поэтому можно предположить, что и в других ВА с началом 1943-го они были также распущены. Но это не коснулось других эскадрилий 8-й ВА. Увы, ничего не удалось выяснить по деятельности и сроку существования ее штурмовой ШАЭ. Однако точно известно, что легкобомбардировочная ШАЭ при 272-й ночной бомбардировочной авиадивизии действовала до марта 1943-го и продолжила свое существование после переформирования этой дивизии во 2-ю гвардейскую. Согласно ее отчетам по боевым действиям за 1943 год легко-бомбардировочная ШАЭ на  «У-2», совершила 1703 ночных и 16 дневных боевых вылета. Во время них штрафники сбросили на противника 209 310 бомб и 146 200 листовок. Последние упоминания о них в документах авиадивизии датируются октябрем 1943-го. Это наводит на мысль, что к 1 ноября 1943 года эта ШАЭ была расформирована.

Формирование ШАЭ происходило и в других ВА. К примеру, 7 августа 1942-го командующий 4-й ВА приказал неуклонно выполнять упомянутую директиву СВГК и немедленно доносить ему о списках летного состава, направляемого в ШАЭ. Формирование последних взял под свой контроль командующий Северо-Кавказским фронтом Буденный.

Есть упоминания и о существовании ШАЭ и в 5-й ВА, о чем свидетельствуют наградные листы летчиков Манычкина и Рохманюка, воевавших в ШАЭ 236-й истребительной авиадивизии по январь 1943-го. Оба пилота-штрафника хорошо себя зарекомендовали в боях и были переведены в обычные авиачасти приказами командующего 5-й ВА Горюнова, как искупившие свою вину. Любопытно, что при этом Рохманюк представлялся к ордену Красного Знамени как летчик-штрафник, особо отличившийся на боевых заданиях. Так, 12 ноября 1942-го Рохманюк в паре с Манычкиным в бою с немецкими истребителями сбили один самолет, что было подтверждено наземными войсками.

Учитывая заслуги Рохманюка, командование сделало ему новогодний подарок, издав приказ о его переводе из ШАЭ в действующую часть 31 декабря 1942 года.

История летчиков-штрафников позволяет по-новому взглянуть на действия ВВС Красной армии в годы войны. Долгое время существование штрафных подразделений в них было скрыто пеленой секретности. О них не упоминалось в мемуарах или на страницах официальных трудов. Можно предположить, что написание истории Великой Отечественной после ее окончания не предполагало раскрытие столь неприятного факта о советской авиации, чтобы не бросать тень на сформированный образ героизма советских летчиков.

При этом нужно отметить, что их героизм – это неоспоримый факт. Но вместе с ним имели место и случаи трусости, халатности среди летчиков и техников, за которые им приходилось искупать вину службой в штрафных частях. Исследователям буквально по крупицам приходится восстанавливать их историю. Но этот труд не напрасен, так как постепенно появляется больше информации, освещающей эту интересную и малоизвестную страницу Великой Отечественной войны.