Остался последний способ сломить сопротивление Киева «Минску-2»

Строго говоря, годовщину Минских соглашений нужно отмечать в сентябре – именно тогда был подписан их первый вариант со звучным названием «Протокол по итогам консультаций Трехсторонней контактной группы относительно совместных шагов, направленных на имплементацию Мирного плана президента Украины Петра Порошенко и инициатив президента России Владимира Путина».

Оба варианта были про одно – про прекращение огня между ВСУ и ополчением Донбасса. Первая версия в большей степени рамочная (протокол), а вторая в основном конкретизировала первую (став соглашением). Но главное отличие – представительство договаривающихся сторон: «Минск-2» оказался оформлен на высшем уровне – после многочасовых переговоров Путина, Порошенко, канцлера ФРГ Ангелы Меркель и президента Франции Франсуа Олланда. Поэтому про него все помнят, а про то, что Зурабов, Кучма и ОБСЕ что-то там в сентябре подписывали – не помнят, тем более, что вскоре после «Минска-1» стороны конфликта вернулись к полномасштабным боевым действиям.

Суть «Минска-2» и всего того в нем, что до сих пор не получается «имплементировать» (это слово очень любит глава МИД РФ), не блещет оригинальностью. Так или примерно так завершались все этнополитические конфликты последних десятилетий, когда речь шла о мирном договоре между сепаратистами и центральным правительством. Мятежный регион получает широкую автономию, участники конфликта – амнистию, а дальше нужно время, чтобы залечить раны. И так везде – в Европе, в Азии, в Африке, в Латинской Америке.

Чтобы сепаратистский регион вернулся в состав страны без дополнительных условий, нужно выигрывать войну с ним, как хорваты против Сербской Краины или ланкийцы против Тамил-Илама. Украина попробовала так дважды – и не преуспела, срочно запросив перемирия. Заключению обоих предшествовали конкретные события: иловайский котел – «Минску-1», дебальцевский котел – «Минску-2».

Руководство России по-прежнему исходит из того, что возможна и третья попытка, поскольку каких-либо подвижек в «имплементации» нет. Не будет их в будущем. Это своего рода беспроигрышная лотерея: если кто-нибудь надеется на «скорый прогресс» на донбасском треке (как, например, Эммануэль Макрон пару дней назад), смело делай ставку – всё будет, как было, или еще хуже.

На те же макроновские надежды глава МИД Украины отреагировал так, что главе МИД России пришлось вспомнить Геббельса. Даже сейчас, семь лет спустя после подписания соглашений, украинцы считают возможным публично врать об их содержании, хотя речь идет о нескольких страницах общедоступного текста.

Ни у кого, кто хоть как-либо задействован в этом «миротворческом процессе», давно нет сомнений: виновник того, что процесс зашел в тупик, только один – Киев. В самом Киеве в этом тоже ничуть не сомневаются, но формулируют это иначе – как защиту национальных интересов. Якобы реинтеграция Донбасса на принципах «Минска-2» погубит Украину, а если и не погубит – сильно ей навредит.

Правящий постмайданный класс рассуждает примерно так: Минские соглашения были навязаны Киеву силой (обычно в этом месте присутствует образ Путина с пистолетом у украинского виска) и стали вынужденной капитуляцией на условиях врага, но сейчас Украина уже не та: у нее новая по качеству армия, за ней безоговорочная поддержка Запада, поэтому она не должна исполнять положений несправедливого договора, а тот, кто начнет это делать, предатель и «политический самоубийца».

Это средневзвешенная позиция. Национальный консенсус. Стержень пропаганды. Он чем-то напоминает отношение элиты современного Китая к так называемым неравноправным договорам прошлого, которые были заключены под давлением сверхдержав, следовательно, восстановивший свое величие Китай не должен их придерживаться. А то, что Украина – не Китай, а коррумпированная и нищая страна, раздираемая внутренними противоречиями, украинцы не понимают – им не дает понять их национальное эго.   

Трезвая оценка этой ситуации дает очень простой и четкий ответ на вопрос, почему не будет прогресса и «имплементации» со стороны Киева. Потому что у Киева есть причины для того, чтобы саботировать «Минск-2», но нет ни единого мотива, чтобы поступать иначе.

Мотив можно создать. И он создается достаточно просто – при условии, если конечной целью действительно является полное выполнение Минских соглашений, о чем постоянно заявляют в Москве, Вашингтоне, Берлине, Париже и даже иногда, скрестив пальцы и корежась, в Киеве (в Донецке, кстати, поступают так же – скрещивают пальцы и корежатся, поскольку не горят желанием возвращаться на Украину на любых условиях, но это уже другой разговор).

Машина Минских соглашений не едет из-за базовых ошибок в проектировании. На Западе, если верить Западу, рассуждали так: поскольку Москва ответственна за украинский кризис (о том, что это не так, поспорим в другой раз – в сотый раз), она и должна воссоединить Украину через давление на Донецк и Луганск, а чтобы у нее была причина этого добиваться, против нее будут действовать санкции. Говоря языком мелкого бизнеса, простой денег стоит.

Кстати, он стоит денег не только России, но и странам Евросоюза. Германию и Францию в эгоистичном цинизме не обвинишь – они тоже платят за простой, поскольку санкции обоюдоострое оружие.

Некоторая логика «из учебника» в такой конструкции есть. В мировой практике гораздо чаще так, что сепаратистские образования отказываются возвращаться в состав метрополии, а не так, что метрополия отказывается их принимать на разумных условиях автономизации. Но факт остается фактом: в нашем случае «Минск-2» застопорился со стороны именно Киева, а не Москвы. Следовательно, санкции нужно применять к Киеву. Тогда будет всё – и мотивация, и имплементация, и амнистия, и особый статус Донбасса в конституции Украины. А сроки зависят от силы экономического давления – чем сильнее профанация «Минска-2» отразится на кошельках украинцев, тем быстрее она закончится.

На эту тему
• Макрону померещился прогресс вокруг Донбасса
• Как Берлин и Париж «достали» Лаврова
• Лондон предложил на роль диктатора Украины негодного кандидата

Процесс завершился бы за считанные недели – при условии, если к самым минимальным санкциям присоединились бы США и ЕС. Но этого не будет, а по какой причине не будет, не так уж и важно. Официальная Москва, например, исходит из того, что санкции для Запада самоценны, их цель – не сшивание Украины, а сдерживание России. Иначе зачем США и ЕС поощряют у Киева самонадеянность и чувство безнаказанности, ведь это отдаляет всех от пресловутой «имплементации» еще дальше.

Но Москва могла бы справиться с этой задачей и в одиночку – зависимость экономики Украины от российской по-прежнему велика, а зависимость уровня жизни многих ее граждан еще выше. Последовательное отключение соседей от всех российских ресурсов – вплоть до запрета на большинство торгово-финансовых операций и введения визового режима – решило бы проблему неуступчивости Киева. Запад никогда не сможет компенсировать Украине тех возможностей, которые дает ей российский рынок.

У нас проблемы тоже будут. Придется отринуть многое из ностальгических представлений о братстве и единстве с украинцами, привыкнув относиться ним как к намеренно удушаемому врагу (так США относятся к нам, например). Но это не самая серьезная проблема.

Более серьезная та, что в нашем случае, как и в случае Европы, отдельным отраслям экономики придется понести убытки – санкции почти всегда наносят обоюдный вред.

А самая серьезная проблема – неочевидность утверждения, что России вообще нужна реинтеграция Донбасса в состав Украины на условиях «Минска-2» или на любых других условиях. Особенно если исходить из того, что цель Запада – сдерживание развития России, а не воссоединение Украины, ведь это предполагает, что санкции против нас не будут отменены в любом случае.

Признание, что на Минских соглашениях свет клином не сошелся, лишило бы российскую внешнюю политику многолетнего морока, в рамках которого мы должны уговаривать Украину забрать Донбасс обратно. Есть мнение, что место Донбасса в совсем другой стране. В той, где он сам хочет быть. В той, где его по-настоящему ждут.