«Жест неповиновения» – именно так западные СМИ дружно охарактеризовали поездку Владимира Путина в Мариуполь, напрямую связав ее с «ордером на арест», выданным Международным уголовным судом в отношении российского президента буквально за сутки до его визита в Донбасс. Использованный изданиями эпитет defiant также можно перевести как «непокорный», «дерзкий», «вызывающий».
В этот момент глаза начинают наливаться кровью и хочется, перемежая речь нецензурными выражениями, спросить: с чего это вдруг лидер суверенного государства должен «повиноваться» непонятно кому? В общем, ровно та же тема, что и с «миром, основанным на правилах», ссылка на которые стала столь популярна по обе стороны Атлантики в последние годы: что это за правила? Где их можно прочитать? Кто их писал и установил? Почему их надо соблюдать?
Возмущение это, конечно, носит очень искренний и эмоциональный характер, но в то же время оно отражает несколько однобокий взгляд на проблему. У власти же куда более сложная и глубокая природа. Совсем не случайно при ее осмыслении и изучении возникло понятие легитимности, которая вовсе не равна легальности/законности. Вполне себе возможны варианты, когда власть является легальной, но не легитимной, и наоборот – незаконной, но вполне себе легитимной (1917 год в России дал нагляднейшие примеры и того и другого).
В общем, легитимность – это принятие соответствующим обществом той или иной власти над собой. Причем это касается не только государственного уровня, на мировом все работает аналогично: все – ну или почти все – страны мира добровольно принимают те или иные ограничения и обязательства, которые накладываются на них международными структурами, будь то ООН, МОК, ВТО, ОБСЕ или десятки иных институтов.
Более того, неписанных и неофициальных ограничений тут едва ли не больше. Глобальная гегемония США и Запада в целом – именно про это. Данный статус-кво никогда и нигде не был прописан и никем не утвержден, но три десятилетия мир жил в системе если не прямого подчинения Вашингтону, то молчаливого согласия с его лидерством. Какие-то его конкретные решения и действия могли вызывать недовольство, возражения и даже протесты других государств, но на ситуацию это в конечном счете практически никак не влияло.
Это и был тот самый мир, основанный на неписанных правилах, которым в течение почти 30 лет в добровольно-принудительном порядке следовали все.
Что же изменилось?
Да все очень просто: глобальная гегемония Запада никогда не была законной, но теперь она на глазах теряет – уже потеряла – свою легитимность. В результате Штаты и Европа обнаруживают, что они повсеместно натыкаются на сопротивление, что процессы выходят из-под их контроля по всей планете, даже в тех местах, которые, казалось, веками беспрекословно следовали в их фарватере.
И что же делать уже фактически бывшему гегемону? Можно ли исправить ситуацию и вернуть все взад?
Ну, теоретически можно. Власть всегда и везде требует периодического подтверждения силой. Оттого, собственно, в девяностых и нулевых немного было желающих вступать в прямое противоборство с Западом: все видели, что тот сделал с Югославией, Ираком и Ливией. Так что, чтобы восстановить столь желанный статус-кво, американцам с европейцами всего-то и нужно повторить этот фокус с Россией. И с Китаем. И с Ираном. И с КНДР. И с Турцией. Но хотя бы с Россией.
Но это в теории. А на практике силенок-то – причем необязательно военных, можно и экономических или политических – очевидно не хватает.
Это, собственно, одна из главных причин потери легитимности любой власти – внутреннее ослабление, неспособность обеспечивать и поддерживать свой статус, справляться с возникающими вызовами. И Запад ныне оказался именно в таком положении.
А вот самое худшее, что можно делать в подобной неприятной и действительно сложной ситуации, – это заниматься пафосной и псевдовнушительной говорильней, обвиняя в «неповиновении» и требуя подчиняться себе на основе «правил», будучи при этом неспособным действием подкрепить свои заявления и что-либо изменить в реальности.
Политика – тем более мировая политика – признает силу, ценит решительность и уверенность в себе и совершенно не терпит слабости.
Так что чем громче Запад обвиняет Путина в непокорности и дерзости, чем чаще там озвучивают негодование по поводу действий нашей страны на Украине, в Африке, на Ближнем Востоке или в Латинской Америке, тем более жалким и слабым неудачником Запад выглядит в глазах остального мира, тем больше желающих сделать собственную попытку по освобождению из-под атлантического контроля. Потому что ничего, кроме слов, Запад не может противопоставить России и ее успехам.
