Кажется, депутаты Государственной думы близки к тому, чтобы запретить в нашей стране пропаганду нетрадиционных отношений и отрицание традиционных семейных ценностей.

В этой инициативе нет ничего неожиданного: коль скоро Запад разрывает связи с нами, мы вынуждены отстраиваться от него. На современном Западе, как известно, нетрадиционные ценности практически заняли место традиционных и приверженность идеологии ЛГБТ служит обязательным условием, выполнение которого позволяет человеку занять достойное место в культуре, в политике, да и в обществе в целом. Запретить распространение этих ценностей в России – значит, помимо прочего, оборвать те цепочки внешнего влияния, которые выстраивались в последние десятилетия прежде всего в таких областях, как общественный активизм, правозащита, благотворительность, искусство и литература.

Но дело, конечно, не только в том, что наши законодатели стремятся следовать принципу «посмотри на Запад и сделай наоборот», хотя «наоборот» в данном случае – это движение навстречу нашим союзникам на Востоке, которые ждут от нас консервативной трансформации. Нам самим жизненно необходим долговременный поворот к традиционным ценностям – без него мы не выживем как цивилизация, да и просто вымрем физически.

Мне не кажется разумной бытовая гомофобия и вообще дискриминация человека в зависимости от особенностей его личной жизни. В конце концов, это не по-христиански – кичиться тем, что «я не таков, как этот мытарь».

Проблемы с личной жизнью в том или ином виде есть в России у многих, и здесь от общества требуется бережная поддержка, а не укор. Я надеюсь, что кампания против пропаганды нетрадиционных отношений не превратится в преследование тех, кто эти отношения практикует. Но ведь права геев, лесбиянок, трансгендеров и идеология, которая на них спекулирует – вещи разные и слабо связанные друг с другом. Такая идеология направлена на контроль над большинством общества под предлогом защиты меньшинств, а в последнее время служит еще и инструментом давления в международных отношениях. И нанести удар нужно именно по этим идеологическим спекулянтам.

Отдельный вопрос – работоспособность предполагаемого закона. Если говорить в общих чертах, сейчас предлагается расширить действие того закона, который существует у нас уже девять лет – о защите детей от информации, «пропагандирующей нетрадиционные сексуальные отношения». Теперь такой закон будет защищать не только детей, но и население в целом. Но, как мне кажется, здесь очевидны две вещи. Во-первых, если мы считаем, что эта информация опасна, то она опасна прежде всего для детей, а не для уже сформировавшихся взрослых людей; иными словами, уже существующий закон должен был выполнить львиную долю работы на этом поле. Во-вторых, новый закон потребовался именно по той причине, что прежний закон плохо работает.

В самом деле, депутат Александр Хинштейн, например, говорит о нашумевшей гомоэротической книге «Лето в пионерском галстуке» как об одном из аргументов в пользу нового запрета. А ведь с этой книгой, явно относящейся к категории «пропаганда ЛГБТ» и явно предназначенной для несовершеннолетних, давным-давно должны были разобраться по существующему закону. Но вот почему-то не разобрались. Где гарантия, что новое законодательство окажется более действенным?

Хинштейн отвечал на претензию Российского книжного союза, который подверг сомнению законодательную инициативу. По мнению РКС, есть риск запрета классических произведений, в том числе включенных в школьную программу, в которых моралисты могут разглядеть попирание традиционных семейных ценностей. Казалось бы, ответ понятен: классика есть классика, никуда она не денется, а вот тексты, специально написанные, чтобы поймать хайп на пикантной теме, стоило бы остановить на пути к читателю. Однако возникает вопрос: предположим, передовой режиссер экранизирует «Евгения Онегина» и творчески вписывает в него интимную связь между Онегиным и Ленским. Не окажется ли такой эксперимент под защитой авторитета классики?

Конечно, информацию на тему ЛГБТ нельзя полностью изъять из общественного оборота. Но было бы правильно, если бы она, подобно наркотическим веществам, распространялась только «по медицинским показаниям» среди тех, кому она действительно необходима. В то же время было бы важно создать такую обстановку, в которой на этой теме нельзя было бы делать коммерцию, моду, ажиотаж. Обстановку, которая исключала бы формирование вокруг этой темы структур влияния и тем более господства.

Для подобного регулирования информационных потоков у государства есть не только запретительные инструменты. Запрет, даже если он работает, оставляет после себя вакуум, который заполняется какими-то нелегальными способами, поскольку современную информационную среду, как мы знаем, стопроцентно контролировать невозможно. Нужны и позитивные действия. Если государство хочет продвигать традиционные ценности, оно должно больше вкладываться в их пропаганду, а сама эта пропаганда должна быть более увлекательной.

Эти ценности не исчерпываются максимой «брак – это союз мужчины и женщины». Например, труд – одна из главных традиционных ценностей. Когда-то в советское время героев труда приглашали в качестве почетных гостей на новогодние телевечера – на те самые «голубые огоньки». Предположим, что мы наконец решимся выгнать из телевизора людей  сомнительного таланта. А кто вместо них появится? Не мешало бы освободившееся экранное время и пространство посвятить пропаганде труда как традиционной ценности.

То же самое касается такой традиционной ценности, как защита Отечества. Нужно раскручивать героев СВО. Такой герой должен стать гендерной моделью и примером для подражания. Он ведь очевидным образом лучше, достойнее, просто его надо как следует показать, рассказать о нем.

Наконец, образ материнства не как безысходной общественной повинности, а как осмысленного счастья и сознательного выбора, тоже должен быть показан людям. Красивые и счастливые, умные и талантливые матери четверых, пятерых детей – они же есть, и они заслуживают того, чтобы занять в информационном поле место мутных и неумных тиктокеров.  

Таким образом, запрет на пропаганду нетрадиционных ценностей сам по себе создает лишь предпосылку для нашего возвращения к традиции.