Мы снимаем кино про монашество. Мы – это Якутская епархия. Вообще-то он у нас уже не первый: снимали про святителя Иннокентия Московского (даже ТЭФИ за него получили, впервые в истории РПЦ, между прочим), про первого якутского епископа Дионисия (Хитрова), про местную чудотворную икону… А тут замахнулись почти что на Вильяма нашего Шекспира – на узкий путь православной аскетики. Грант на это получили президентский, все как надо.
Снимаем наш Покровский женский монастырь. Он не то чтобы очень большой или выдающийся в архитектурном или историческом отношении: до восстановления епархии тут был единственный молитвенный дом в городе, в начале восьмидесятых его удалось перестроить в храм, потом при нем организовалась небольшая женская община. А потом приехала из Александрова (Владимирская область) монахиня Архелая – очень опытная, много лет прожившая в Троицком женском монастыре в Риге, никогда не закрывавшемся, до этого – духовно воспитанная последними дивеевскими монахинями, – и началась жизнь монастыря. Матушка была поставлена игуменией. Интервью с ней занимает значительную часть фильма.
Среди всего прочего надо было записать сюжет о социальном служении наших сестер. Есть у нас такая монахиня Даниила. Все ее знают, как Анну Васильевну. Ей около шестидесяти лет, и она водитель архиепископа Романа. До него еще трех архиереев возила. В свободное время… не так, у нее нет свободного времени – все время, пока она не возит архиепископа (после рабочего дня, когда он в командировке, в выходные, по ночам), она занимается этим самым социальным служением. Проще говоря, помогает людям. Всем. Кормит малоимущих. Посещает больных с подарками и просто добрым словом. Помогает в хосписе. Раздает вещи нуждающимся. «Ненужных вещей не бывает», – говорит она, с удовольствием принимая мешки с посудой, крупами, одеждой, флакончиками шампуней, игрушками и даже подарочными пакетиками.
Неудивительно, что она координирует всю социальную работу епархии по Якутску вообще. Молодежь собирается в дом престарелых с песнями? Анна Васильевна договаривается с руководством. Священник организует мастер-класс по кулинарии для детей из детского дома? Анна Васильевна организует транспорт. Возле собора решили устроить праздник для детей с заболеваниями опорно-двигательного аппарата? Не вопрос, Анна Васильевна приведет аниматора, пони с тележкой, закажет кучу шариков и найдет волонтеров, чтобы привезти детей в колясках. Короче говоря, если вам знакомы такие имена, как святая преподобномученица Великая княгиня Елисавета Федоровна или монахиня Мария (Скобцова), то вы понимаете этот типаж.
Итак, нам надо снять сюжет. Звоним.
– Анна Васильевна, а вы сегодня к кому-нибудь едете?
– Сегодня – на кладбище.
Кладбище – это ее личное. Она ухаживает за могилками детишек, у которых не осталось здесь родных. Детдомовские, оставленные отчаявшимися родителями на поздних стадиях тяжелых болезней, из совсем бедных семей... Она без всякой сентиментальности приезжает на могилы, убирает, молится. Эмоции ее выдает только одно: вместо цветов она привозит мягкие игрушки. Не доиграли.
– Можно с вами? – спрашиваем. – Для фильма вас поснимать?
– Невеселый фильм получится... Ну, давайте. Поможете.
Взяли в ближайшем магазине пару игрушек, Анну Васильевну посадили в машину к нашему оператору и поехали.
Кладбище в Якутске огромное, в лесу почти, северные комары не то, что кусают – готовы унести и доесть на болоте. Анна Васильевна в простой черной юбке и платке идет мимо оград и рассказывает:
– Это Стасик. Он в хосписе лежал. Он с северов, доставить было дорого, мы его тут похоронили, – на могилку аккуратно помещается плюшевый пингвинчик.
– А это Мишенька. Он весной ушел под воду, несколько лет лежал, не шевелился. Мама его все потратила. Тоже нам пришлось хоронить. Уже два года как… – Анна Васильевна сметает с надгробия пыль, убирает подгнившие на влажной почве ветки, кладет игрушечного жирафа.
– Катюша… Айсен… Сардана…
Помогаем ей убираться. Молчим. Комары жужжат. Предлагаю Анне Васильевне пропеть литию. Соглашается. Поем. Оператор снимает – отличный лайф, слезу вышибет из зрителя, стопудово. Анне Васильевне все равно. Пиар? Назовите пиаром. Но если после этого кто-то поможет Анне Васильевне покрасить ограду на могилках – значит, хороший пиар.
– А вы никого сегодня навещать не собираетесь? – спрашиваем, садясь в машину.
– Сегодня я с пустыми руками, – вздыхает она. – А так-то у меня их толпа. Голодных.
Мы воодушевляемся:
– А давайте мы вам что-нибудь в руки вложим?
Она куда-то звонит и через минуту сообщает:
– Тридцать пять детей из малообеспеченных семей. Через полчаса на ГРЭС. Угостим?
Вокруг ГРЭС – район, где часто дают квартиры выпускникам детдомов. Хорошие ребята, но жить самостоятельно у них не всегда получается. Поэтому бедных там много. По-быстренькому скидываемся. Едем на хлебокомбинат, берем свежих булок. В магазине с оптовыми ценами – по паре йогуртов на нос и по шоколадному батончику. Решаем: надо еще молока. (Кстати, лайфхак для благотворителей: если жертвуете малоимущим молоко, берите сгущенку, только хорошую, из цельного молока и без химии. Кашу можно варить и на ней, в чай-кофе можно положить, жирность в зависимости от объема воды варьировать, еще и на сахаре экономия).
Едем «на ГРЭС». У который год уже строящегося храма расфасовываем подарки. Приходят дети. Некоторые совсем малыши, на руках у мам. Такие, знаете, хорошие мамы, но без профессии, вышедшие из детдомов, плохо понимающие, что такое семья. Анна Васильевна знает их всех по именам или хотя бы по судьбам. Одна девочка пятнадцати лет – сама будущая мама (без комментариев). Стесняется взять для себя:
– Я только племяннице... я уже не ребенок...
– Ребенок, ребенок, – говорит Анна Васильевна, и мы вручаем девочке подарок.
(На следующий день другая малолетняя мама попросит помочь накрыть на стол – ей семнадцать стукнуло, хочет побаловать и себя, и малыша. Что ж, скинулись еще). Камера продолжает работать. Пиар? Да плевать. Пусть пиар. Но тридцать пять детей получили свежий хлеб, молоко, йогурты и шоколадку. Шоколадку им добрые люди еще могут подарить, а вот хлеб в основном черствый, продавцы в конце дня пожалели – отдали. И каша на воде.
«Нечего нищету прикармливать, научите их работать!» – прямо слышу недовольные голоса. Да-да, можно еще про социальную и трудовую реабилитацию поговорить. Но сначала – покормим. Одна многодетная семья, кстати, из «прикормленных нищих» недавно смогла поменять квартиру на домик в другом районе республики. Ведут хозяйство и работают. Не топ-менеджерами, но на жизнь хватает.Весь этот текст – конечно, пиар. Смотрите, какие мы хорошие! Смотрите и берите с нас пример.
