Уже некоторое время на разных площадках обсуждается визит посла США по особым поручениям и вопросам международной религиозной свободы в Киев и его беседа с президентом Порошенко, в ходе которой посол, господин Сэмюэл Браунбек, «заверил, что Соединенные Штаты и в дальнейшем будут поддерживать Украину в борьбе за восстановление суверенитета и территориальной целостности и праве иметь единую Украинскую автокефальную православную церковь».
Конечно, господин посол не мог не знать, что весь проект «автокефалии» осуществляется по инициативе государства, и даже патриарх Варфоломей говорит о том, что действует по просьбе «досточтимого правительства Украины». Это факт, который не зависит от чьих-либо симпатий или оценок.
С просьбой о предоставлении автокефалии церкви обратились именно государственные чиновники. Те самые, которые говорят об украинской православной церкви (пребывающей в общении с Московским патриархатом) как о «щупальцах врага», которые надо обрубить, и «упырях», которые должны «убираться с украинской земли».
Можно горячо поддерживать украинское правительство, но невозможно при этом не знать, что эти его действия являются крайне грубым нарушением принципа свободы вероисповедания. В демократических правовых светских государствах, каковым по конституции является Украина, гражданские власти просто не имеют права заниматься учреждением каких-либо религиозных сообществ. В демократических правовых государствах немыслимо, чтобы государственные служащие объявляли религиозную общину, объединяющую миллионы граждан страны, «упырями» и «щупальцами врага».
Тем не менее господин посол все это полностью поддержал. Это, с одной стороны, вполне понятно – а чего бы вы хотели? Дипломат – это посланник государства, государство занимается не воплощением возвышенных принципов, а отстаиванием глубоко практических интересов.
Вместе с тем нельзя сказать, что принципы не играют никакой роли в политике. Мы можем провести аналогию с коммерцией – цель любой корпорации состоит в извлечении прибыли для своих акционеров. Но достижение этой цели требует приобретения того, что называется «символическим капиталом», – репутации, престижа, уважения, доверия как потребителей, так и торговых контрагентов. Просто взять и кинуть потребителя – мало ли что у нас на сайте написано, на заборе тоже чего-то написано, а там дрова лежат – в кратчайшей перспективе может оказаться выгодным. Но это оборачивается утратой доверия и разорением – причем довольно скорым.
Для политика, хотя его цели диктуются не принципами, а интересами, тоже важно поддерживать доверие в других людях – в избирателях, в контрагентах по переговорам, в жителях тех стран, на положение дел в которых он хотел бы повлиять. Еще Римская империя, обладая подавляющей военной и экономической мощью, не забывала и о пропаганде и постоянно напоминала подданным о тех благах, которые им приносит правление Рима. Причем эта пропаганда, как правило, не лгала, а просто заостряла внимание людей на объективно положительных сторонах римского владычества.
- Константинополь открыл новый фронт против русских священников
- Как и зачем США создают «автокефальную церковь на Украине»
- «Натовское православие» патриарха Варфоломея
Забота о символическом капитале особенно актуальна для Америки, которая постулирует себя как государство, основанное на принципах и ценностях, и которое постоянно обосновывает свои действия на международной арене желанием продвинуть эти принципы по всему миру. Мол, наши ценности принесли нам свободу, порядок и процветание, и, побуждаемые человеколюбием, мы желаем водворить их во всем мире.
Конечно, в реальности ни корпорация, ни государство не следуют принципам – и в ситуации конфликта между принципами и интересами неизменно выбирает интересы. Оказавшись перед выбором, «ослабить геополитического оппонента или соблюсти высокие принципы свободы и прав», державы склонны выбирать первое.
Но это неизбежно связано со снижением символического капитала. Это подрывает доверие к представителям державы как к носителям принципов.
Более того, режущий контраст между громогласными претензиями на высокие принципы и весьма откровенной и грубой realpolitik производит особенно отталкивающее впечатление. Когда политик отстаивает интересы своего государства и прямо говорит об этом, к этому можно отнестись с уважением. Как говорили в эпоху наполеоновских войн, я честный человек и служу своему государю, неприятель честный человек и служит своему государю. Но когда realpolitik выдается за бескорыстную заботу о благе всего человечества, продиктованную высокими идеалами, это не вызывает ничего, кроме изжоги.
Когда дипломат, позиционирующий себя как защитник свободы религии по всему миру, одобряет грубый и очевидный случай вмешательства государства в религиозные дела, это сразу дает понять, что ни он, ни, увы, государство, которое он представляет, никакую свободу вероисповедания защищать и в мыслях не имеет – даже ради сохранения символического капитала.
Другой яркий пример проматывания символического капитала – это патриарх Варфоломей, только его ситуация хуже. Ни военных, ни экономических ресурсов у него нет, собственно, весь его капитал – символический. Он состоит в готовности людей верить его притязаниям на пастырство над всем православным миром.
В условиях острого конфликта украинские политики (и националистически настроенная часть электората) готовы приветствовать любую поддержку – и признавать за Константинополем любые вообще притязания, учитывая, что собственно религиозные вопросы эту аудиторию интересуют мало. Это, конечно, создает возможность для Константинополя прямо сейчас, немедленно урвать кусок – но какой ценой?
Человек войдет в историю как устроивший раскол в мировом православии, утративший общение с по меньшей мере самой многочисленной из поместных православных церквей – и все это не из-за каких-то принципиальных вероисповедных вопросов, а исключительно с целью урывания куска в нестабильном регионе.Мы в России, конечно, можем и должны указать послу по вопросам международной религиозной свободы на его крайнее лицемерие – и постоянно обращать на это внимание на всех доступных площадках.
Но у нас самих есть определенная уязвимость. «Поправки Яровой» в тех своих частях, которые касались миссионерства, привели (хотели их авторы того или нет) к явным нарушениям религиозной свободы по отношению к вероисповедным меньшинствам. Конечно, далеко не таким масштабным, как те, которые поддерживает господин посол, но все же заметным. Наши аргументы были бы гораздо сильнее, если бы свобода вероисповедания в нашей собственной стране безусловно соблюдалась.
Но в любом случае нам стоит при любой возможности обращать внимание на очевидное несоответствие поведения США принципам, которые они декларируют. Дело не в том, что политики могут устыдиться и изменить свое поведение, – это не так, – а в том, что они могут быть заинтересованы в сохранении некоторого символического капитала. Если же нет – то пускай они заслуженно лишатся этого ресурса.
