Кризис европейской интеграции волнами накрывает Евросоюз начиная с 2005 года, когда провалилась попытка принять Конституцию для Европы. Сейчас он все сильнее трансформирует европейский политический ландшафт. Срабатывают отложенные эффекты кризиса зоны евро, начавшегося в 2008 году вслед за финансовым кризисом в США, и миграционного кризиса 2015–2016 годов.
Системные проблемы, которые проявились тогда, но так и не были решены, начинают приводить к осязаемым политическим последствиям. И весьма возможно, что уже скоро мы увидим совсем другую Европу.
Сегодня в Брюсселе начинается саммит глав государств и правительств Европейского союза. Европейские журналисты уже называют встречу «мать всех саммитов». И не случайно.
Для начала на саммите планируется принять бюджетный план ЕС на семь лет, который впервые не учитывает взносы Великобритании. Таким образом, будет поставлена точка в дискуссии о теоретической возможности сохранения Соединенного Королевства в составе союза. Как заявил недавно в интервью бывший лидер Британской партии независимости и «отец» Брекзита Найджел Фарадж: «Что бы я ни сделал в будущем, оно никогда это (Брекзит) не превзойдёт».
Действительно, кончается эпоха в европейской истории.
Попытки англичан найти себя в сообществе с другими европейцами привели к разочарованию. 46 лет британского присутствия в единой Европе заканчиваются уже бесповоротно, и страна отправляется в свободное плавание. Что ее там ждет, совершенно неизвестно. Но без британцев политическая карта Евросоюза радикально изменится – исчезает балансир, который все эти годы сдерживал попытки Германии и Франции господствовать над другими европейцами.
Если раньше малые и средние страны ЕС всегда могли надеяться на альтернативу консолидированной позиции Берлина и Парижа в лице Лондона, то теперь такая альтернатива исчезла.
Однако самые горячие дискуссии на саммите ожидаются, несомненно, по миграционному вопросу. Что делать с продолжающимся наплывом переселенцев из стран Африки и Ближнего Востока?
Три года назад, когда в ЕС прибывали сотни тысяч мигрантов, проблему отсутствия у европейцев единой и справедливой для всех политики в этой области решить не смогли. В результате появились промежуточные решения.
Турции стали регулярно оплачивать работу по сдерживанию мигрантов, неважно, кстати, какими методами. Отдельные страны ЕС просто закрыли свои порты, как это сделала Франция, или границы – Венгрия и ряд других стран Восточной Европы.
Вся ответственность была свалена на страны Южной Европы, среди которых первое место по приему беженцев заняла Италия – приблизительно 127 000 в течение 2017 года. В 2017–2018 годах фактическое бездействие выразилось в третьем месте (12,6%) на выборах в бундестаг у праворадикальной «Альтернативы для Германии» и формировании коалиционного правительства в Италии правой «Лигой» и популистским движением «5 звезд». Пришло время пожинать политические плоды.
Сейчас, фигурально выражаясь, европейским лидерам придется сделать выбор между параличом и инфарктом.
Если пройдет вариант Ангелы Меркель – сочетание общеевропейских и национальных мер, это будет вести к медленной эрозии европейского единства по самому важному для современной Европы вопросу. Почему самому важному? Потому что непосредственно влияет на безопасность рядовых граждан – избирателей.
В случае если не получится принять вообще никакого решения, распадется правительственная коалиция в Германии, ведущей державе ЕС, и начнется веерное перекрытие границ.
В качестве одного из промежуточных решений также предлагается открывать на территории стран-партнеров: Туниса, Марокко, Ливии и почему-то Албании – «региональные платформы высадки на берег», а по сути – гигантские фильтрационные лагеря, куда будут направлять беженцев, остановленных в Средиземном море.
Автором идеи, кстати, был еще в 2016 году премьер Венгрии Виктор Орбан, которого тогда единодушно за нее заклеймили. Примечательно, что на мини-саммит ЕС в прошлое воскресенье, где эта идея обсуждалась в числе прочего, Орбана, как и других восточноевропейских лидеров, не пригласили. Это, впрочем, не имело особого значения, поскольку встреча, организованная Еврокомиссией, особых результатов не дала.
- Шесть свидетельств начала раскола Запада
- Путин предложил Европе освободиться от Америки
- Что мешает Макрону сотрудничать с Россией
Остроту всей истории прибавляет появление на европейском политическом пространстве лидеров принципиально нового типа. Европа благодаря им вновь становится интересной. Заканчивается, наконец, эпоха пресной политики и таких же пресных политиков, принимающих закулисные решения на основе «наименьшего общего знаменателя». Им на смену приходят весьма яркие фигуры. Такие как федеральный канцлер Австрии Себастьян Курц или новый глава МВД Италии, лидер правой партии «Лига» Маттео Сальвини.
Сейчас он стал главным «ужасным ребенком» европейской политики, потеснив на этом фоне нескольких провинциальных лидеров Польши или Венгрии. Да и сама Италия – это третья по населению и экономике страна ЕС после выхода Великобритании. Поэтому ее новый министр иностранных дел может позволить себе гораздо больше, чем коллеги в Варшаве или Будапеште. Например, публично грубо обозвать президента Франции.
Впрочем, сам Эммануэль Макрон, который являлся в момент избрания ставленником тех, кто контролирует во Франции власть и деньги, – это тоже в определенном смысле политик нового типа. Как отмечают наблюдатели, ему подчас свойственно говорить всем то, что они хотят услышать. В Брюсселе он убедительно говорит о единой Европе, а на экономическом форуме в Санкт-Петербурге – о важности сохранения суверенитета государств.
Это, впрочем, неудивительно. Весной 2017 года победить лидера «Национального фронта» Марин Ле Пен мог только другой яркий и близкий к населению деятель. И политика Макрона в отношении мигрантов, вообще-то, не очень отличается от того, что вменяют сейчас в вину итальянским правым.
Другое дело, что со времен кризиса зоны евро Италия находилась под жестким прессингом со стороны партнеров по ЕС, и прошлые правительства не позволяли себе лишних высказываний. Несколько лет унижений страны, стоявшей у истоков европейской интеграции, выливаются сейчас в требовательном и ультимативном тоне заявлений, которые звучат из Рима в адрес Берлина, Брюсселя и Парижа. И по опросам, рейтинги «Лиги» и Сальвини растут – сейчас его действия поддерживают шесть из каждых десяти опрошенных итальянцев.
Вместе со сменой поколений меняется смысл самого понятия популизм в европейской и не только политике. Исторически оно использовалось для того, чтобы клеймить любые идеи, выходящие за пределы либерального политически корректного мейнстрима. Но сейчас это понятие начинает обозначать другое. Видимо, постепенно его трактовка сменится на более терпимую, нечто вроде эквивалента российского народничества, определения политики, которая отвечает запросам массового избирателя. А вслед за этим должна будет измениться и стилистика принятия важных политических решений на уровне всего Европейского союза.
Олицетворением стилистики, которая вела Европу в тупик, если не пропасть, стала бессменная канцлер Германии Ангела Меркель.
Фирменный стиль дочки пастора из ГДР состоит в продавливании сепаратных договоренностей через процедуры, даже отдаленно не напоминающие демократию, и «переламывании слабых через колено». Наибольших успехов на этом поприще Меркель достигла в ходе борьбы с кризисом в зоне евро.
Тогда, напомним, ситуация была критической. Ставился даже вопрос о целесообразности сохранения в зоне евро таких экономик, как Греция, Кипр или даже Испания с Португалией. В результате ситуацию удалось выправить, предоставив проблемным странам кредиты, увязанные с программой жестких реформ по берлинским рецептам.
Не забывало германское правительство и о своей базе: согласно официальным данным, с 2011 года банки Германии заработали на процентах с кредитов, выданных Греции в рамках европейских программ помощи, порядка 3 миллиардов евро.
Одновременно вошли в практику так называемые мини-саммиты, на которые приглашали не все страны Евросоюза, но в которых всегда участвовали Германия и Франция.
На первый взгляд, это способствовало эффективности решений, поскольку в процесс были вовлечены только те, кто имел для него значение. Однако степень вовлеченности стран ЕС в общие проекты и их элементарная социализация снижались. А стало быть, все труднее становилось говорить о солидарности в европейской семье.
Закулисные сделки и решения в узком кругу могут быть эффективными. Но эта эффективность не означает автоматически устойчивость для всего политического организма ЕС. Сейчас европейская политика становится более публичной.
Каков будет результат всех этих деформаций, с уверенностью пока даже предположить было бы очень самонадеянным.
Обратимся, впрочем, к классикам. Главный герой романа Джузеппе Лампедузы «Леопард» Фабрицио Корбера, князь Салина – символ «старых денег» и власти – говаривал: «Чтобы все оставалось по-прежнему, все должно измениться».
Европа определенно вступает в новый интересный период своей истории.
