Закон «об обеспечении функционирования украинского языка как государственного», недавно одобренный Радой, укладывается в ряд последовательных усилий власти по созданию в украинском обществе тяжелых конфликтов, без которых можно было бы отлично обойтись – языковых и религиозных.
Такая политика несколько загадочна – интересы государства требовали бы, напротив, этих конфликтов избегать и приветствовать лояльных граждан любого языка и вероисповедания. Даже если принимать официальную риторику про «движение в Европу» и «противостояние агрессии России», действуя таким образом, невозможно ни в Европу двинуться, ни укрепиться против какой-либо агрессии.
Если бы Украина шла в Европу, она давно была бы федеративной республикой (как Германия, например), в которой в различных регионах признавались бы разные государственные языки (как, например, в Швейцарии или Бельгии). И, конечно, европейский путь (если бы кто-то собирался всерьез им идти) исключал бы прославление головорезов из ОУН* в качестве национальных героев. В Европе они совсем непопулярны.
Сам закон обращает на себя внимание тем, что представляет собой демонстративный плевок в лицо «русскоязычным патриотам Украины».
Бывают люди, которые идут сражаться, убивать и умирать, чтобы их язык имел статус государственного. Но русскоязычные патриоты Украины поставлены в положение, когда оказывается, что они проливали кровь (свою и других людей, говорящих, как и они, по-русски) именно за то, чтобы их язык и культура были вытеснены из страны и им постоянно указывали, что они подозрительные граждане второго сорта, разговаривающие на вражеском языке.
Интересно, что с точки зрения националистов, утрата родного языка и культуры, ассимиляция – это самое ужасное, что только может случиться. Давление с тем, чтобы побудить к такой ассимиляции – самое гнусное и нестерпимое насилие, которому надо противиться с оружием в руках. Отказ от родного языка, готовность на эту ассимиляцию пойти – самая большая подлость и бесчестье, которое только может совершить человек, «манкуртизм» – при этом те же самые националисты требуют от своих соседей ровно того же, что сочли бы нестерпимым бесчестьем для себя.
Для национализма такое поведение совершенно естественно – но вот «русскоязычные патриоты» оказываются тут в крайне затруднительном положении.
Реакция со стороны самих патриотов демонстрирует уже сложившийся паттерн: во-первых, такого-то явления не существует, во-вторых, оно является закономерной реакцией на поведение Москвы. То есть, с одной стороны, никакой политики выдавливания русского языка и культуры не проводится, и разговоры об этом – это наглая пропагандистская ложь. Но, с другой, такое выдавливание есть дело справедливое и необходимое, призванное обеспечить безопасность нации перед лицом российской агрессии.
Впрочем, такое поведение по-человечески понятно – люди, которые сталкиваются с несправедливой обидой и унижением, против которого не решаются высказаться открыто, могут только либо отрицать факт обиды, либо приискивать оправдания своим обидчикам.
- В Раде предложили ввести запрет на «русский мир»
- Украинский язык еще больше отдалится от русского
- Порошенко превратил Украину в республику Молоссия
Менее понятно поведение властей – зачем создавать этот языковой конфликт? Какая от него польза?
Есть два разных представления о том, для чего существует государство.
Согласно первому из них, государство существует для реализации Великой Идеи, по отношению к которой население является средством и расходным материалом. Согласно второму – государство нужно для того, чтобы обеспечивать жизнь тихую и безмятежную этому самому населению. Чтобы в нем было удобно и безопасно жить.
Национализм – как и другие «измы» – это воплощение первого подхода. Это идеологическая программа, которая существует совсем не для того, чтобы жителям Украины было богато и привольно, а для того, чтобы мучить людей ради достижения сомнительного идеала, который в итоге никогда и не будет достигнут.
Государство, в рамках идеологии, существует не для того, чтобы служить населению, а чтобы форматировать его под свой проект.
Языковые законы выдают главную проблему современного украинского проекта – это попытка выстроить идеологическую этнократию в стране, где этническое и языковое разнообразие делает эту задачу заведомо нерешаемой.
Видят ли украинские политики неосуществимость своего проекта? Можно предположить, что да – тут какого-то великого ума не требуется. Беда в том, что социальная динамика, которая складывается из множества воль, не может быть преодолена никем по отдельности.
Национализм, как мобилизационная идеология, построенная на враждебности к «чужим», создает атмосферу, в которой участник политической жизни либо клянется в ненависти к врагам, либо проигрывает тому, кто клянется.
Личные интересы побуждают каждого участника выглядеть на два градуса патриотичнее соседа – в результате чего общая температура по палате стремительно растет.
Именно эта конкуренция за роль самого большого патриота и ненавистника врагов отчизны побуждает людей принимать решения, для отчизны несомненно разрушительные. Решения, которые со стороны выглядят невероятно глупыми и контрпродуктивными.Беда в том, что любой человек, который обратит на это внимание – мол, агрессия агрессией, но зачем же себе в ногу-то стрелять – будет немедленно обвинен в недостатке патриотизма.
Конечно, этот эксперимент когда-нибудь закончится – и победит здравый смысл, как в той же Бельгии или Швейцарии, государство перестанет загонять людей в великие проекты, а займется – как в Европе – обслуживанием интересов населения. Как скоро – предсказать невозможно. Можно только посоветовать «русскоязычным патриотам Украины» осторожно отойти от проекта, в котором для них в любом случае не предусмотрено места.
Поддерживать националистический проект неразумно; поддерживать чужой националистический проект – совсем странно. Но поддерживать националистический проект, в котором именно вашей языковой группе отведена роль главного врага, – это какая-то уж совсем тяжелая форма стокгольмского синдрома.
* Организация (организации) ликвидированы или их деятельность запрещена в РФ
