30 лет назад, 16 октября 1988 года, советское телевидение начало показ бразильского сериала «Рабыня Изаура». Вопреки распространенному мнению, первым сериалом, который увидел советский зритель, «Рабыня Изаура» не стала.
Еще до нее, в 1986 году, он познакомился с героическим комиссаром Каттани из итальянского «Спрута». Существовали в СССР и так называемые многосерийные фильмы, то есть, по сути, те же сериалы. В лентах «Тени исчезают в полдень» и «Долгая дорога в дюнах» было по семь серий; в «России молодой» и, как теперь принято говорить, байопике «Михайло Ломоносов» – по девять; 10 в истории советской милиции «Рожденная революцией»; по 12 в «Семнадцати мгновениях весны» и «Государственной границе»; целых 19 в «Вечном зове» (в нынешних реалиях это два добротных сезона); 22 серии насчитывал классический советский сериал «Следствие ведут ЗнаТоКи», продержавшийся в эфире 18 лет – и так далее.
И все же бразильский телероман – у нас его часто ошибочно называют «теленовеллой», калькируя португальское telenovela – стал для массового советского зрителя чем-то совершенно особенным.
Отечественным Изаурам, получившим имя в честь главной героини, сейчас к тридцати. Бесчисленные Леонсио и Тобиасы среди домашних питомцев сошли на нет, но половина страны по сию пору называет свои дачные шесть соток «фазендой» – слово это давно перестало звучать для русского уха экзотически.
Возможно, дело в том, что «Рабыня Изаура» оказалась на советском телевидении первой «мыльной оперой», то есть историей о превратностях судьбы и любви в чистом виде, без детективной или гражданственной составляющей. Телероман о страдалице Изауре, противостоящей роковому красавцу-злодею, был прежде всего мелодрамой. Бразилия XIX века воспринималась скорее как декоративный фон, чем как подлинное историческое прошлое чужой страны.
Что, в конце концов, наши люди в массе своей знали о Бразилии?
Кофе, футбол, карнавал, много Педров и еще больше диких обезьян. Рыжеусый сеньор Леонсио, демонически вращавший глазами, и хрупкая Изаура в светлых пышных платьях крайне удачно дополнили это знание до совершеннейшей сказки.
Отчасти воплощенная фантазия о далеких землях и другой жизни, отчасти жалостная повесть о девушке в беде, «Рабыня Изаура» затронула в сердце нашего зрителя те струны, к которым прежде никто толком не обращался.
Тоска по вымыслу, которому можно просто сопереживать, над которым можно, по словам классика, облиться слезами, была утолена на излете советской истории тем, что пару лет спустя презрительно начнут называть «бразильским мылом».
Этого никто не ожидал.
Неслучайно «Рабыня Изаура» впервые была показана с перерывом почти в полгода – телевизионное руководство не представляло, что кто-то всерьез захочет смотреть «эту чушь». Но советский народ в очередной раз удивил свою власть: во время эфира пустели улицы и магазины – продавщицы в подсобках с замиранием сердца следили за перипетиями судьбы Изауры.
Дело, возможно, было не столько в художественных достоинствах телеромана, сколько в абсолютной новизне подобного зрелища для населения, привыкшего к совсем иной продукции.
Можно бесконечно спорить о достоинствах и недостатках этого жанра, но приходится признать: «Рабыня Изаура» привила массовому отечественному зрителю вкус к бесконечным историям о любви, страданиях и семейных тайнах.
Латиноамериканские сериалы хлынули на наши экраны – и оказались востребованы. Следом за ними пришла великая и ужасная «Санта-Барбара», навсегда ставшая в русском языке нарицательным – в одно слово – обозначением запутанных и, на первый взгляд, неправдоподобных обстоятельств.
Страну лихорадило, она изменилась неузнаваемо, а потом и вовсе распалась. Вместе с этим навсегда изменилась привычная жизнь – и полноправной, пусть и не самой значимой, частью новой картины мира стали сериалы по телевизору.
В конце 1980-х никто и предположить не мог, что они потеснят в индустрии развлечений так называемое большое кино. Что в сериалах станут сниматься – и не считать это зазорным для себя – актеры, получившие известность не на телевидении, а на киноэкране. Что сериалы будут смелее, жестче и ярче массового кинематографа. Что, в конце концов, мы станем смотреть их в интернете, который в нынешнем виде тогда только-только зарождался.В самой идее сериала есть что-то очень человеческое, не сказать – человечное.
Знать, что завтра или через неделю снова увидишь тех, к кому привык и прикипел сердцем, пусть их и не существует в трехмерном мире; что в жизни есть нечто надежное, хотя бы на сезон-другой, а если повезет, то его продлят – разве не в этом суть нашей любви к сериалам?
Современный человек, быстро и насыщенно взаимодействующий с внешним миром, чудовищно одинок. Он вечно на связи, у него вечно что-то гудит и звонит в кармане, подмигивая зеленым огоньком, но это хаотичное движение и мелькание плохо складывается в жизнь, от которой мы по-прежнему ждем если не постоянства, то продолженного, продолжающегося смысла.
50 минут любимого сериала и надежда на то, что будет еще 50 минут, его, конечно, не обеспечивают. Но предлагают действенный паллиатив в его отсутствие.
И когда на экране или мониторе сходятся в бою армии, взлетают драконы, всеведущие спецслужбы и могущественные недруги строят козни герою, по единственной ворсинке находят убийцу, вершится история и делается политика, когда мы следим за выдуманными делами, бедами и чувствами персонажей, едва ли кто-то вспомнит о том, что начиналось для нас это вхождение в новый мир с бразильской квартеронки Изауры, с ее злоключений и любви.
