У нас есть только один шанс, крохотный

Воспитывать детей, не разобравшись со своим детством, невероятно сложно. Почти невозможно. Но я вижу родителей, которые бросаются в воспитание с головой, думая, что уж они-то точно не допустят ошибок, все поправят.

Маме – 72, а ты для нее все равно маленькая пухлая девочка, которую не отдать в балетную школу

Тебя обидел отец? А ты своего сына – нет, не будешь. Мать говорила тебе, что ты жирная корова? Уж ты-то точно будешь любить свою девочку просто так. Бабушка не дала тебе пирожок? Ух, весь дом в пирожках.

Дети смотрят на все это с некоторой опаской. Чуют подвох. Видят, что тут какой-то эксперимент, прямо на них, но терпеливо сносят все упражнения взрослых, играют в игру «А вот сейчас мы тебя иначе воспитаем».

Мне кажется, главное, что нужно сделать значительной части моих друзей и знакомых, – простить своих родителей. И тогдашних, наделавших много ошибок, и сегодняшних, требующих внимания и поддержки и словно бы забывших о том, какими они были когда-то.

Воспитывать детей, не разобравшись со своим детством, невероятно сложно (Фото: Александр Кондратюк/РИА "Новости")

Все забывается. Родители перед многими из нас виноваты. Я вижу женщин, которые ходят с оглядкой: «А что скажет мама», так их мама замордовала. Я вижу мужчин, стремящихся что-то доказать отцу, который не замечал их или третировал за огрехи.

Прошлого не воротишь, ничего уже не исправишь: наше детство остается с нами, и нам все равно уже не склеить тот самый табурет правильно, так, как нужно. И мы мстим за табурет, покупая землю, строя дом и устраивая для своих близких ад из этого строительства.

Ничего не повернуть вспять. Маме – 72, а ты для нее все равно маленькая пухлая девочка, которую не отдать в балетную школу, и никому нет никакого дела до того, что тебе 41 и ты руководишь предприятием. Балериной-то не стала.

Мы можем смириться, прийти к родителям, сесть, выпить чаю (или водки – тоже ведь иногда нужно) и сказать: «Я прощаю вас. За все и навсегда. Сколько крови вы мне выпили. Сколько всего было. Я ничего не забыл. Но я вас не виню. Вы жили как умели, делали что могли, что-то из меня воспитали. Спасибо. Давайте помиримся уже, давайте выпьем и будем жить дальше. Мне осталось не так много, вам – и того меньше, хватит войны, вы устали, мы устали, ваши внуки тоже устали».

Можно поплакать, это тоже помогает.

И браться за своих детей, забыв о своих родителях. Не нужно «идти от противного», не нужно исправлять свое детство, вымещать обиды и страхи.

Мы все, родители, все равно накосячим. Тысячу раз мы сделаем все не так. Обидим детей, нарушим их хрупкий мир, будем злыми, нехорошими, вредными, непонимающими, слишком взрослыми и строгими, или недостаточно взрослыми и не такими ответственными. Где-нибудь да промахнемся. Наши родители тоже промахивались.

У нас есть только один шанс, крохотный, на грани фантастики.

Шанс, что наши дети придут к нам потом выпить чаю и скажут: «Ладно, много мы ругались, прощаю тебя, ведь я вырос, какой-никакой, а вырос, давайте не будем воевать больше, все устали».

И мы выдохнем наконец, потому что можно уже и устать, обнять ее (40 лет, а все так же уши торчат, а) и сказать: «Да, был неправ, был. Делал что мог, жил как умел».

А больше шанса нет. Идите, миритесь.