Почему на Дальнем Востоке ожила промышленность

В 2018 году промышленность Дальнего Востока росла в полтора раза быстрее, чем в среднем по России – индекс промышленного производства по итогам года составил 104,4%. Об этом сообщил несколько дней назад вице-премьер и полпред президента в ДВФО Юрий Трутнев. Такие темпы наблюдаются уже несколько лет, уточнил он.

Однако следует учитывать, что этот рост распределен по огромной территории округа (которая в прошлом году еще и приросла за счет Бурятии и Забайкальского края) очень неравномерно. «Максимальный рост промышленности показали Якутия (8,5%) и Сахалин (6,8%). Скорее всего, его основу составили сырьевые отрасли. А в более диверсифицированных экономиках Хабаровского и Приморского краев, наоборот, был зафиксирован небольшой спад индекса промпроизводства – соответственно, на 0,5% и 2,1%», – отмечает управляющий партнер компании «ФОК (Финансовый и организационный консалтинг)» Моисей Фурщик.

Неравномерная динамика наблюдается и в разных сегментах индустрии. Например, в Приморском крае, согласно свежим данным местного управления статистики, в прошлом году произошло падение индексов производства в обрабатывающих производствах и относимых к промышленности сферах ЖКХ, а добывающий сегмент вырос сразу на 15%. В соседнем же Хабаровском крае снижение наблюдалось и в сегменте добычи полезных ископаемых (в частности, добыча угля упала на 6,7%), и в обрабатывающих отраслях.

Наиболее впечатляющие экономические результаты в 2018-м продемонстрировала Якутия. «В 2018 году впервые валовый региональный продукт в республике превысил 1 трлн рублей, и мы укрепили нашу позицию лидера среди регионов Дальневосточного федерального округа по экономическому росту. Целый ряд рекордов поставлен и в наших базовых отраслях, в добыче угля, золота, нефти», – сообщил глава правительства республики Владимир Солодов. В частности, добыча золота впервые в современной истории Якутии превысила 28 тонн, также обновили исторические показатели добыча нефти и угля, достигнув 12 млн и 17,7 млн тонн соответственно. Объем инвестиций в основной капитал в Якутии достиг 400 млрд рублей.

Сотнями миллиардов рублей измеряются объемы инвестиций и во многих других регионах Дальнего Востока после того, как в последние годы там началась реализация нескольких мегапроектов. В частности, на Амурский газоперерабатывающий завод Газпрома, строительство которого началось в 2015-м, в прошлом году уже было доставлено первое теплообменное оборудование, произведенное в Санкт-Петербурге совместным предприятием концерна «Силовые машины» и немецкой Linde AG.

На эту тему
• Индекс промпроизводства на Дальнем Востоке в 1,5 раза превысил средний по стране
• Как накормить Сахалин собственной едой
• Как вернуть население на Дальний Восток

Продолжилась работа по строительству крупнейшего в России судостроительного комплекса «Звезда», реализуемого в Приморье консорциумом во главе с Роснефтью, – его сухой док планируется сдать уже в 2020 году. Из прецедентных проектов в АПК Дальнего Востока стоит назвать запуск первого комплекса в будущем свиноводческом кластере группы компаний «Русагро» на территории опережающего развития (ТОР) «Михайловский». «Свинокомплекс является самым современным в стране. Он намного отличается от тех, что построены в Центральной России», – сообщил на открытии предприятия гендиректор «Русагро» Максим Басов. Общий объем инвестиций в проект оценивается в 27,7 млрд рублей.

Список реальных инвестпроектов на Дальнем Востоке исчисляется десятками, и это говорит о том, что бизнес поверил в намерения правительства ускорить экономическое развитие региона. В этом Дальний Восток принципиально отличается от Северного Кавказа, где подобные планы были заявлены существенно раньше, но пока весьма далеки от желаемых результатов – на Кавказе притоку серьезных инвестиций по-прежнему препятствуют чудовищная коррупция и клановость.

Однако и на Дальнем Востоке отнюдь нет повода для головокружения от успехов.

Риски анклавной модернизации

О том, что оживление экономики на Дальнем Востоке пока ощущает на себе главным образом бизнес, свидетельствуют прежде всего демографические показатели.

По предварительным данным, 2018 год вновь был отмечен оттоком населения из большинства регионов ДВФО. В частности, в Приморском крае постоянное население за девять месяцев прошлого года уменьшилось на 7,3 тыс. человек, причем более чем на 60% это произошло за счет миграционного оттока. Хабаровский край в результате миграционного обмена населением потерял более 4,9 тыс. человек. На Сахалине, который благодаря добыче нефти и газа стабильно входит в короткий список недотационных регионов, миграционная убыль населения за 11 месяцев прошлого года превысила 400 человек.

Единственным значимым исключением вновь является Якутия – здесь, сообщал в начале минувшего декабря региональный орган статистики, с начала 2018 года количество жителей выросло на 4198 человек, еще немного приблизившись к миллиону жителей (по последним данным, в Якутии насчитывается 967,5 тысячи человек).

Но общая демографическая тенденция по Дальнему Востоку остается отрицательной. С 2012 года, когда в структуре правительства РФ было создано Министерство по развитию Дальнего Востока, по 2018 год население ДВФО сократилось более чем на 100 тысяч человек. Это, конечно, уже не темпы девяностых, когда Дальний Восток терял сопоставимое количество людей каждый год, но переломить тренд пока не удается.

Продолжающийся отток населения с Дальнего Востока определяется самим неравномерным характером экономического развития этой территории. Ставка на пресловутый прорыв в ДВФО сделана либо на мегапроекты, главным образом ориентированные на экспорт природных ресурсов и продуктов их переработки, либо же на анклавы ускоренного роста – ТОРы. Эти инструменты, безусловно, работают, если оценивать эффективность по объемам капиталовложений. Уже в 2017 году темпы прироста инвестиций в ДВФО превысили среднероссийские почти вчетверо (17,1% против 4,4%), фактически было вложено 1,2 трлн рублей. Перспективный же объем инвестиций, заявленных благодаря новым инструментам развития, составлял, по данным Корпорации развития Дальнего Востока, 3,7 трлн рублей, что позволит создать 120 тысяч рабочих мест. Но жить людям хочется, как правило, здесь и сейчас, а звучащие с высоких трибун заявления об ускорении развития, это желание только обостряют.

«Люди уезжают с Дальнего Востока не из-за низких зарплат или безработицы, – констатирует Моисей Фурщик. –

Гораздо более важная причина – некомфортные условия проживания. Причем не только климатические, но и социальные, а также влияет ощущение оторванности от активной жизни.

Это невозможно быстро изменить. Нужны крупные и длительные вложения в медицину, образование, городскую среду и в повышение транспортной доступности. Определенные усилия в этих направлениях делаются, поэтому отток населения заметно сократился. Но для коренного поворота нужно создать ощущение долгосрочного оптимизма. Причем у обычных людей, а не только у крупных инвесторов, на которых сейчас обращается основное внимание».

От крупных проектов в промышленности эффект пока противоречивый, констатирует московский политолог Алексей Чадаев, регулярно ведущий проекты на Дальнем Востоке. По его словам, обратной стороной экономического роста может становиться ухудшение качества жизни. Как это произошло, например, в Находке, где рост добычи угля ведет к тому, что город начинает задыхаться от угольной пыли.

Инфраструктурные горизонты

При этом, добавляет Чадаев, главным сдерживающим фактором для роста промышленности на Дальнем Востоке является не дефицит населения, рынков сбыта или инвестиций, а логистика, дефицит инфраструктуры. Магистральная железная дорога, которая ведет к дальневосточным портам, по сути, одна – Транссиб. А там, где железной дороги нет, любые попытки что-либо производить упираются в вопрос о том, как доставлять сырье и вывозить готовую продукцию. В результате промышленность на Дальнем Востоке растет там, где можно нормально наладить транспортировку.

«Это обрекает регион на некую анклавную модель с тяготением к крупным экономическим центрам. В этом смысле перенос столицы ДВФО из Хабаровска во Владивосток обусловлен не только политическими соображениями, – продолжает эксперт. – Шансов на более динамичное развитие на побережье гораздо больше, чем в лесной зоне, даже вблизи Амура. На данный момент для Дальнего Востока даже очаговый рост – это хорошая тенденция, но в сравнении с общими миграционными тенденциями эти успехи очень умеренны».

Кроме того, свою лепту в основные векторы развития экономики ДВФО вносит специфика регионального разделения труда: Дальний Восток обращен к Азиатско-Тихоокеанскому региону, где и так производится все, что только можно. «Единственное, в чем нуждается этот мегарынок – это сырье, пусть даже прошедшее самый простой передел для удобства транспортировки. Поэтому мы еще долго будем сырьевым придатком мировой фабрики, и единственный путь – это удлинение цепочек передела начиная от добычи ресурсов. Замахиваться на то, чтобы в сжатые сроки создать на Дальнем Востоке нечто инновационное, вряд ли стоит», – считает Чадаев.

Пока основные результаты Дальнему Востоку дает сырьевой экспорт, соглашается Моисей Фурщик. Но, по его словам, целый ряд ТОРов ориентирован на проекты в сферах пищевой промышленности (Михайловский, Белогорск, Южная, Камчатка), химии (Свободный и Нефтехимический), судостроения (Большой Камень) и туризма (Камчатка и Горный Воздух), и их успех может заметно изменить общую картину. Пока ТОРы и другие территории анклавной модернизации не дают большого роста промышленного производства, так как строительство крупнейших предприятий там только ведется. «Вряд ли их вклад в промышленную динамику станет заметен раньше 2021 года, – прогнозирует эксперт. – И это нормально».

Еще более далекий горизонт – у постепенно идущей ликвидации инфраструктурного дефицита на Дальнем Востоке. Еще в 2013 году началась модернизация БАМа и Транссиба, хотя работы быстро вышли за рамки графика – уже в 2016 году Счетная палата обнаружила многочисленные нарушения, из-за которых сроки завершения объектов пришлось переносить. В «майском указе» президента была поставлена задача к 2025 году увеличить пропускные способности БАМа и Транссиба в направлении морских портов и погранпереходов Дальнего Востока в 1,5 раза (до 180 млн тонн). В общей сложности этот проект обойдется в 696 млрд рублей, сообщил в прошлом августе глава РЖД Олег Белозеров.

Значительные инвестиции запланированы и в энергетику. В утвержденном распоряжением правительства 30 сентября прошлого года Комплексном плане модернизации и расширения магистральной инфраструктуры на период до 2024 года Дальнему Востоку уделено едва ли не самое значительное место. Фактически это отражает выводы утвержденной чуть ранее Схемы и программы развития Единой энергосистемы России до 2024 года, где прогнозируется, что

в ближайшие годы именно на Дальнем Востоке будет наиболее значительный прирост энергопотребления, главным образом в связи с реализуемыми крупными инвестпроектами.

Однако в основном эти проекты так или иначе связаны с сырьем – полноценное включение Дальнего Востока в глобальные рынки продукции высоких переделов явно выходит за горизонт 2024 года. Причем такая специализация, подчеркивает заместитель директора Центра стратегических разработок «Северо-Запад» Дмитрий Санатов, сформировалась у многих территорий Дальнего Востока сравнительно недавно. Например, Сахалинская область еще 15 лет назад не была зоной активного сырьевого освоения, а теперь это типичный сырьевой анклав.

«Надо внимательно разобраться в причинах внезапно выросших показателей промышленного роста на Дальнем Востоке, – говорит эксперт. – На мой взгляд, это, скорее всего, связано именно с развитием добычи сырья. Хотя попытки государства в развитии сферы услуг и образования (Приморский край), развитии высокотехнологичных секторов, смежных с сырьевым (Сахалинская область и Якутия), могут дать положительный эффект в обозримой перспективе. Шанс на качественный рост промпроизводства дают проекты международной кооперации с теми же корейцами и японцами. Например, в Южно-Сахалинске реализуется проект технопарка вместе с Exxon для развития проектов в нефтегазосервисе. По крупицам таких инициатив много. Но жизнь на Дальнем Востоке проходит в изоляции, реализовать многие эксперименты там очень сложно».