
В России в подавляющем большинстве случаев при разводе ребенок остается с матерью, а отец платит алименты. А ведь бывают случаи, когда мужчина зарабатывает действительно немного, и получает в ответ: нет алиментов – нет свиданий.
19 комментариевВ России в подавляющем большинстве случаев при разводе ребенок остается с матерью, а отец платит алименты. А ведь бывают случаи, когда мужчина зарабатывает действительно немного, и получает в ответ: нет алиментов – нет свиданий.
19 комментариевВсё, что нам нужно – это не упускать из виду наши цели на Украине. Ведь если мы откажемся от стремления вернуться в Киев, Харьков, Одессу как в свои родные места, значительная часть смысла нашего исторического существования будет утрачена.
11 комментариевЧерез несколько дней после нападения Израиля на Иран становится ясно, за счет чего первые израильские удары стали столь эффективными. С другой стороны, военная мощь Ирана не сломлена, а Израиль сам ежедневно подвергается ракетным атакам. Что и почему способно стать решающим фактором в военном противостоянии этих держав?
20 комментариевСократить расстояние между сакральным и профанным
Дейч – автор книг «Август непостижимый» (Донецк, 1995), « Преимущество Гриффита» (Москва, Livebook, 2007), « Сказки для Марты» (Москва, Livebook, 2008). Живет в Тель-Авиве.
Текст должен быть не менее «умен», чем сам писатель. Не менее обаятелен. Текст должен быть искушен
– В вашей книге собственно сказок меньше, чем текстов, которые я отнесла бы, скорее, к жанру рассказа или притчи. Почему же книга называется «Сказки для Марты»?
– В один прекрасный момент я перестал называть себя писателем и, хорошенько подумав, определил свое занятие как занятие сказочника.
– Разве писатель не может быть сказочником и наоборот?
– Писатель занимается «литературным трудом». Он пишет, чтобы НАПИСАТЬ.
Я ничего не «создаю», ни над чем не «работаю», письмо необходимо мне как некая практика себя, самоценная форма интроспекции: я пишу, чтобы ПИСАТЬ.
В случае писателя закономерным является некий основной РЕЗУЛЬТАТ – в виде текста, который можно ОПУБЛИКОВАТЬ.
В моем случае нечто такое, что можно ОПУБЛИКОВАТЬ, является побочным результатом и ни в коем случае не является «продуктом» моего «труда».
Для писателя важна ОРИГИНАЛЬНОСТЬ, индивидуальность текста.
Мне, сказочнику, абсолютно все равно, похож ли я на какого-нибудь известного (неизвестного) автора, на коллектив авторов или всех авторов, вместе взятых.
И наконец, последнее (по счету, но не по значению): для писателя текст обладает свойствами биографическими, интимными, в тексте заключается некая квинтэссенция его существа, нечто такое, что делает его жизнь более осмысленной.
Грубо говоря, текст должен быть проекцией самого писателя в мир текстов, его отражением. Текст должен быть не менее «умен», чем сам писатель. Не менее обаятелен. Текст должен быть искушен, он должен понимать свое место в мире других текстов (и, разумеется, иметь его, это место).
Именно потому писатель не может допустить даже намека на собственное непонимание того, что происходит внутри.
Я же, наоборот, готов к тому, что текст будет совершенно непохож на меня (понимая при этом, что эта непохожесть – мнимая, что, проникая вглубь «сознания» текста, я сам становлюсь на него похожим). Единственным критерием «правильности» того, что я делаю, является внезапный сдвиг сознания во время работы с текстом, интуитивное понимание наших с ним отношений.
– Довольно ли сказанного, чтобы назвать книгу сказками?
– Мне кажется, что первоначально, в архаичных, дописьменных обществах занятие сказочника было подобно тому, чем занимаюсь я. Сказочником назывался тот, кто был способен не просто «рассказать историю», но при помощи рассказа сократить расстояние между сакральным и профанным – прежде всего для себя самого, внутри себя, – путем погружения в стихию текста.
– Теперь понятно, почему у вас порой обнаруживается удивительная звукопись, свойственная больше поэзии, нежели прозе. Музыка в ваших текстах – нечто намеренное или спонтанное?
– Для меня слово по природе своей – в большей степени звук, чем знак. Я многократно проговариваю вслух все то, что ложится на бумагу. Я хотел бы, чтобы чтение этой книги было похоже на то, как на нас действует музыка, звучащая в чужом плеере, или случайная сцена в метро или парке, которая довольно быстро стирается из памяти, но остается в виде легкого послевкусия и на следующий день, и месяц спустя.
– В вашей книге немало персонажей-музыкантов. Не было ли у вас желания создать саундтрек к книге?
– Имеется идея такого проекта – издать книгу (другую, не эту) в виде буклета к компакт-диску. Когда-нибудь, возможно...
– Один критик предположил, что «Сказки для Марты» пародируют все, что так или иначе может быть отнесено к сказке, легенде, притче, мифу. В самом ли деле это так?
– «Сказки для Марты» – не пародия и даже не пастиш. Я с глубочайшим уважением отношусь к канону и считаю себя продолжателем, а не подражателем.
Многие из «катайских» миниатюр являются в прямом смысле полемикой в отношении различных канонических текстов.
– Мне кажется, что «Переводы с катайского» выиграли бы, будь они опубликованы отдельной книгой.
– В самом деле, «Переводы с катайского» – кусочки довольно обширного неоконченного текста, который называется «Повесть о Великом Малом».
В отличие от «Переводов», это вполне консистентное, цельное произведение, где имеется сюжет, своеобразная поэтика и, опять же, свои непростые отношения с каноном. Как только (и если) эта книга напишется, я предложу ее Livebook.
– Визуальное решение предыдущей книги – «Преимущество Гриффита» – еще более причудливо и разнообразно, чем у «Сказок для Марты». Кажется, постоянное стремление к визуализации приводит к появлению новых смыслов, которые изначально отсутствовали в самом тексте. Как это соотносится с тем, что вы говорили о знаке и голосе?
– Именно ради такого изменения, ради появления нового, соразмерного тексту смысла я сотрудничаю с художниками и арт-директором.
Я никогда не цепляюсь за МОЕ в тексте, текст, который уже пройден, прочитан мною, должен измениться, трансформироваться – для того, чтобы стать книгой.
Коль скоро дело доходит до публикации, для меня первостепенным становится книга как объект, как то, что держат в руках. Каждая из книг – плод совместной работы, где арт-директор, художник и издатель являются в прямом смысле слова соавторами.
И тут прежде всего нужно снять шляпу перед издателем. Это совершенно уникальное явление – издательство, способное вкладывать деньги в проекты из любви к искусству.
Современный российский книжный рынок совершенно не расположен к таким жестам и подобной издательской скрупулезности. Несмотря на то что моей «гражданской» профессией был и остается дизайн (а может быть, именно благодаря этому), я мог доверить свои сказочки только суперпрофессионалу в области книжной графики.
За «Гриффита» Наталья Вишнякова получила арт-директорский приз на ADCR Awards 2008, а после выхода «Марты» совершенно ясно, что без Натальи Поваляевой, белорусской художницы, мои сказки выглядели бы на бумаге довольно посредственно.
– И последнее: кто такая Марта? Многие задают этот вопрос, поскольку нигде в тексте это имя больше не встречается. Только на обложке.
– Марта – реальный живой человек, который совершенно бескорыстно помог мне понять и почувствовать, каково это – быть сказочником.