«Иран остается закрытой страной для Запада»

Президент Ирана Хасан Роухани выступил во вторник на церемонии, посвященной 35-летию Исламской революции. Своей речью Роухани подтвердил репутацию осторожного и умеренного политика. С одной стороны, он поклялся в верности идеалам революции 1979 года и неоднократно грозил «внешним агрессорам», которые осмелятся напасть на Иран. С другой стороны, Роухани ни разу не упомянул ни США, ни Израиль, вообще не позволил себе прямых выпадов против Запада, которые нередко звучали из уст президента-предшественника Махмуда Ахмадинежада.

Разногласия начались в среде приверженцев идей Хомейни. Одно крыло получило название сторонников «базара», то есть экономической элиты

«Ни одна страна не смогла нас победить, – цитирует президента ИТАР-ТАСС. – Исламская республика выстояла против санкций. Наша страна продолжает путь развития».

Как передает SalamNews, президент подчеркнул: на прошедших выборах иранский народ доказал, что является сторонником революции. «Со временем мы все больше приближаемся к осуществлению целей революции», – подчеркнул президент Ирана.

При этом, говоря об изменениях, произошедших с начала своего правления, Роухани не без гордости отметил: «Сегодня, спустя шесть месяцев после начала работы нового правительства, в университетах и печати мы видим, что атмосфера стала более свободной. Общество также обрело больше спокойствия».

Значительная часть юбилейной речи президента Ирана была посвящена внешней политике – здесь Роухани сделал акцент на «конструктивном диалоге с другими странами на условиях взаимоуважения и равенства». «На переговорах с группой 5+1 по ядерной программе мы хотим сказать, что Иран не стремится к вражде, противостоянию с какой-либо страной», – подчеркнул Роухани. При этом президент отметил, что Иран полон решимости продолжать разработки в области ядерных технологий.

О том, какую роль сыграл нынешний президент Ирана в революции 1979 года, в интервью газете ВЗГЛЯД рассказал сотрудник Центра изучения стран Ближнего и Среднего Востока Института востоковедения РАН, кандидат исторических наук Никита Филин.

ВЗГЛЯД: Никита Александрович, как относятся сам Роухани и его соратники к событиям 35-летней давности? Отличаются ли они в этом от консерваторов?

Никита Филин (фото: fipp.ru)

Никита Филин: И Роухани, и «более консервативные иранские политики» считают Исламскую революцию благом для Ирана, они просто по-разному интерпретируют ее завоевания. Из нынешней группы сторонников Роухани в 80-е годы многие были ярыми консерваторами, радикалами. Они выступали за тотальную исламизацию всех сторон жизни. Но в начале 90-х они были вытеснены с политической арены и позже вернулись – уже с реформаторскими лозунгами. Прагматика превалирует над идеологией, когда это выгодно, можно немного смягчить акценты. Думаю, что представители этого лагеря воспринимают события 35-летней давности иначе, чем так называемые консерваторы.

ВЗГЛЯД: Когда вообще исламские революционеры разделились на реформаторов и консерваторов?

Н. Ф.: Деление возникло по той причине, что в результате революции победило сразу множество сил, сторонники Хомейни были только одной из них. В течение нескольких лет они добивались доступа к рычагам власти, и в итоге этой борьбы к 1983 году, кроме них, не осталось никакой иной силы – последней была запрещена коммунистическая партия «Туде».

После этого разногласия начались уже в среде приверженцев идей Хомейни. Одно крыло опиралось на сторонников в среде «базара», рынка, экономической элиты, другое крыло – «имамистов» – таких сторонников не имело. И считалось, что «базариты» были более демократичными, а «имамисты» – консервативными. Среди «имамистов», однако, была группа условных центристов, склоняющихся к умеренным реформам. Роухани как раз входил в их число.

Это разделение сыграло свою роль, и, в конечном счете, единственная партия, остававшаяся на тот момент, – «Партия исламской республики», – была распущена в 1987 году именно из-за этих противоречий. Когда в 1988 году собрался новый меджлис, сложилась такая ситуация, что он не мог принять достаточного количества законов, поскольку президентом был сторонник «базара» Али Хаменеи, премьер-министром был «имамист» Мусави, меджлис также состоял из противников «базара», а в Наблюдательный совет, напротив, входило большинство сторонников экономической демократизации. Эта патовая ситуация вызвала достаточно серьезный кризис.

ВЗГЛЯД: Известно, что сам Роухани примкнул к аятолле Хомейни, еще будучи совсем молодым человеком. Какую роль он сыграл в революции?

Н. Ф.: Он начал свою деятельность еще в начале 60-х годов. Будучи достаточно харизматичным молодым лидером, он начал ездить по Ирану и выступать с проповедями против шахского правительства. В те годы его несколько раз арестовывали, запрещали выступать. Затем он поддержал имама Хомейни, который в 1964 году начал борьбу против шаха.

Кстати, существует мнение, что именно он начал называть Хомейни «имамом», и хотя этот титул не сходился с иранской традицией, однако же он укоренился в народе. Перед революцией ему пришлось эмигрировать, и он присоединился к Хомейни, жившему в изгнании во Франции. И 1 февраля 1979 года Роухани вернулся вместе с ним в Иран.

Тем не менее его нельзя назвать «особо приближенным» к Хомейни. После Исламской революции он занимал хоть и достаточно серьезные посты, но эти посты были парламентскими, например, он был вице-спикером.

На эту тему
• Иран заморозит свою ядерную программу в течение полугода
• Ирану отказали в приглашении на переговоры по Сирии
• Иран 1 февраля получит доступ к своим замороженным активам
• Надеин-Раевский: России выгоден «женевский компромисс»
• Путин обсудил с президентом Ирана договоренности по ядерной программе
• Возвращение Ирана взбудоражило ОПЕК

ВЗГЛЯД: Как Роухани зарекомендовал себя в годы войны с Саддамом Хусейном? Он был сторонником борьбы до победного конца или призывал к переговорам?

Н. Ф.: Во время войны с Ираком он проявил себя скорее сторонником жесткого курса. Входил в состав Высшего совета обороны и одно время возглавлял его исполнительный комитет, был заместителем главнокомандующего, командиром оперативного центра и даже командовал силами ПВО. Он занимался координацией действий, но «переговорщиком» никогда не был.

ВЗГЛЯД: Как известно, отношения Тегерана и Вашингтона до сих пор отравлены эпопеей с заложниками из американского посольства. Как повлиял тот захват посольства на внешнюю и внутреннюю политику США?

Н. Ф.: Эти события стоили президенту Картеру поста. Именно из-за ситуации с заложниками он проиграл выборы Рейгану. Он не смог разрешить проблему мирно, более того, посланный им для освобождения заложников спецотряд также не смог выполнить задание и сам понес большие потери.

Как известно, ЦРУ в Иране начало проявлять себя еще в период правления премьер-министра Мохаммеда Мосаддыка в 1951–1953 годах. Именно ЦРУ способствовало свержению Мосаддыка. В этом плане одной из причин захвата посольства иранцами было стремление не допустить повторения событий 53-го года. Революционерам были необходимы заложники, чтобы пресечь возможные операции американских спецслужб.

Американцы отреагировали на сложившуюся ситуацию очень болезненно, это был колоссальный щелчок по носу. Они просто представить себе не могли, что какая-то страна может так обойтись с посольством США и их дипломатами. Действительно, это до сих пор накладывает отпечаток на то, как американцы относятся к Ирану, и мешает сближению.

ВЗГЛЯД: А американцы признали свою вину за эти события, за вмешательство во внутренние дела Ирана? За то, что США поддерживали там жестокий деспотичный режим шаха?

Н. Ф.: Если мы смотрим на американскую политическую конъюнктуру, то они много чего не признают или даже не знают. Но есть научное сообщество, о поводах и причинах революции вышло огромное количество монографий, и сообщество признает, что все это было на самом деле. Только англоязычных монографий вышло более полусотни!

Американским исследователям, в том числе иранского происхождения, было важно понять, почему эти события произошли в Иране, почему американская политика дала такой сбой в этой ситуации. Ведь революция была большой неожиданностью для Америки. Правда, надо признать, что и для СССР тоже. Когда Брежнев поздравил тогда иранский народ с успешной революцией, еще никто не знал, к чему она приведет.

ВЗГЛЯД: Тогдашний советник Картера по национальной безопасности США Збигнев Бжезинский призывал к немедленному вторжению в Иран для спасения шахского режима. Спустя много лет Джордж Буш-младший вернулся к идее нападения на Иран... Можно ли сказать, что угроза войны США против исламской республики сейчас устранена?

Н. Ф: Да, при президенте Джордже Буше такие мысли озвучивались, и американские СМИ готовили нацию к возможной кампании против Ирана. Сейчас, после событий «арабской весны», геополитическая обстановка на Ближнем и Среднем Востоке изменилась. Плюс ситуация в Сирии, в которой Иран играет весьма значимую роль. Плюс вывод американских войск из Афганистана. Все это заставляет здравомыслящих американских политиков рассматривать Иран в качестве важного игрока и продолжать попытки переговоров.

ВЗГЛЯД: Почему Голливуд до сих пор возвращается к теме революции 1979 года? Насколько реалистично описаны эти события, например, в прошлогодней «Операции Арго» Бена Аффлека?

Н. Ф.: Иран остается закрытой страной для Запада, в какой-то степени является непонятной угрозой, а это подогревает интерес.

Я бы не сказал, что все моменты правдивы в той же «Операции «Арго». Есть ошибки в деталях. Например, одна из сотрудниц американского посольства появляется на базаре без платка – и на нее все указывают пальцами. Уже к 80-м годам женщинам было полностью запрещено выходить на улицу с непокрытой головой, так что ее появление на людях в таком виде было почти невозможно. Вообще слишком взвинчен сюжет, на деле все было гораздо прозаичнее. Я уверен в том, что никаких погонь за ними иранцы не устраивали, например.