После тостов

«Первые послевоенные дни и недели большая часть энергии уходила на яркое, изматывающее, чарующее, долгое празднество», – писал биограф Эйзенхауэра. После войны верховная власть в Германии осуществлялась главнокомандующими оккупационных войск четырех держав: Советского Союза, США, Великобритании и Франции. 1945 год, когда советскими и американскими войсками командовали Георгий Жуков и Дуайт Эйзенхауэр, был медовым месяцем в отношениях между союзниками, рассказывает газета «Наше время».

Из 193 вопросов, рассмотренных Контрольным советом за весь период его существования (с 1945-го по 1948-й), 101 был решен именно в 45-м. Союзники напряженно работали. Но в первые послевоенные недели и месяцы еще и вовсю чествовали друг друга.

Начало этому положил прием, устроенный Жуковым после подписания акта о капитуляции 9 мая 1945 года. Ликование сопровождалось дружескими тостами, здравицами в честь лидеров стран, главнокомандующих, генералов и офицеров.

Безопасность полетов не гарантируется

Когда американские ВВС попытались добиться права летать над территорией советской оккупационной зоны, Жуков заявил, что есть соглашения, которые он нарушать не позволит

В конце мая Эйзенхауэр вручил Жукову в Берлине орден «Легион почета» степени главнокомандующего. В свою очередь, Жуков 10 июня вылетел в ставку американских войск, где вручил Эйзенхауэру и британскому главнокомандующему Монтгомери ордена Победы. 11 июня в Берлин прилетел Монтгомери с орденом Бани I степени и Большим рыцарским крестом для Жукова.

7 сентября на параде союзных войск, посвященном окончанию войны, у Бранденбургских ворот в присутствии представителей высшего командования союзников маршал Жуков заявил, что Победа является торжеством невиданного в мире боевого содружества демократических государств, великих народов и доблестных солдат Америки, Англии, Советского Союза, Французской Республики и Китая. Особенно теплые отношения складывались у главнокомандующих советскими и американскими оккупационными войсками. Это было похоже на зарождающуюся дружбу.

7 ноября на приеме по случаю годовщины Октябрьской революции, на котором присутствовал и генерал Эйзенхауэр, Жуков опять подчеркнул важность сохранения союза наших народов и вооруженных сил. Из воспоминаний Эйзенхауэра о беседе с Жуковым на этом приеме: «Маршал отметил, что в Берлине мы оба кое-чего добились в разрешении трудных проблем, несмотря на различные политические взгляды. И при этом заметил, что если США и Россия будут стоять вместе, несмотря ни на какие трудности, успех ООН будет наверняка обеспечен».

Это были месяцы общей эйфории. Никто и подумать не мог, что всего через несколько лет союзники станут смотреть друг на друга через прицелы. Американский дипломат Чарльз Болен сделал в своих дневниках следующую запись о Жукове и его отношении к Эйзенхауэру: «Он выглядел как подобает солдату – очень сильный, крепкий, как русский дуб, с красноватым лицом и голубыми глазами. Хотя у Жукова была приятная улыбка, он был очень сдержан, особенно с иностранцами…Он проявлял терпимость и даже уважение к Штатам, и я ни на минуту не сомневался, что его уважение к Эйзенхауэру было искренним, а не деланным в зависимости от конъюнктуры».

При этом советский главком был тверд в отстаивании зоны контроля и наших интересов. Когда американские военные летчики попытались добиться права летать и над территорией советской оккупационной зоны, Жуков заявил, что есть соглашения, которые он нарушать никому не позволит. И в заявках на полеты над советской зоной оккупации при согласовании представители советской службы контроля ставили штамп «Безопасность полетов не гарантируется!».

За рядового солдата великой Красной Армии!

C визитом в Москву Эйзенхауэр все же прибыл – в августе 1945 года и по приглашению самого Сталина

В июне 1945 года Жуков направил Эйзенхауэру приглашение на парад Победы в Москве. Американец приехать не смог, его вызвали в Вашингтон, где уточнялись планы дальнейших боевых действий против Японии. Но с визитом в Москву Эйзенхауэр все же прибыл – в августе 1945 года и по приглашению самого Сталина. Все время пребывания в СССР он был гостем главнокомандующего Группой советских оккупационных войск в Германии Жукова.

Эйзенхауэр был удостоен беспрецедентного внимания. На спортивном празднике 12 августа 1945 года Сталин пригласил его стоять рядом с собой на трибуне Мавзолея. Такой чести не удостаивался до этого ни один иностранец. Причем Эйзенхауэру разрешили взять на трибуну еще двух американцев. Ими оказались американский посол и глава американской военной миссии в Москве.

В беседе, в которой участвовал и Жуков, Сталин несколько раз повторял, что для России и США важно оставаться друзьями. Интересовался промышленными, научными достижениями, успехами Америки в сельском хозяйстве: «Мы знаем, что мы отстаем в этих вопросах, и знаем, что вы можете помочь нам». К этим темам, по воспоминаниям Эйзенхауэра, Сталин возвращался в ходе всей их беседы на трибуне Мавзолея. А находились они там пять часов.

Жуков в ходе этого визита лично заботился о том, чтобы Эйзенхауэр увидел все, что захочет, в любом уголке Москвы и России: «Выбирайте, мы все вам покажем, если пожелаете, даже отправимся и во Владивосток».

Эйзенхауэр побывал в музеях Кремля, московском метро, на авиационном заводе, выпускавшем штурмовики. Провел полдня в колхозе. Вместе с 80 тыс. болельщиков присутствовал на футбольном матче. Апофеозом стал обед в Кремле. Как вспоминал сам Эйзенхауэр: «В сверкающем огнями зале находилось множество маршалов Красной Армии и работники МИД, выполнявшие роль переводчиков. Было множество тостов за дух сотрудничества и совместной работы, сложившийся в ходе войны». Эйзенхауэр попросил Сталина подарить ему свою фотографию и копию фильма о взятии Берлина, демонстрировавшегося во время обеда в Кремле.

А потом был Ленинград. Во время завтрака в городе на Неве маршал Жуков попросил сына американского гостя лейтенанта Джона Эйзенхауэра сказать тост. И тот удивил всех присутствовавших: «Я хочу провозгласить тост в честь самого важного русского человека во Второй мировой войне. Джентльмены, я предлагаю выпить вместе со мной за рядового солдата великой Красной Армии!»

Тост сына Эйзенхауэра через много лет отразился эпиграфом в книге маршала Жукова «Воспоминания и размышления»: «Советскому солдату посвящаю». Фото Сталина с дарственной надписью и копию фильма о штурме Берлина Эйзенхауэру вручили уже в Германии.

С «Дропшотом» за пазухой

Между тем еще в июле 1945 года, на конференции в Потсдаме, президент Трумэн сообщил Сталину о создании ядерного оружия. Вскоре США нанесли ядерные удары по японским городам Хиросима и Нагасаки. А уже 4 сентября 1945 года, на следующий день после официального завершения Второй мировой войны, в США меморандумом ОРК №329 определялись 20 наиболее важных целей для стратегической ядерной бомбардировки. В Советском Союзе к руинам тысяч городов и сел могли прибавиться новые безжизненные пространства и мертвые города после ядерных ударов союзника. Всего за четыре послевоенных года было разработано 12 планов ядерного нападения, включая самый мощный – «Дропшот», предусматривавший 200 ядерных ударов.

А так и не ставшие друзьями генерал Эйзенхауэр и маршал Жуков расстались. Эйзенхауэр в декабре 1945-го уехал из Германии в Вашингтон на повышение, на должность начальника штаба американской армии. А Жуков в марте 1946-го, как водится в России с победителями-полководцами со времен Суворова, отправился в ссылку, на второстепенную должность – командовать Сухопутными войсками.

Но судьба еще раз дала шанс двум героям Второй мировой встретиться лично. Это произошло на Женевской конференции глав правительств США, Англии, Франции и Советского Союза в 1955 году. Жуков был министром обороны, а Эйзенхауэр – президентом США. Они вспомнили прошлое, совместную работу в Контрольном совете в Германии. Но главным на встрече было то, что Эйзенхауэр твердо выражал и отстаивал политику правящих кругов США, а Жуков – политику Москвы.

Дружба между Советским Союзом и Соединенными Штатами после общей победы в страшной и кровопролитной войне не состоялась. Ушла в историю и несостоявшаяся дружба Жукова и Эйзенхауэра.