У России и Турции нашелся новый повод для конфликта

Назвать главного виновника этнического конфликта на острове Кипр легко и приятно – это Великобритания, которой Кипр принадлежал вплоть до 1960 года. Не желая расставаться с военными базами, Лондон исповедовал политику «разделяй и властвуй», в рамках чего сталкивал лбами греческое большинство (77% населения) и турецкое меньшинство (18%).

Греки-киприоты стремились даже не к независимости, а к энозису, сиречь воссоединению с Грецией в единое государство. Местным туркам такая перспектива категорически не нравилась, поэтому они встали на защиту английской администрации, которая комплектовала ими полицейские силы. Основной целью последних стала подпольная организация ЭОКА, но «под замес» попало и множество нонкомбатантов, против которых на допросах активно применялись пытки.

То есть греки ­– это партизаны, а турки – полицаи. Так ситуация виделась из Афин и Никосии.

Общего одряхления Британской империи полицейские меры остановить не могли, поэтому к 1960 году был сформулирован компромисс: Кипр все-таки получает независимость, но не право присоединяться к другой стране; всем гражданам нового государства гарантируются равные права; военные базы британцев остаются на своем месте – а гарантом сохранения этой конструкции выступают Анкара, Афины и Лондон.

Хотелось бы продолжать ругать Лондон и дальше, но вина за последующие события лежит преимущественно на греках – они компромиссом не удовлетворились и начали мстить, организовав фактическую блокаду турецких поселений. Это сейчас греки живут на юге и в центре острова, а турки заняли весь его север. До войны 1974 года этническая карта Кипра представляла собой чересполосицу ­– по населенным преимущественно эллинами землям были разбросаны тюркские анклавы.

В конце концов дело дошло до этнических чисток, для недопущения которых в дальнейшем на острове разместили миротворческий контингент ООН. Но после прихода к власти в Греции националистической диктатуры «черных полковников», буквально грезивших идеей энозиса, обстановка на острове вновь стала обостряться, пока, наконец, греческая хунта не организовала киприотам точно такую же хунту, свергнувшую законного президента – архиепископа Макария.

Казалось, воссоединение не за горами, однако Анкара, упирая на свой статус гаранта кипрской независимости и на государственный переворот в Никосии, провела «операцию Аттила» и оккупировала около трети острова.

«Благодаря глупости хунты, туркам выпал первый номер лотереи. На Кипре не было законного правительства, а в Греции было правительство, которое никто не поддерживал», – так ситуацию впоследствии прокомментировал Генри Киссинджер, во времена конфликта – глава Госдепа США. ЦРУ знало о готовящемся перевороте, но то ли полагало, что Анкара не вмешается, то ли убедило в этом греков, преследуя собственные цели.

Если второе, американцы сами себя перехитрили: им пришлось срочно решать острую проблему ­– полномасштабная война между двумя членами НАТО, Турцией и Грецией, никак не входила в их планы. Именно поэтому, несмотря на то, что воевали турки бездарно и даже успели отбомбиться по собственным кораблям, конфликт оказался скоротечным: киприоты могли противопоставить оккупантам только свою храбрость, ­а США блокировали применение греческой авиации, что позволило Анкаре реализовать свой план и разделить остров на две части.

Эту идею (по-турецки ­– таксим) турки-киприоты отстаивали и прежде, но ввиду упомянутой выше чересполосицы реализовать ее без широкомасштабных этнических чисток было попросту нереально. Другими словами, невозможно «по-хорошему». Турки сделали «по-плохому»: часть греков с севера выселили насильно, другие бежали сами, третьих впоследствии переселили в рамках программы ООН по «обмену населением», которая была неприятной для всех, но людей нужно было буквально спасать – как греков на севере, так и турок на юге.

Нужно отдать этой стратегии должное – этнический конфликт канул в безвременье и на уровне вооруженных стычек рассосался. С тех пор имели место отдельные трагические инциденты (например, в 1996-м турецкие военные застрелили безоружного грека, который пытался сорвать турецкий флаг), но в целом наступил худой мир. Да, греки-киприоты по-прежнему сильно недолюбливают соседей, а также англичан, но это и близко не тот антагонизм, как в грузино-абхазском, армяно-азербайджанском или сербо-албанском случае. Ситуация даже позволила снять физическую границу на некоторых частях острова, включая столицу – по Никосии в 1974-м тоже прошла «этническая линия», но теперь это единый город хотя бы внешне.

Другой оригинальной особенностью кипрского конфликта является то, что сепаратисты-турки, в общем-то, не против воссоединения с греками – но на своих условиях. Собственно, независимость они провозгласили только через восемь лет после войны, а прежде пытались договориться так: страну превращаем в федерацию, турецкие военные остаются, захваченные ими 37% территории и собственность на оной остаются при новых хозяевах, никто никому ничего не должен.

Примерно то же самое, включая сохранение турецких военных баз, подразумевал и так называемый план Кофи Аннана – недавно скончавшегося генсека ООН. В 2004 году на плебисците турки-киприоты его инициативу поддержали, а греки отвергли тремя голосами из четырех. Новое предложение было для них даже хуже того, которое обсуждалось во второй половине 1970-х.

Во-первых, план легализовывал всех турок-мигрантов, переселение которых с материка на остров поощряла Анкара (говорят, теперь их втрое больше, чем местных). Во-вторых, принуждал греков всю эту ораву кормить – содержать более 90% турецкого госаппарата и постепенно выравнивать уровень жизни на объединившемся острове, а это очень дорого. Греческая часть Кипра далеко не самая бедная страна ЕС, турецкая – типичная непризнанная республика, где люди живут туризмом, подсобным хозяйством, а также за счет патрона – Турции.

На эту тему
• В войне Турции с Грецией Россия защитит слабого
• Зачем Эрдогану война на Кавказе
• Судьба Кипра на фоне судьбы Донбасса демонстрирует двойные стандарты Запада

Но был в плане Аннана и своего рода пряник – грекам возвращали около 9% земель, включая древний город Фамагусту и квартал Вароша. Именно он сейчас стал очередным камнем преткновения в отношениях Москвы и Анкары.

Когда-то этот квартал был «золотой милей» – самым популярным и роскошным курортом Кипра и Средиземноморья вообще. Для турок он представлял стратегическую значимость как порт, а конкретный квартал Вароша из-за высоких (по тем временам) отелей на побережье, потенциальных огневых точек. Поэтому жителям квартала (в основном грекам) велели скрыться с глаз долой в античном духе – за одни сутки и взяв с собой только то, что сможешь унести на себе.

Совбез ООН, приняв целый ряд осуждающих Турцию резолюций, отдельно оговорил судьбу Вароши – здания там принадлежат их собственникам и не должны использоваться еще кем-либо. Поэтому, пограбив всласть, турецкая армия район опечатала и даже журналистов стала пускать в него только в 1990-х годах. Теперь это настоящий город-призрак, застрявший в безвременье, где природа уже берет свое и разрушает то, что в 1970-х годах понимали, как роскошь.

В 2020 году турки решили вновь вдохнуть в Варошу жизнь, то есть убрать колючую проволоку и пустить туда людей – а вдохновителем или, по крайней мере, главным адвокатом этой идеи стал никто иной, как президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган. Он лично провозгласил дату открытия Вароши 8 октября на пресс-конференции в Анкаре, которую давал вместе с премьер-министром Турецкой республики Северного Кипра Эрсином Татаром.

Зачем это нужно Эрдогану не так уж и важно. Возможно, он помогает лояльному ему Татару переизбраться (выборы в ТРСК пройдут в воскресенье). Возможно, хочет как-то сэкономить на содержании сателлита и привлечь в Фамагусту инвестиции. Наверняка есть связь и с экспансией турецкой геологоразведки, покушающейся на эксклюзивную экономическую зону греков.

Главное, что в этот момент турецкий султан демонстративно подтирается резолюциями Совета Безопасности ООН, включая ту, где специально прописана судьба Вароши. Такое повышенное внимание было уделено средиземноморскому курорту в связи с тем, что там к моменту оккупации находилась недвижимая собственность бизнесменов и прочих «селебрити» из десятков стран мира.

Подрыв репутации такого института, как Совбез ООН, может аукнуться всему миру.

Нельзя сказать, что этот орган по решению и недопущению конфликтов работает хорошо и справляется со своими обязанностями, но другого просто нет и не предвидится. А Россия не заинтересована в падении авторитета этой организации еще и потому, что состоит там на особых условиях и располагает правом вето.

Именно поэтому МИД РФ назвал решение об открытии Вароши «неприемлемым». Тот вызов системе международного права, который совершает сейчас Эрдоган, определяет крайне негативную реакцию Москвы даже в большей степени, чем тот факт, что Кипр, пожалуй, самое пророссийское из государств Евросоюза – и стал, помимо прочего, первой страной, согласившейся повысить до 15% налог на проценты и дивиденды по специальному договору с Россией, борющейся с собственными налоговыми «уклонистами». 

Главная проблема в том, что противопоставить Эрдогану в данном случае можно немногое. По ряду причин миру приходится терпеть его неосманскую политику и на более опасных участках, таких как Сирия и Нагорный Карабах.

В данном случае ответ не получится сделать «зеркальным» – слишком уж специфична ситуация в Фамагусте. Но с чего-то все-таки придется начинать, помня о том, что для Анкары привычно идти в одиночку чуть ли не против всего остального мира, будь то оккупация Северного Кипра, на которую турецкая власть пошла во многом неохотно и под давлением снизу, или нынешние события на Южном Кавказе, когда турецкий лидер, по его собственным ощущением, исполняет высокую миссию защиты всего тюркского и мусульманского. 

Однажды подобное мессианство привело османов аж под стены Вены. В Никосии и Афинах менее полувека назад об этом не вспомнили вовремя.