«Грузинский урок» создал новую российскую армию

Необразцовая операция

Глава Центра военного прогнозирования полковник Анатолий Цыганок в своей монографии о пятидневной войне отмечает: несмотря на скоротечность боев и ограниченный театр военных действий, операции наших войск (занятие Цхинвала, наступления на Гори и Мегрелию, десант в Поти и т. д.) нельзя назвать «малой войной». В целом с обеих сторон участвовали 20–30 тыс. человек, были задействованы сразу несколько родов войск: сухопутные силы с активным использованием бронетехники, артиллерии и ракетных вооружений, авиация и ВМФ.

Пятидневную кампанию можно было считать своего рода смотром армии в тогдашнем ее состоянии. И этот смотр выявил целый клубок проблем. Да, с военной точки зрения цель была достигнута. Хотя передовые подразделения 58-й армии и пошли через Рокский тоннель лишь через 14 часов после начала грузинской атаки на Цхинвал, но развертывание войск между Джавой и Цхинвалом прошло быстро. Югоосетинская столица к 10 августа была полностью освобождена.

И как принято считать, через 48 часов после начала операции грузинские ВВС были подавлены, а взаимодействие между наземными частями нарушено. По итогам противник был выбит из Южной Осетии,и из абхазского Кодорского ущелья.

И все же специалисты не считают «принуждение к миру» образцом военной операции.

Ночная атака на Цхинвал 8 августа застала наших армейских стратегов врасплох, считает военный эксперт Алексей Леонков. «Можно вспомнить, что накануне войны был затеян перевод Генштаба из одного помещения в другое, т. е. армия на некоторое время осталась вообще без управления», – напоминает эксперт. Об этом же в беседе с газетой ВЗГЛЯД вспомнил и генерал-майор авиации в отставке Александр Цалко: «Главное оперативное управление кому-то вздумалось переселять из-за ремонта. Людей там поувольняли, Генштаб не работал... Был бардак».

«Принудить грузин к миру удалось только большим напряжением ресурсов наших вооруженных сил.

Причем эти ресурсы, в частности военная техника, применялись не совсем правильно, – полагает Леонков. – Можно вспомнить потери наших ВВС от наших же ПВО».

Действительно, были сообщения о том, что три из шести сбитых российских самолетов пострадали от «дружественного огня». Пилот первого из потерянных самолетов (Су-25 предположительно сбит из ПЗРК по ошибке югоосетинскими ополченцами, которые просто не знали об участии нашей авиации) Олег Теребунский катапультировался и едва не погиб – причем утверждалось, что по парашюту стреляли и наши военнослужащие, и ополченцы. Жизнь летчику спас Роберт Кокойты – брат тогдашнего президента Южной Осетии Эдуарда Кокойты; он запретил ополченцам убивать летчика, взятого ими в плен.

Генерал-майор авиации в отставке Цалко напомнил: из-за ошибочного решения руководства был потерян стратегический бомбардировщик Ту-22М3. Звено этих дорогостоящих машин отправили бомбить грузинскую колонну (работа для «обычного» бомбардировщика Су-25).

«Войска прошли через Рокский тоннель, а после выяснилось, что средства связи между ними не работают», – отмечает Алексей Леонков. Войска вынуждены были в тяжелейших условиях начинать боевые действия, вторит ему Цалко: «Если бы грузины перекрыли тоннель, мы бы там кровью харкали, что называется. Все делалось на героизме личного состава, управляли войсками по мобильным телефонам».

9 августа штабная колонна командующего 58-й армией Анатолия Хрулева случайно наткнулась на передовые части грузинской бригады, готовившейся к второй атаке на Цхинвал. «Командарм-58» получил осколочное ранение в ногу – чего явно бы не случилось, будь у войск все в порядке со связью.

Остаются вопросы и к скорости реагирования армии на начало агрессии грузинской стороны. Только благодаря тому, что у нас в Южной Осетии находился контингент миротворцев, республике удалось продержаться с утра 8 августа и до того времени, когда подошли российские войска, напоминает Леонков. «Потом сказалось то, что в отражении агрессии участвовали люди, которые уже имели боевой опыт, – резюмирует эксперт. – Так что

говорить, что это была выдающаяся победа, было бы неправильно. Поэтому и была затеяна военная реформа».

Война заставила задуматься о новом облике армии

Война «08.08.08» стала стартовой точкой, с которой начались все значимые реформы в вооруженных силах, соглашаются специалисты. «Именно этот конфликт показал необходимость крупномасштабной военной реформы, и именно ему мы обязаны тем, что эти реформы были проведены», – отметил в беседе с газетой ВЗГЛЯД независимый военный эксперт Антон Лавров.

«С момента распада Союза в нашей армии создавался клубок проблем: менялась форма управления, сокращался личный состав вооруженных сил, разъединялись различные командования. Но в результате неожиданного события – августовской войны – выяснилось, что все эти перемены не привели к увеличению боеспособности армии», – указывает Алексей Леонков. По его оценке, к тому времени «армия представляла собой некий гибрид пережитка советского прошлого и несформировавшегося российского будущего». «В ней не хватало контрактников, профессиональных военнослужащих, новых средств связи. Вспомним хотя бы отношение к армии в обществе в 2008 году: служить никто особо не рвался», – отмечает Леонков.

Лавров полагает: все же надо отдать должное руководству Минобороны десятилетней давности. Менее чем через три месяца после завершения кампании, в начале октября 2008-го, глава ведомства Анатолий Сердюков (который к тому моменту уже полтора года был министром) анонсировал пакет реформ, призванных придать армии «новый облик». Были сообщения, что «новый облик» обсуждался и до 8 августа, но война явно послужила катализатором перемен.

На эту тему
• Эксперты рассказали, как изменились армии России и Грузии
• Грузия все активнее наращивает производство оружия
• Грузия без России обречена

«От некоторых изменений, предпринятых тогда, отказались – например, от перехода на бригадную структуру армии. Как известно, перешли обратно к дивизионной», – напоминает Лавров. Также напомним, что с приходом Сергея Шойгу было пересмотрено решение его предшественника о сокращении и укрупнении авиабаз.

«Но, например, начало масштабного перевооружения армии – это заслуга бывшего министра», – указывает Лавров.

При всех известных претензиях к итогам работы Сердюкова именно при нем российская армия начала получать гораздо больше новых и модернизированных вооружений, отмечает собеседник. «Речь не только о закупке новых единиц вооружений, но и НИОКР (научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы) по модернизации вооружений были начаты именно до 2012 года. Реформы были бы невозможны, если бы их производил человек из системы. Его заслуга – то, что реформу удалось сделать масштабной».

Что было и что стало

В первую очередь следует выделить отказ от концепции мобилизационной армии советского образца и переход к армии постоянной боевой готовности – более компактной, но и более боеспособной армии. Большая, чем ранее, роль была отведена контрактной службе. С другой стороны, вернулось нормальное комплектование частей в виде полков и дивизий.

Большее внимание было уделено развитию авиации. Кроме того, оказалось, что грузинская беспилотная авиация превосходит российскую, указывает Лавров. Августовская кампания «спровоцировала» большую заинтересованность военного руководства России в развитии этой отрасли.

Серьезный прорыв был достигнут в обеспечении средствами связи. Самое главное – обеспечение связью в тактическом звене на уровне взвода, отделения. Такого не было никогда в силах общего назначения, в том числе во время «08.08.08». С другой стороны, открыт Национальный центр управления обороной, куда поступает информация в режиме реального времени, напоминает Леонков. «Были внедрены проекты, которые ранее буксовали, – по автоматизированным системам управления войсками», – напоминает эксперт.

Можно также выделить изменения в экипировке российских военнослужащих, указывает Лавров. Он поясняет: «Экипировка сейчас комплексно развивается. Это не только униформа, но и сразу набор: камуфляж, защитное снаряжение, вооружение, средства связи. Никакого сравнения с периодом до 2008 года, с первыми попытками внедрить «форму от Юдашкина» быть не может». И, разумеется, в 2008-м не было ничего подобного боевой экипировке «Ратник», которую мир увидел на «вежливых людях» в Крыму.

«Можно согласиться с тем, что

та армия, которую мы видели в Цхинвале в 2008-м, и та, которую мы увидели в Крыму весной 2014-го, – принципиально разные армии.

Это отметили и за рубежом», – отмечает Лавров. Впрочем, как отмечает Цалко, «в Крыму мы видели не всю армию». Более наглядным уроком, хотя тоже без демонстрации возможностей всех родов войск, стала Сирия.

«Нашим войскам, когда они начали боевые действия в Сирии, пророчили затяжную войну с большими потерями, второй Афганистан. Западные аналитики делали свой прогноз, основываясь именно на том, что было в 2008 году, – отмечает Леонков. – Мол, сирийские боевики вооружены лучше и организованы лучше, чем грузинская армия 2008 года; результат для России будет позорным... Но все мы видели, что этого не произошло. Оказалось, например, что мы можем быстро перебрасывать войска (так, перебросили С-400, который был для некоторых товарищей из коалиции США шоком)».