Они стоят на разных берегах Городского пруда Екатеринбурга и с вызовом смотрят друг на друга.
С одной стороны – Храм на Крови, монументальный и богато отделанный, по архитектуре похожий на храм Христа Спасителя в Москве. С фресками, на которых изображены святые новомученики – члены царской семьи. С залом для собраний и концертов, где мне довелось выступать, и с культурным центром «Царский» в соседнем здании.
С другой стороны – супермодный «Ельцин-центр» со сплошным остеклением и медиафасадом, один из самых технически оснащенных музейных комплексов в России. Даже противники «Ельцин-центра» признают, что устроен он здорово, вот только подать бы материал под другим углом... Ельцинское десятилетие нужно знать и изучать, но не дифирамбы же петь тем годам, которые остались в памяти народной с эпитетом «лихие».
Если Санкт-Петербург называют городом трех революций, то Екатеринбург можно назвать городом трех идеологий. Трех – это как минимум. Так уж совпало в его истории.
Здесь трагически окончила свое существование венценосная семья Романовых, правившая Россией более трех веков. Именно на месте ее расстрела большевиками в ночь на 17 июля 1918 года и стоит Храм на Крови.
Здесь сделал партийную карьеру и отсюда отправился «покорять Москву» Борис Ельцин. Он разрушил могучий Советский Союз и на его обломках создал новую Россию, которая поначалу не пользовалась уважением даже собственных граждан и в последующие десятилетия мучительно возвращалась к своей традиционной исторической миссии.
Наконец, город не до конца простился и со своим советским, свердловским периодом. В отличие от Москвы, памятник Якову Свердлову здесь не был снесен и стоит до сих пор. Город, как гласит надпись на памятнике, знал его под псевдонимом «товарищ Андрей», подобно тому, как сам Екатеринбург, 300-летие которого отмечалось в августе этого года, долгие годы прожил под псевдонимом «Свердловск». А область до сих пор называется Свердловской. Да и легендарная школа русского рока – свердловская, а не екатеринбургская.
Это идеологическое напряжение, конечно, не чувствуется в повседневной жизни города, если не считать отдельных эпизодов – например, недавнего случая, когда хулиган напал на пятиклассника из-за шапки с буквой Z. Но противостояние символов слишком наглядно, чтобы не иметь последствий для интеллектуальной среды Екатеринбурга. Споры об истории и о современности здесь приобретают особую остроту.
Андрей Санников, поэт и журналист «Урал Live», местного филиала телеканала «Соловьёв Live», каждую свою статью заканчивает словами: «Ельцин-центр» должен быть разрушен!» Независимо от темы статьи. Конечно, это сильный образ, который нельзя понимать буквально. Никто не собирается разрушать одно из самых приметных зданий в городе. Люди чаще говорят о переосмыслении – и самого «Ельцин-центра», и стоящей за ним эпохи.
Ельцинское наследие, как сейчас говорят, токсично. И это связано со стилистикой того времени, с тональностью тогдашнего противостояния.
Именно при Ельцине в конституцию было внесено положение о том, что никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной и обязательной. В реальности же при Ельцине идеологическая борьба достигла такого накала, какого она не имела со сталинских времен. Политические оппоненты либеральных реформаторов демонизировались как «красно-коричневые», в неуклонно беднеющей стране громадные деньги вкладывались в политтехнологии и черный политический пиар. Осенью 1993 года дело дошло до кровопролития в центре Москвы. А осенью 1998 года, когда случился правительственный кризис, Ельцин говорил: «Я переступил через себя и позвонил Зюганову», как будто бы пообщаться с главой парламентской оппозиции во вроде бы демократической стране – всё равно, что съесть живую лягушку.
После Ельцина накал идеологической борьбы спал, прежде всего потому, что государство стало более прагматичным. Но это не означало примирения в обществе разных идеологий, нахождения ими общей базы, не говоря уже о синтезе.
И по сей день любая полезная патриотическая инициатива тут же упирается в спор между «красными» и «белыми», которому сто лет в обед. Людей, группирующихся вокруг Храма на Крови, патриоты иного, левого толка, называют «царебожниками». А с другой стороны, ну как можно простить невинную кровь, как сотрудничать с теми, для кого Свердлов – герой, а не дьявол во плоти?
- Историк ответил критикам новых школьных учебников
- Как появилась высшая награда в истории России
- «Ельцин-центр» начали проверять на предмет деятельности иноагента
Но сам же Ельцин нам и подсказывает выход. В екатеринбургском аэропорту Кольцово есть фирменный магазин «Ельцин-центра». Там на самом деле не так много ельцинского мерча – ни тебе бюстов министров-реформаторов, ни сувенирного приватизационного ваучера. Зато есть кружка с подписью покойного президента и его словами: «Берегите Россию!» Ведь симпатичный лозунг, не поспоришь?
С этого можно начинать деконструкцию ельцинского образа, созданного либералами. Вспомним не то, что им дорого. Не залоговые аукционы, создавшие олигархов из грязи, а начало борьбы с сепаратистами и ваххабитами на Кавказе. Вспомним, что Ельцин в критический момент отправил российские войска в Косово. И сегодня у нас есть все основания полагать, что Ельцин поддержал бы решение о начале СВО. Как поддержали его лидеры свердловского рока 90-х – Вячеслав Бутусов («Наутилус») и Владимир Шахрин («Чайф»).
Конечно, либералам не понравится такая трактовка образа их кумира, но тем из них, кто остался в нашей стране, придется привыкать, а мнение тех, кто выбрал заграницу, нас волновать не должно.
Сегодня ситуация, в которой под покровом декларируемой идеологической индифферентности кипят старые бесполезные споры, нас уже не устраивает. Нам нужна новая наступательная идеология, которая бы объединила общество по отношению к будущему, оставив за бортом все разногласия, которые принадлежат прошлому. Такую идеологию нащупывает фронт, где можно встретить бойцов под самыми разными флагами и с самыми разными шевронами. Но все они делают одно дело. И основа у этой идеологии должна быть проста: «Берегите Россию!»
В Екатеринбурге у меня опять не хватило времени на «Шигирского идола». Есть такой деревянный идол, древнейший на свете, которому чуть не 12 тысяч лет. И он, представьте себе, тоже находится в Екатеринбурге. Когда-то он, видимо, стоял в центре какой-то своей, особой идеологии. Но что это была за идеология, никто уже не помнит, никаких споров вокруг нее давно не ведется. Остался просто музейный экспонат, очень ценный и охраняемый государством. И это доброе напоминание всем, кто по привычке враждует из-за прошлого перед лицом грозного будущего.
