Русофобы докатились до ненависти к блинам

Конец Масленичной недели я провел в Ростове-на-Дону по приглашению отца Сергия, настоятеля Храма Всех Святых, в земле Российской просиявших. Разумеется, не обошлось и без блинов. Что мне сказать о блинах? Не думаю, что я их могу съесть много, но отказаться от этого кушанья в дни, когда его уплетает вся страна, я не в состоянии. Блинная лихорадка заразительна. 

Блины как еда традиционная и всенародная – это еще и повод для коммуникации. Ежегодно возникают дискуссии о блинах: должны ли они быть большими или маленькими, толстыми или тонкими? Наконец, с чем их подобает есть: с икрой или вареньем, с семгой или сгущенкой? Впрочем, блины демократичны и совместимы с любыми вкусами.

Но в этом году блины приобрели еще и идеологическое измерение. Видимо, некоторым сторонникам Украины плеснуло в мозги безумия на старые дрожжи – и понеслось. Так, журналистка Ксения Ларина (признана иноагентом), в последние годы проживающая в Португалии, призналась, что когда-то любила Масленицу и пекла блины, но теперь «любое напоминание о русских традициях вызывает крик». Ксению Ларину высмеяли даже некоторые из ее коллег по идейному лагерю, еще не готовые дойти до такого абсурда. Однако нашлись у нее и сторонники. Например, некая Катя Марголис, дама неопределенных занятий, так и не выросшая в Екатерину, подтвердила: «Всё из российской реальности вызывает органическое отторжение».

Таков путь, пройденный этими людьми. Как мы видим, путь русофоба не заканчивается на станции «предательство», он продолжается до станции «безумие». Начинался этот процесс больше 20 лет назад, когда либералам не понравился новый президент России, Владимир Путин. Чисто эстетически не понравился – как один американец сказал, «я увидел в его глазах буквы Кей Джи Би». Затем появились конкретные претензии, например, когда государство решило осадить зарвавшегося бизнесмена Ходорковского, прогрессивная интеллигенция ринулась на его защиту. Но в целом и тогда страна еще воспринималась ими как своя, со всеми ее березками, полями, борщами и блинами. Тем более что в этой стране им доставалось все самое вкусное.

Потом им захотелось не только сытно питаться, но и властвовать. Тогда они возненавидели государство в целом, а на народ возлагали определенные надежды. Точнее, мечтали народом воспользоваться, пусть глупенький народ скинет свое правительство и вручит бразды правления им, человечкам со светлыми лицами. Ведь получились же цветные революции в Грузии, на Украине и даже в некоторых арабских странах. 

Там получилось, а у нас нет. Тогда светлолицые возненавидели и российский народ, который не только не стал ради них менять власть, но и массово поддержал возвращение Крыма в родную гавань. Но то была ненависть к народу в политическом смысле, вещи же культурные или бытовые оставались за скобками. Теперь же, как мы видим, прогрессирующая русофобия докатилась и до русской литературы, и до русских праздников, и до блинов.

Нетрудно заметить, что эволюция взглядов этих, так сказать, барометров прогресса не отличалась самостоятельностью. Она во всем следовала за переменами в отношении Запада к России и российскому обществу. Всегда и во всем служить агентами Запада – вот их принцип. Делать в России или для России то, что в данный момент нужно Западу. Если нужно, можно прикинуться и патриотами, и демократами, и печальниками о русской деревне, и радетелями за русскую культуру. И как же в этом контексте следует понимать истерическое отвержение масленичных блинов?

Выходит так, что никакие агенты Западу уже не надобны. Вот и бесятся ларины и марголисы, как стадо гадаринских свиней. Ищут, с какого бы обрыва им броситься. Те, кто прежде кричал «нам нужна другая Россия», теперь признаются, что никакая Россия им не нужна.

Для нас, для России это хорошо. Хорошо, потому что наши противники отчаялись как-то на нас повлиять, разложить изнутри. Хорошо, что сущностно чуждые стране люди уже не пытаются прикидываться своими. 

Выходит так, что никакими «хорошими русскими», «правильными русскими» эти люди не станут. Они могут даже не стараться косплеить русских дворян из первой волны эмиграции. Те эмигранты были хранителями традиций страны, которую они были вынуждены покинуть, хотя и понимали, что «Родину не унесешь на подошвах сапог». Люди, подобные Лариной, на подошвах своих модных туфелек унесли только грязь. Грязь физическую и грязь духовную.

Но и перспективы «внутренней эмиграции» выглядят довольно плачевно. Как честно написал пока еще никуда не уехавший поэт Виталий Пуханов, «хочу поблагодарить «русский мир» за то, что я понял, что я не русский». Вот такое открытие сделал человек, долгое время пытавшийся управлять русской литературой. 

Что ж, без таких людей Россия станет только крепче. Непонятно одно: когда же Ларина и ей подобные начнут избавляться от русского языка? Понятно их эксгибиционистское желание продемонстрировать свою истерику именно бывшим соотечественникам. Но разве не противно Лариной пользоваться языком народа, который она ненавидит? Без перехода на английский или хотя бы португальский процесс ее расставания с русскостью нельзя считать завершенным. Чего доброго, могут обвинить и в неискренности.

Радует еще и вот какая деталь. В отличие от борща, русское происхождение которого украинцы решительно оспаривают, блины были отданы русским без боя, хотя на Масленицу их принято печь и у украинцев. Казалось бы, Ларина могла испечь традиционные блины, но объявить, что на этот раз она печет украинские; объявили же на Западе украинцем Айвазовского. Но ей в голову это не пришло. Вот так истеричные русофобы парадоксальным образом помогают утвердить права русских на их гастрономическое наследие.

Впрочем, все блины съедены, наступил Великий пост – время побыть наедине со своей совестью и подумать о будущем. Мы будем думать о нашем общем российском будущем. А они – о каком, о чьем? Это будет вопрос посложнее блина.