Растерянность – это слово точнее всего описывает состояние, в котором оказалась русская культура после 24 февраля 2022 года. Мир изменился. Изменился для всех. Это изменение имеет исторический характер, то есть полный его масштаб можно будет разглядеть лишь на значительном временном удалении от настоящего момента. И культура наша оказалась к этому совершенно не готова.
Чтобы понять, что делать в этой ситуации, имеет смысл обратиться к вопросу о том, чем, собственно, является культура в историческом своем смысле, за пределами сиюминутного пиара. Ответ прост: в глобальном смысле культура – признак, отличающий человеческое существо от животного. На микроуровне культура – это хранилище опыта выживания народа. Набор стереотипных схем, обеспечивающих его выживание в историческом контексте. Пример – максима «русские не сдаются».
Сейчас уже совершенно очевидно, что в историческом смысле мы находимся не в состоянии военной операции, мы находимся в состоянии борьбы за субъектность. Если проще – речь идет о выживании народа, его культуры. В ХХ веке мы уже находились в подобной ситуации. Великая Отечественная война была борьбой за субъектность, даже больше – борьбой за право человека оставаться человеком. И все участники исторического процесса тогда отдавали себе в этом отчет.
Однако танковые клинья как последний аргумент модерна в сопротивлении постмодерну не должны заслонять главного: одной только победы оружия решительно недостаточно. Тогда, в то великое время, мы делали большую культуру. От авангарда до соцреализма. СССР находился в авангарде культуры, и этот задел продолжали использовать до 1980-х годов. Сегодня не так. Наша культура с 1990-х годов глубоко вторична. Мы с готовностью принимаем культурное доминирование оппонента и следуем ему. В первую очередь на уровне ценностей, на аксиологическом уровне.
Антикультура
30 лет назад российские культуртрегеры в статусе нерадивых школяров были допущены в храм универсального транснационального постмодерна. С тех пор эта вторичность вошла в кровь и плоть тех, кто делает культуру. Мерилом востребованности и актуальности художника в России стал его допуск в мировой храм постмодерна.
Здесь уместно задать вопрос: а что есть постмодерн? Не в сиюминутном, а в историческом смысле. По итогам больших войн середины ХХ века носители классических идеалов уступили культурное поле постмодернизму, который вообще отмел в сторону, как бессмысленные, понятия формы и смысла, навязав мысль о тоталитарной сущности этих понятий.
Понятиям формы и смысла, идейной сущности культуры постмодерн противопоставил вечную разъедающую иронию и хаотичность, отрицающую любые ценности как проявления тоталитаризма. Колесо истории культуры остановилось. Постмодернизм с его главным правилом «избегания смысла» в любой культурной деятельности сегодня определяет все культурные процессы в России. Если уподобить культуру кухне, то постмодернистская культура – это винегрет, состоящий из случайных элементов.
Попытки в рамках постмодернистского хаоса создавать отдельно взятые «окна вменяемости» обречены на провал. Простой пример: поставьте «Троицу» Рублева рядом с «Акулой» Дэмиена Херста, там же рядом организуйте инсталляцию Кабакова, и в этом же помещении организуйте перформанс Абрамович. И – великая «Троица» уже будет просто второстепенным элементом, лишенным всякого смысла. Поэтому в конечном итоге и либеральные творцы, и государственники, и национал-патриоты, все они – просто ингредиенты гигантского медийно-культурного винегрета. Этот винегрет расправил плечи и отменил границы. Безграничен интернет, соцсети, государственные границы упразднены для него. Даже ограничения человеческих полов истончаются.
Между тем культура – это граница. Это механизм различения прекрасного и безобразного, добра и зла, человеческого и не-человеческого. Поэтому в конечном итоге постмодерн – уже не этап в развитии культуры, это антикультура. Культура – это запрет в том же самом смысле, что и десять заповедей – система запретов. Исполняющий заповеди воздерживается от запрещаемого ими, все остальное – допустимо. Отрицание запретов есть отрицание культуры.
- Что такое Святая Русь
- России предстоит вырваться из технологической кабалы
- Российское общество оказалось на удивление здоровым
Деоккупация будущего
Необходимо осознать положение дел на патриотическом фланге культуры. За деньги можно купить любое количество блинов на лопате и частушек. Однако все это – муляж русской культуры. Такого рода патриотизм, кормящийся от фольклорной культуры, в России обречен, потому что русские – один из двух славянских народов, сумевших создать высокую культуру. Алгоритм раскрутки культурной «вышиванки» по украинскому сценарию в России работать не будет. Уже не работает.
В культурной политике необходимо опереться не на идею частушечного фолка, а на утверждение русской культуры как высокой, классической культуры, имеющей многообразные проявления: от Достоевского до Бажова, от Фонвизина до Гайдара, от Антокольского до Веры Мухиной, от Эйзенштейна до Тарковского, от Тропинина до Врубеля, от Пушкина до Летова. Установление непрерывности русской культуры (сначала именно культуры) с принципиальным отказом от «новых красных» и «новых белых» в культуре. Установление идеи России как последнего бастиона нормальности, вменяемости в культуре.
Нормальность – это в первую очередь устремленность культуры к жизни, в то время как перверзия – устремленность к смерти. Формула о войне «за правду против лжи» применительно к культуре будет выглядеть как война «за жизнь против смерти». Сегодня для России на фоне борьбы за субъектность открывается и возможность. Это возможность перезапуска собственной культуры с прицелом на будущее.
Дверь в будущее для каждого народа открывают два ключа: культура и образование. Наш оппонент это отлично понимает, и поэтому оба этих ключа находятся у него в руках еще с 1990-х. Если мы хотим сами строить свое будущее, эти ключи необходимо вернуть.
Очарованность, иногда даже одержимость будущим – это приводящий механизм культуры в наше время. «В будущее возьмут не всех», – говорит постмодерн, выдавая лицензии на будущее. Но так было не всегда. В историческом контексте очарованность будущим в начале ХХ века не была первоначально связана с леволиберальной идеей. Это Маяковский со своим манифестом и левым маршем связали политическую идеологию и мечты о будущем. Но в Европе были и другие варианты: в Германии идея будущего связалась с исторической реконструкцией языческого германства, в Британии – с протестантизмом, в Италии же, на родине авангарда Аннунцио и Маринетти, поддержали правую национал-патриотическую идеологию.
Все это к тому, что выбранный у нас вектор последних десятилетий на поддержку традиционных ценностей при одновременном развитии перспективных технологических проектов, нацеленных в будущее, – это такой «тяни-толкай», где традиция существует в статусе чемодана без ручки – нести невозможно, выкинуть жалко. А будущее, проявляющее себя в перспективных научно-технологических и гуманитарных разработках, отдано на откуп леволиберальной идеологии. В результате патриоты-почвенники обречены на неактуальность и заведомую старомодность, а устремленная в будущее молодежь имеет иной настрой – вспомним имевший место исход дизайнеров и айтишников из страны с началом спецоперации.
Идея преодоления этого кризиса в установлении непрерывности связки традиция – будущее, в непрерывности истории культуры, в наведении смыслового моста между традицией и будущим с его технологическими возможностями и переосмыслением. Механика соединения идеи будущего с идеей традиции. Для обозначения пути этого соединения можно взять идеи, сформулированные в теории архитектуры.
Reduce, Restore, Reuse
Reduce – уход от лишнего. Отказ от несущественного. Новая архаика. Преобладание содержания над формой.
Restore – вычленение смыслового ядра нашей культуры и ее реставрация на уровне понятий и институций. Например: реставрация понятия «классический музей» и переосмысление содержательной части деятельности классических музеев, или реставрация понятия «классическое образование» и переосмысление содержательной части классического образования.
Reuse – повторное использование. Классическое – не значит устаревшее. Отказ от идеи консервирования классической культуры. Смысловое ядро культуры, будучи сохраненным и отреставрированным, может и должно использоваться для формирования новых смыслов с применением современных технологий и знаний.
Что делать конкретно
Образование. Современное классическое образование устроено крайне архаично, управляется зачастую неэффективно (выпускники не знают, как себя применить в профессии), заточено на прокачку hard skills, профессиональных навыков. Оно также нацелено на самоподдержание без учета требований современного рынка и запросов, игнорирует современные технологии.
Необходимо переосмысление образования и его последующее усовершенствование с сохранением того значимого образовательного ядра, которое оно наследует из великого прошлого. Однако это смысловое ядро должно сопровождаться широким набором soft skills, социальных навыков, необходимых современному творцу. Профессия должна кормить.
Взаимодействие государство – творец. Без госзаказа на культуру художники растеряны. Их не учат, и они сами не умеют создавать идеи. Художник – это человек, обладающий способностью придать идее форму. И точка. В этом нужно отдавать отчет. Работа художника состоит в том, чтобы поместить идею в форму. Это и называется «создание художественного образа». В отсутствии идей, транслируемых государством, или хотя бы значимых запретов художник берет эти идеи «из воздуха», из информационного эфира, который в настоящее время находится в руках оппонентов. Необходимо строительство системы коммуникации, где художник будет получать идеи для воплощения. Необходимы площадки, на которых реализованные художественные образы будут доступны для потребителя и станут частью государственной информационной и идеологической повестки. Если угодно – «служба единого окна», которая будет сопровождать художественный процесс и активно на него влиять.
Механизм рекрутирования и поддержки одаренных творцов. Система поиска и мобилизации художников, которые уже сейчас работают в близкой для государства повестке. Предоставление площадок и возможностей таким авторам. Патриотический дискурс нуждается в институциализации. Нужно развивать в этих же рамках своего рода think tanks, фабрики мысли, в рамках которых будут развиваться правильные смыслы. Сделать своего рода «хранилища судного дня», где будут аккумулироваться смыслы и образы так, чтобы их можно было извлечь и использовать в нужный момент.
Установление междисциплинарных каналов коммуникации. Будущее формируется на границах жанров и дисциплин. Чтобы разглядеть это будущее и придать ему нужный импульс, необходимо институциональное наведение мостов между образовательными учреждениями, культурными институциями и т. д.
Деятели культуры в эпоху битвы за правду имеют миссию называть вещи своими именами. Поэтому важнейшей задачей является изучение образного поля, доселе скрытого под пластом пересаженной на русскую почву либеральной культуры.
Необходимо вести эту исследовательскую деятельность для выявления и поддержки тех, кто действительно делает самостоятельное русское искусство. Эта исследовательская деятельность и есть отправной пункт всего процесса реформирования культурно-образовательной сферы. Деятельность эта должна быть оформлена в виде выставок, премий и т. д., вестись открыто, на глазах общества.
Начать с создания узловых организаций, отслеживающих работу «внизу», которую ведут конкретные люди по собственной воле, движимые лишь энтузиазмом. Отследив этих людей, следует постепенно привлекать их к работе в рамках организаций, которые должны давать увлеченным людям не столько деньги, сколько возможности и обмен идеями. Деньги же должны идти только на конкретные понятные проекты. Узловые эти организации, взаимодействуя, продвигают не столько людей, сколько идеи и проекты. Важно понимать, что речь идет в первую очередь об управленческой задаче и лишь во вторую – о финансировании.
Точечная инициатива работает плохо. Недостаточно одному патриотически настроенному творцу передать одну культурную площадку. Этот творец будет бойкотироваться и в конце концов будет задавлен. Художественный процесс – это производственная цепочка, в которой между собой соединены образовательное учреждение – механика финансовой поддержки (премии, гранты) – площадки – информационная поддержка (медиа, интернет, телевизионные кнопки, лидеры мнений). Для того чтобы деоккупация культуры происходила успешно, необходимо передать в нужные руки в каждом из «больших жанров» (литература, изобразительное искусство, философия и т. д.) хотя бы одну такую цепочку и наладить правильное взаимодействие между этими цепочками, соединив их в сеть.
В этом случае оппонент будет вынужден конкурировать и, вероятнее всего, не выдержит, так как вся мощь либерального дискурса в культуре основывается на его тотальности и мифе об отсутствии альтернативы.
Эти цепочки в каждом из жанров должны отрабатывать базовые понятия политического дискурса. Впервые за 30 лет у русской культуры все самое важное не в прошлом, а впереди. Эта возможность открывается раз в поколение. Нельзя упустить ее.
