– Мне повезло с подвалом. Он был в том доме на Молодежке, по которому за день по семь прилетов. В подвале сидели дружные. Телефон сломался от влажности, а мы не болели. Только те, кто раненые… Я пела! У меня грудничок на руках. Думала – возле трупов ем, мне ничего не страшно! Спокойная была как удав. А сейчас живу в доме отдыха на всем готовом, но в нервотрепке. Придираюсь к мелочам. Как успокоиться? – спрашивает беженка из Мариуполя и не надеется на ответ, потому что знает: лекарство от тревоги, которой не было там, но которая так четко проявилась здесь, никто ей в руку не положит.

Беседую с московской подругой, она взрывы слышала только по телевизору, но тоже говорит про нервозность, от которой не может избавиться. Знакомый сразу предупреждает: «Только не втирай за политику! Слышать не могу!». Но сам сводит разговор в тревожные новости. Вижу, мужик – на пределе. Другой знакомый маскирует свое волнение под возмущение. Негодует, дает советы политикам. Замечаю за собой: прежде чем сказать кому-то слово, десять раз подумаю – не травмирую ли собеседника информацией? Не нарвусь ли на конфликт? Беспокойство из людей выходит по-разному. И да, это факт – оно поселилось во многих.

Социологи фиксируют рекордный уровень тревожности россиян – 70%. Такая статистика не только в России. Захватившая человечество тревожность связана с чувством незащищенности, с неоднозначностью, спорностью момента, с неуверенностью. Время такое. Не осталось на земле мест, где было бы абсолютно, категорически безопасно. А может быть, состояние защищенности, уверенности, покоя зависит не столько от внешних факторов, сколько от того, что внутри?

Говорят, в 11-м веке арабский врач Ибн Сина провел психологический эксперимент. В поле зрения здорового ягненка, пасущегося на травке, поместил клетку с волком. Волка хорошо кормили, он не был агрессивным. Но от одного его вида ягненок стал чахнуть и вскоре умер.

В состоянии тревоги организм быстро изнашивается. Страх разрушает не только психику, но и тело. В русском языке для описания этой взаимосвязи психического и физического есть давно укоренившиеся обороты: «земля уходит из-под ног», «застыл от страха», «сердце в пятки ушло», «кровь стынет в жилах». Медики знают, что у испуганного, тревожного человека в аварийном режиме – на износ – работает весь организм.

Тревожность – это паника на минималках, долгоиграющая, она рискованнее, опаснее для здоровья. А ведь надежнее, мирнее в мире не становится. Как сохранить спокойствие в лихолетье?

Чаще всего мы психуем из-за непонимания – когда не знаем, как справиться с ситуацией и что она из себя представляет. Помните, в начале 2020 года все истерили из-за пандемии? Этот психоз был связан с тем, что ковид – что-то новое, незнакомое, неизученное. Что от него ждать? Как лечить? Спасет маска? Или необходима прививка? А от прививки хуже не станет? Таинственность всегда вызывает беспокойство. Непонятки пугают. И лишь потом мы поняли – даже на пике заболеваемости для большинства был не так опасен сам вирус, сколько страх перед ним. Боясь физической болезни, люди стачивали психическое здоровье.

Граница между навязанным, транслируемым страхом, больными фантазиями и здоровым инстинктом самосохранения – в осознанном действии. Не сидеть и бояться, а идти и бороться. Как лягушка из древней притчи, которая не утонула в кувшине с молоком, потому что барахталась и взбила в итоге масло, по которому выбралась наружу.

Пожарный Миша рассказывал мне: «Когда видишь горящий дом, вроде как страшно, но когда входишь в него и выносишь из него людей, возникает титаническое спокойствие». Действие лечит. «Когда вы делаете первый шаг, начинает проявляться путь» – писал персидский мудрец Руми.

Бездействие лишь усиливает тревожность. Действие дарует уверенность. Это удивительное свойство человеческой натуры не раз замечали и наши военкоры среди воюющих в Донбассе. Занят делом – не страшно. Или уже не так страшно.

«За ленточкой чувствуешь себя более уравновешенной, чем в московском ресторане. Парадокс. Всё громыхает. Вроде бы должна рыдать и безумствовать, но рядом – бойцы, делающие свою работу, и ты с ними тоже вся такая спокойная. Делаешь, что надо – и всё в порядке», – говорила мне коллега, журналист, работавшая на переднем крае.

Наверняка спокойствие и уверенность так же заразительны, как и тревожность. Вспоминаю беженку, которая говорила о дружном спокойствии в мариупольском подвале. В эпицентре войны она была спокойна, потому что не одна, потому что знала, что делать в текущем моменте, потому что спасала не только себя, но и ребенка. 

Еще одна важная вещь в борьбе с тревожностью – это смиренная самодостаточность. Ее я часто наблюдала у пожилых людей и даже думала, что именно старики – самые бесстрашные, уравновешенные, волевые и спокойные люди. Вокруг них, если смотреть молодецкими глазами, всё рушится: тело предательски сбоит, немощь не позволяет делать простейшие вещи. А они транслируют умиротворение. Не безразличие, а теплый такой покой. Многие лишь с возрастом понимают, что мир внутри начинается с доверия извне. Это не терпение «сжав зубы», а наоборот, такое внутреннее смирение себя, что и внешнее сдается без боя. Самодостаточность, предсказуемость себя, уверенность в себе, а значит, в других.

Всем знакома такая ситуация: ссоры с мужем (женой), дети загрипповали, на работе – завал, цейтнот, час пик, и ты весь в шоке, в ужасе, в стрессе. Но тут появляется теплая бабушка: «Ничего страшного, всё устроится, всё обойдется», или даже не говорит ничего, просто подошла, обняла, чаю налила. Целительное влияние стариков исходит именно от их навыка жить в состоянии примирения, принятия. Не усложнять, не усугублять, а смотреть на жизнь проще, яснее. В этом смысле старики дадут фору профессиональным психологам. Долгая жизнь учит миру в душе, который удерживает на плаву в любом омуте.

Нам выпало жить в нервное и великое время, которое заставляет нас вспомнить простейшие истины. У страха глаза велики. Глаза боятся, а руки делают. Где просто – там ангелов по сто. И – сделал дело, гуляй смело – это не только об отдыхе, но и о том, что работа дарует смелость. Пока представители столичного креативного класса заламывают руки, бабушки из провинции спокойно и уверенно вяжут теплые носки и отправляют их на фронт.

Не надо выходить ни из какой зоны комфорта, тем более, что мы все из нее давно вышли – всей планетой. Надо просто работать. Делать свое дело, чем бы ты ни занимался. Воевать, помогать беженцам, нашим бойцам, помогать близким и неблизким. Надо что-то делать. Обязательно надо что-то делать.

И страх – уйдет.