В начале этого мая мой немецкий знакомый, 30-летний Бен, пришел с работы домой, девушке своей написал, что устал, что сейчас закажет пиццу, поест и ляжет спать, но не заказал и не лег спать – а покончил жизнь самоубийством.
«Почему он это сделал? Зачем?» – спрашивали друг друга и себя его близкие. Умный, талантливый, трудолюбивый, отзывчивый, он работал в хорошей компании, в свободное время играл в рок-группе. Лишь спустя несколько недель его девушка показала нам скрин их еще февральской переписки с короткой строчкой: «Мне надоело. Всё неинтересно и глупо».
«Я – низачем», – говорил мой дрезденский приятель Толя, русский немец, уехавший на свою историческую родину. Очень хотел жить в ФРГ, а пришлось умирать там – тоже самоубийство.
О накрывшей ФРГ волне самоубийств почти не пишут германские СМИ, в немецкоязычном интернете я не нашла экспертных анализов на эту тему. Но есть статистика. Как сообщает Berliner Telegraph, в позапрошлом году число тех, кто добровольно ушел из жизни, увеличилось на 10%, в прошлом – на 4,2%, составив 10 119 человек.
Думаю, это все от бессмысленности.
«В выходные летаем на Майорку, там пьем до беспамятства, возвращаемся, отходим неделю и снова на Майорку, чтобы забыться», – прикрепив свою фотку на пляже, написал в похоронном чате Бена один из его друзей, другой добавил: «И непонятно, кому нужны соболезнования – нам или Бену», – поставил веселый смайлик.
Алкоголизм в Германии – норма жизни. Глядя на обычных немецких мужчин, я часто приходила к выводу, что их почти поголовный бытовой алкоголизм – это попытка подстроиться под неестественный образ жизни, пропагандируемый в их стране уже много лет, смириться с ним. Едва ли не единственная оставшаяся в живых с древних времен немецкая традиция – это кнайпен, выпивка после работы. Другие традиции или нетолерантны, типа рождественских, или это такая же пьянка, только большая – типа Октоберфеста в Баварии. Работяги и интеллигенция поглощают алкоголь литрами, а хозяек кнайп (пивнушек) называют «мой психотерапевт». Что же касается легких наркотиков, пока не все из них официально разрешены, но достать их в Германии – раз плюнуть. Запашок травки вечерами унюхаешь даже на школьных дворах.
Моральное состояние граждан Германии мне напоминает наше в 1990-е. Алкоголизм, наркомания, вседозволенность, разложение, упадничество – «декаданс», как это называют сами немцы. Чувство беспросветности, разруха в головах, раздрай в душе – мы это все уже испытывали, вспомните, как тогда косила молодых смерть. Вспомните друзей юности, ушедших тогда. Талантливые, умные, добрые погибали один за другим от наркотиков, от алкоголя, в самоубийственных уличных разборках, о них честно поет сейчас Игорь Растеряев:
Себе такую дорогу
Ребята выбрали сами,
Но все же кто-то, ей-богу,
Их подтолкнул и подставил.
Наркотики, алкоголь, преступные группировки и кровь на асфальте уносят жизни все большего числа немцев. Причина – бесперспективняк, бессмысленность жизни, отсутствие важного дела, людей, ради которых живешь. Не «почему Бен покончил с собой», а «почему Бен решил, что он – низачем».
Сегодня мы точно знаем, кто и зачем нас «подтолкнул и подставил» в 1990-е. Бог нас тогда уберег от гибели? Или, скажу крамольную мысль, нищета. Мы тогда были заточены на элементарное физическое выживание. Акцентировались на нем в голодной разрушенной России. Нам было не до декаданса. Прокормиться б. А сытому европейцу борьба за жизнь неведома, вот он и разлагается: шопогольствует, скупая ненужное, утопая в кредитах, хвастается новыми психическими болезнями, оголяется на модных парадах толерантности, извращается. Как тут не вспомнить падение Римской империи, где у сибаритствующей элиты все было, а смысла жить – не было.
Чем умнее, душевнее человек, тем неинтереснее ему жить лишь для себя самого. Материальные блага для него слишком мелки. Но в обществе потребления кроме них нет других смыслов. По миру путешествовал, ездил на лучшей машине, покупал себе дорогие вещи, ел только эко-продукты, как все состоятельные немцы – у Бена всё было, кроме достойной причины жить. В атеистической Германии, где вера в Бога считается устаревшим, а часто даже постыдным явлением. В либеральной Германии, где торжествует индивидуализм, «люби себя, делай, что хочешь, ни в чем себе не отказывай». Пресыщение обязательно заканчивается опустошением.
Мы знаем, кто сегодня там толкает в пропасть, подставляет всех осмеливающихся задуматься, усомниться в правильности человеконенавистнической постмодернистской повестки. Всех, кому не по размеру жизнь ради комфорта. Размываются основополагающие понятия – пола, семьи, веры, разрушаются вековые традиции. И я не удивляюсь, все чаще узнавая о том, что здравомыслящие немцы бегут из Германии, скупают пока еще дешевые квартиры в Латинской Америке. В Турции и в ОАЭ немецкие общины сейчас – самые быстрорастущие. «Германия – больше не моя страна», – эти слова на немецком я слышала не раз в курортном Египте, где тысячами оседают жители ФРГ. И вот они, именно они очень хорошо сейчас понимают русских, воюющих за свое право быть собой. Кстати, когда закончится война, эти здравомыслящие европейцы приедут и к нам.
Только Бен уже никуда не приедет.
