В Иране состоялись очередные президентские выборы. Благодаря им эта страна снова мелькнула в заголовках новостей – ненадолго, к сожалению. В отличие от времён СССР, общественность постсоветской России не очень-то интересуется иными странами. Даже если они были, остаются или естественным образом станут нашими ближайшими соседями, друзьями, недругами, союзниками, партнёрами. И даже если эти страны сами по себе необычайно интересны, а их огромная и удивительно богатая история – феноменальный сплав событий, мифов и героев, своего рода стартовая площадка человечества, испытательный полигон истории, где она «тестирует» различные модели мироустройства.

Иран интересен вдвойне и втройне. Одна из древнейших мировых империй, единственная из древнейших, если не считать Японию и Китай, дожившая до наших дней. Родина зороастризма, древнейшей мировой религии, которая оказала исключительное влияние на все последующие – иудаизм, христианство, ислам. Бессменный исторический соперник цивилизаций европейского мира – сначала эллинов, потом римлян, ромеев (византийцев), османов и русских. Страна, многие традиции которой, даже не желая этого, впитали в себя соседние народы и державы.

Ислам, как будто одолевший исторический Иран, на самом деле глубоко впитал его традиции и изменился сам под их влиянием. Не будет преувеличением сказать, что именно Иран придал захватившим его в VII веке арабам-магометанам государственность. До покорения Ирана они были неорганизованной армией фанатиков из аравийской пустыни, а после – стали Халифатом, который тотчас вышел в мировые игроки. Мечта о возрождении своей империи не оставляет Иран по сию пору – мы в этом с ним близки.

И теперь, когда ислам, казалось бы, твёрдо удовольствовался третью человечества, шиитский Иран всё равно идёт собственным курсом, отличным от курса окружающих его суннитских держав. Это хорошо видно на примере Сирии. Иран – единственная из исламских стран, которая поддерживает светский режим Асада целиком и полностью, без холёных дипломатических оговорок. Иран может себе это позволить, даже вопреки всему остальному миру. Свою 2500-летнюю монархию Иран в себе убил, выжег калёной, страстной проповедью неистового имама Хомейни. Но лишь затем, чтобы на обломках светской монархии шахов возвести эпическое здание современной конституционной теократии.

Действительно, в наше время Иран – единственная на планете государственная теократия, добровольно ограничившая себя писаной конституцией. Конечно, на Земле есть и другие теократические государства, от папского в Риме до саудовского на родине пророка Магомета – но те монархии абсолютные, не связанные основным законом. Иран сегодня – единственная теократия, которой удаётся уживаться с демократией.

К сожалению, многие наши соотечественники не вполне представляют, насколько удивителен и самобытен такой строй. Вот, например, закончились в Иране только что выборы президента. И люди думают: народ избрал себе лидера, этот новый лидер сменит (либо не сменит) те или иные направления политики страны. Подразумевается, что президент Ирана – ровня по правам и по возможностям, к примеру, президенту Путину. Или Лукашенко. Или хотя бы Макрону, как ни сомнительно звучит теперь такая аналогия. О президентах ФРГ или Италии и речи нет, поскольку их выбирает не народ, а парламент, и президентствуют они в парламентской республике скорее для проформы, чем по сути. В действительности президент Ирана – должность вроде нашего премьер-министра. Или белорусского. Или хотя бы французского. Многие ли за границами Франции знают фамилию французского премьера? Но даже у французского премьера больше власти и устойчивости, чем у президента в Иране. Премьер-министр Франции обычно опирается на большинство в парламенте, поддержку всенародно избранного президента и, самое главное, на развитое гражданское общество.

В Иране всё иначе. После Исламской революции 1979 года там правит теократия – аятоллы, высшее шиитское духовенство. В Иране президент, даже и всенародно избранный – не первое лицо, вовсе не глава, не лидер государства, а только исполнитель воли и генеральной линии истинного лидера.

Первое лицо и истинный правитель Исламской республики – рахбар, или вали-факих, верховный (духовный) лидер. Именно ему, согласно писаной Конституции, принадлежит практически неограниченная власть, какой не было даже у шахов. Рахбара избирает высшее духовенство, его должность пожизненная, над ним лишь Аллах. Отсюда неизбежно следует, что мы имеем перед собой вполне сложившуюся выборную монархию, которая, однако, функционирует в одеждах исламской республики.

Поэтому нельзя сравнивать, как поступают некоторые наши блогеры, иранского рахбара и патриарха Русской православной церкви. У патриарха Московского и всея Руси нет над Россией светской власти, и в Конституции РФ он не прописан. Патриарх не может сместить президента, приговорить отступника к смерти или объявить войну соседней стране, а рахбар – и может, и делает это. У духовного лидера Ирана не только власть духовная, но и светская, ему принадлежит последнее и решающее слово во всех делах государства.

Нынешний рахбар Али Хаменеи находится у власти уже больше трёх десятилетий. При нём меняется пятый президент. Меняется путём демократических выборов, хотя все нити этой уникальной демократии находятся в руках рахбара. Вне или против его воли никто не может победить на президентских выборах. Если кандидат не устраивает духовного лидера, этого кандидата попросту не регистрируют. Если кандидата с реноме реформатора-прогрессиста, каким считался уходящий президент Хасан Рухани, всё-таки регистрируют – и он тут же, с первого тура, побеждает на президентских выборах, значит, воля народа совпала с волей духовного лидера, и никак иначе. И теперь, когда на выборах побеждает глава судебной власти Ибрагим Раиси, которого обвиняют в казнях тысяч противников режима, эта воля тем более совпадает с волей рахбара Хаменеи.

Новоизбранный президент получает сразу две легитимации: демократическую, от народа, и религиозную, от духовного лидера. Но обратите внимание: не народ на выборах утверждает угодного рахбару кандидата в президенты, а рахбар – избранного народом президента. Может и не утвердить! Или отстранить, причём в любое время, под любым предлогом. Так уже случалось в 1981 году, на заре Исламской республики, когда лидер антишахской революции и первый рахбар Рухолла Хомейни снял с должности первого президента Абольхасана Банисадра.

И, уж конечно, ни один «реформатор» не решится проводить какие бы то ни было реформы против воли всемогущего рахбара. А также духовенства, армии, спецслужб и прочих силовых структур, прямо подчинённых теократическому лидеру.

Президент Махмуд Ахмадинежад, предшественник Хасана Рухани, будучи политиком своенравным и амбициозным, при этом сравнительно молодым, пытался как-то противостоять рахбару и в рамках куцых президентских полномочий проводить свою, особую политику. Но эту битву, как и следовало ожидать, вчистую проиграл. На выборах 2021 года его даже не включили в избирательный бюллетень.

Есть основания полагать, что новоизбранный президент Раиси окажется умнее и сильнее. Пост президента в Иране – наиболее выгодная площадка для рывка к верховной власти. Нынешний рахбар Хаменеи в своё время, при имаме Хомейни, в самые сложные для страны 80-е годы, также служил президентом Ирана. После смерти Хомейни (1989) его избрали верховным лидером, хотя на тот момент он даже не был аятоллой. Хаменеи своим примером доказал, что умный, компетентный, осторожный, но при этом всецело преданный системе глава светской администрации в условиях развитой теократии вполне способен не только уверенно побеждать на выборах, но и выполнять куда более значимую роль – избранника и рупора единственного Бога. 60-летний Раиси вполне способен стать преемником 82-летнего рахбара.