Миф о том, что «в России нет свободы слова, а вот на Западе...», сам по себе прекрасен, потому что прежде всего говорит о том, кто его любит тиражировать. У него два адресата – первый сугубо внутренний, для оболванивания местного населения. Ну, чтобы «анчоусы», как выражается авторка «Эха Москвы» Юлия Латынина***, чувствовали себя именно так, как нужно – униженно и оскорбленно.
Второй адрес – он формата b2b (business-to-business) – «у нас тут в Рашке-оккупашке совсем нет ни свободы слова, ни хамона, а поэтому, дяденьки, дайте денег на борьбу». Ну, если поискать, то хамон, вообще-то, есть, а вот со свободой слова... погодите. Все эти тексты про отсутствие свободы слова ведь не на самиздатовской пишмашинке печатают – это же идет постоянно в российских радио- и телеэфирах, правильные политологи по всему интернету посыпают голову пеплом: какие все-таки русские лишенцы на предмет свободы слова. У вас не возникает ощущения некоего противоречия?
Или вот то, что мы видим, – это именно ее отсутствие, а вот где-то там, где трава зеленее, есть Настоящая Свобода Слова? И тут мы ступаем на довольно скользкий путь сравнения «тут» и «там». А скользкий он по вполне очевидной причине – картина, даже в пропагандистском изложении для стороннего наблюдателя, резко изменилась. И скорость этих изменений нарастает.
Еще на нашей памяти все было просто – вот, есть закрытый на все пуговицы СССР, тюрьма народов, бла-бла-бла, и есть сиятельный Запад, где можно выйти на лужайку перед Белым домом и сказать, что Рейган идиот. По эту сторону границы на замке кругом шныряют сексоты и душат свободное слово интеллектуалов с метро «Аэропорт». А вот там – все в шоколаде, джинсе и свободной любви.
Я сидел как-то в Лос-Анджелесе за столом с такими интеллектуалами – и именно с метро «Аэропорт», где всегда старались жить обласканные баблом и привилегиями киношники и писатели. Так вот, двое из них электриками работают до сих пор и счастливы. Но неважно. С джинсой разобрались. А свободную любовь уже стараниями прогрессивной общественности добивают митушницы. Что там еще? Ах да – свобода слова.
Для широкой немецкой, например, общественности свобода слова закончилась ровно в 2015 году. Хотя на самом деле ее и не было никогда. Вы ведь действительно думаете, что прекрасный журналист Ульрика Майнхоф взялась за автомат, потому что она сумасшедшая убийца-террорист, а не потому, что ее затравили за ее статьи в журнале «Конкрет», которые с огромным трудом прорывались к читающей публике? А ведь это было давно – именно тогда, когда «Голос Америки**» и «Свобода» страстно учили советскую аудиторию безграничной и трансграничной свободе слова.
С тех пор постепенно сначала университетские аудитории перестали быть местом для дискуссий и там воцарилось правильное единообразие мысли. И теперь выступления неугодных лекторов – причина того, чтобы пришли боевики «Антифа» и сожгли кампус. Это в Америке. А в старой доброй Германии отклонение профессора от политики партии означает донос – в том числе со стороны студенческой общественности, а затем и увольнение. Традиции никуда не делись. Общество должно одобрять политику партии и выражать устно и письменно только ее поддержку.
Задолго до иммиграционного кризиса 2015 года член совета директоров Немецкого федерального банка Тило Саррацин в интервью журналу Lettre International сказал, что большая часть арабских и турецких иммигрантов не желает интегрироваться в немецкое общество. «Интеграция есть задача того, кто интегрируется. Я не обязан уважать того, кто ничего для этого не делает. Я вообще не обязан кого-то уважать, кто живет за счет государства, отвергает это государство, не заботится должным образом об образовании своих детей и постоянно производит на свет маленьких «девочек-в-платках», – сказал Саррацин.
На него напали все – от бывшего канцлера Шмидта и председателя комитета Бундестага по внутренним делам до самого последнего берлинского режиссера. Директор банка потребовал от него уйти в отставку. Но Саррацин слишком крупная фигура, чтобы его так просто было подвинуть. Тогда ему ограничили полномочия в совете директоров банка.
Казалось бы – где банки и финансы, а где свободные слова о насущной проблеме, которая признается правящей партией за несуществующую. А когда он выпустил книгу «Германия – самоликвидация», то управление банка ходатайствовало аж перед федеральным президентом ФРГ, чтобы он уволил Саррацина из банка. Это как если бы Герман Греф пошел к Путину просить уволить своего зама за то, что он написал какую-то книжку, где тот описывает некоторые особенности жизни гастарбайтеров в Москве. Можете себе представить? Нет. Ну давайте тогда дальше поговорим про свободу слова тут и там.
Саррацин – член СДПГ, то есть социалист. Так вот до сих пор партийцы пытаются его выкинуть из членов партии. Потому что СДПГ в десны лобызается с Linke (Левыми), которые, конечно же, кричат: «Везите больше беженцев!». Но окончательно со свободой слова распрощались в 2015-м, когда ни одно слово против политики неконтролируемой иммиграции в прессе не осталось безнаказанным. Отныне каждый не только недовольный, но и просто сомневающийся автоматически имеет статус нациста и расиста с оргвыводами.
Даже сейчас, когда Гамбург первым из федеральных земель опубликовал шокирующую статистику, из которой явствует, что нападения с использованием ножа «иностранцами» происходят каждый день, обсуждение прелестей иммиграции – это жесткое табу в офисах и на предприятиях. Только убедившись, что его никто не слышит из тех, кто может донести, немец смело критикует Меркель. Это очень знакомое советским людям движение головой – ой, а не слышит ли кто?
Потому что у всех перед глазами прекрасный кейс со свободой слова – когда начальник разведки Маас публично объявил, что никаких нацистских беспорядков и охоты на иностранцев, по данным полиции и разведки, в Хемнице не было. Его уволили в два дня. Потому что это полностью противоречило официальной пропаганде имени матушки Меркель – согласно ей, в Германии распоясались неонацисты, от которых надо немедленно защитить мигрантов.
Но если вы думаете, что красота со свободой слова – это только в Германии, посмотрите кейс с так называемым конгрессом по свободе слова в Лондоне. На который отказались регистрировать русские СМИ RT и Sputnik. На каком основании? «Потому что пропаганда и дезинформация». Впрочем, ни одного примера «дезинформации» никто не предоставил. А уж ярлык «пропаганда» можно прилепить даже на конверт пластинки Элтона Джона. Если сильно захотеть. Потому что «пропаганда» – это пропагандистский термин.Так что, расстроившись, читатель, иди за правдой в интернет. Сейчас как раз Facebook* банит тысячами аккаунты несогласных с политикой Демократической партии США. И даже давеча официально разрешил травлю и угрозы несогласным. Правда, через три дня убрал новые правила. Вот там будет тебе свобода слова. Трансграничная. Кристальная.
* Организация (организации) ликвидированы или их деятельность запрещена в РФ
** СМИ, включенное в реестр иностранных средств массовой информации, выполняющих функции иностранного агента
*** Признан(а) в РФ иностранным агентом
