То, что происходит сейчас с фильмом «Джокер» (восторги публики, награды фестивалей, колоссальные сборы при скромном бюджете), событие вполне историческое, хотя развивается строго по-голливудски. Это ведь типично голливудский сюжет, когда совсем уже было поверженный противник одним изящным движением вырывает себе победное очко. В спорте, войне или другой какой драке – не важно. Важно, чтобы движение было изящным.
Роли соперников в данном случае исполняют два огромных конгломерата – Marvel и DC. Пространство их борьбы – кинематограф. А изящное движение – это фильм «Джокер», вытянутый из рукава тогда, когда DC уже дотаптывали сапожища Таноса.
Дай бог всем нам так проигрывать – на мешках с деньгами и в окружении армии поклонников. И все же с точки зрения кинематографа как искусства, поединок двух фандомов завершается сейчас нокаутом Marvel. В чем, собственно, и заключается историческая значимость события.
Летняя трескотня вокруг «Мстителей» и просто-таки неприличные ухищрения студии по использованию «финала грандиозной эпопеи» как доильного аппарата для зрительских кошельков были, помимо прочего, попыткой шарманщика-зазывалы отвлечь от той очевидной мысли, что аттракционы у него «на любителя».
Это, строго говоря, не совсем кино. Не самодостаточное художественное произведение, а сериал для тех, у кого подозрительно много свободного времени. Всем остальным предлагается копаться в разноцветном таборе персонажей и в нагромождении их странных мотиваций, в каких-то камнях, муравьях, гравицапах, скандинавских богах и говорящих пиломатериалах.
Когда их стало слишком много, воздух закончился. Эффектное вращение цветных фигурок в барабане стиральной машины подавило собой кино как форму искусства.
Для Marvel это было вполне приемлемой платой за выигрышную коммерческую стратегию. Тем более аттракцион все же получился эффектным, его гуманистический посыл – убедительным, а антропоморфный енотик – миленьким. У DC в то же самое время дела шли либо сильно хуже, либо совсем погано, так что присуждать победу наследникам Стэна Ли в затянувшейся на семь лет борьбе киновселенных можно было безоговорочно.
Но тут возник безумный шут и, отвечая собственной сути, внезапно поломал всю игру.
«Джокер» – это фильм, про который будут говорить еще долго. Он продолжит жить и тогда, когда цирку «Мстителей» пооткручивают все лампочки и позабросят его за ненадобностью в век еще более навороченных спецэффектов. С точки зрения времени ценность этого кино в том числе и в том, что любую информацию о комиксах при его просмотре можно выкинуть из головы – или не обладать ею вовсе. Картина Тодда Филлипса полностью самодостаточна, и совершенно не важно, что мелькнувший в кадре ребенок – это личинка Бэтмена, а заглавный персонаж – самый известный, культовый и брендовый суперзлодей за всю историю комиксов: по количеству портретов на футболках (чаще всего, в версии Хита Леджера) он соперничает разве что с Че Геварой.
В центре сюжета – его биография, какой она могла бы быть, что само по себе является наглым вызовом и покушением на основы или, как говорят в мире комиксов, на канон. Согласно канону, перед тем, как Джокер стал Джокером, у него был «один плохой день». Но сверх того у него нет и не может быть биографии. Маньяк не знает, что в его прошлом плод воображения, а что произошло на самом деле. Именно поэтому Леджер, хрипя «хочешь узнать, откуда у меня эти шрамы», всякий раз выдавал новую версию.
В графическом романе «Убийственная шутка», вольной экранизацией которого по недомыслию считали проект Филлипса, эта особенность психики сформулирована особенно изящно:
«Если у меня должно быть прошлое, я предпочел бы, чтобы у меня был выбор».
Но эта особенность не просто запись в медицинской карте, это modus operandi персонажа. Память, как часть разума, является помехой для погружения в абсолютное безумие (по аналогии с абсолютным нулем в физике), чему клоун-убийца посвятил большую часть из своих 80 лет в шоу-бизнесе.
В общем, Джокер с четкой биографией – это примерно как Чапаев без усов, только хуже. Но Филлипс все же вышел к Василию Ивановичу с бритвой, и неожиданно выяснилось, что режиссер молодежных комедий является удивительно умным человеком. Разрушая канон, он ни в чем не уязвил modus operandi персонажа, отразив природу его психоза, с одной стороны, пугающе убедительно, с другой стороны, так, что за этим психозом отнюдь не хочется следовать – а ведь по краю ходили. По краю с оправданием терроризма.
Противостояние с Бэтменом как агентом добра, порядка и принципов все эти 80 лет не случайно было обязательным условием для любого рассказа о Джокере. В гордом одиночестве шут из ада был безальтернативно харизматичен, а потому слишком притягателен, будучи символом чистого зла, хаоса и принципа «никаких принципов». Любое приглашение к тому, чтобы его пожалеть, тянуло на соучастие в триумфе насилия.
Больше не тянет. Харизмат, бунтарь и трибун, вынужденно лишенный положительного противовеса в лице Бэтмена, впервые отталкивает от себя так, что его пальцы можно почувствовать на собственном горле. И это, разумеется, заслуга в большей степени Феникса, чем Филлипса. Вообще непонятно, как Актер Актерович это делает, но как-то делает: сочащееся из него горькое черное безумие затапливает кинотеатр, и тебе хочется отступать от этой мазутной волны назад, покуда еще есть возможность.
Это тот случай, когда бывает приятно вспомнить, что кино – это просто кино. Разве что достаточно редкое – из тех, которые через десять–двадцать лет будут называть великим без претензии на новизну и вызова в голосе.
- «Темный рыцарь: Возрождение легенды»: Антинародный шедевр
- Умер главный политрук Америки
- «Убожество для детей» способно служить интересам России
Этот фильм дает богатое представление о собственной уязвимости под натиском толпы бесов – как вполне реальных (уличных, революционных), так и тех, что живут в тебе и грозятся вырваться наружу в «один плохой день». Он показывает и то, как ужасен наш мир, и то, как хрупок в нем баланс, и то, сколь близко мы проходим от бездны настоящих кошмаров, хотя всего-то и делаем, что смотрим телешоу, где вместо Ивана Урганта – Роберт Де Ниро (что, честно говоря, немного успокаивает).
«Джокер» может стать для вас путешествием в отталкивающее царство собственных неврозов, а если у вас нет неврозов, этот фильм тем более стоит посмотреть, как штучный шедевр в своем роде, у которого не будет вторых серий, расширенных вселенных и постскриптумов (Хоакин Феникс не участвует в подобном из принципа).
Это восхитительный фильм с точки зрения, во-первых, синефила, потому что нет ничего восхитительнее для синефила, чем Скорсезе периода «Бешеного быка» и «Короля комедии». Это было прекрасное время для кино, когда представления о допустимом расширялись словно зрачки, когда США топтал экономический кризис будто конь Апокалипсиса, когда титры были желтыми, как такси, а в кадре курили паровозом.
То, что это ранний Скорсезе, а не поздний, очевидно, поскольку в кадре Де Ниро, а не Ди Каприо. В том, что именно Скорсезе, а не кто-нибудь еще, тоже сомневаться не приходится: режиссер Филлипс, как лучший ученик Микеланджело, ваяет так, чтоб можно было спутать с рукой Великого.
Это восхитительный фильм с точки зрения, во-вторых, любого профессионала киноиндустрии, потому как вся его съемочная группа сработала на отрезке от «грандиозно» до «очень хорошо», говорим ли мы о сценарии, режиссуре, музыке, операторской работе, актерской игре или монтаже звуковых эффектов. Все это настолько целостно, что попросту нечего критиковать.
Подобное обстоятельство нередко делает фильмы излишне вышколенными и вылизанными, а потому скучноватыми, как проза «писателя для писателей» Набокова. Но «Джокер» даже этого избежал благодаря своей непредсказуемости (трейлер дает искаженное представление о сюжете) и тому липкому ужасу, в который он погружает зрителя.
Как будто подсевшая в метро старуха вдруг доверительно шепчет вам на ухо «евреи правят миром, я это читала недавно», а потом гладит вас по щеке холодной фиолетовой курицей. Попробуй тут, поскучай.
Наконец, это восхитительный фильм с точки зрения гражданского разума, потому что Филлипс, как мало кто до него, удачно отразил революцию как оргию кровавых клоунов – достаточно однообразных в своих намерениях «есть богатых» от страны к стране. Их мультипликационное безумие – наша отложенная реальность. Чудовище по имени Джокер было порождено городом Готэмом, но не менее страшных чудовищ порождают другие города смутного времени.
Если герои уходят, на арену выходят клоуны, утверждал Гейне в широком смысле. И единственное, чем в этой связи нас пытаются обнадежить – это мысль о том, что когда-нибудь переживший семейную трагедию мультимиллионер вложит мультимиллионы в передовые военные разработки, накачает мышцы, наденет черное трико и начнет бороться с кровавыми клоунами в свободное от благотворительности время.
Звучит, согласитесь, сомнительно. «Гиви, ты умрешь», – гласил старый анекдот с отдаленно похожим сюжетом.
Американцы уже испугались. Воспев игру Феникса (если его обнесут «Оскаром», без какой-нибудь революции уж точно не обойдется) и отностальгировав на деревянные панели в лифтах, общественность бьет в набат и видит в новом Джокере угрозу – дурной пример для подражания, будто бы погружаться в ледяное безумие – это более привлекательная модель, чем терроризм веселого мастермайнда Леджера или гротескный китч Джека Николсона.
Лучший фильм в истории DC даже предлагают запретить, а это не оставляет сомнений, что общественно опасных клоунов американцы ищут совсем не там, где нужно. Когда под ударом одновременно находятся конституция, принцип свободы слова, право на выбор, частный случай прекрасного кино и, что самое главное, чертоги разума, нужен кто-то не меньше Бэтмена. А у нас пока только Трамп.
