Страна вспоминает события 25-летней давности: Конституция, первые выборы в Государственную думу, феноменальная победа Жириновского. В общем хоре восторга и поздравлений мало кто вспомнил причину декабрьских событий – черный октябрь 93-го.
Именно расстрел Верховного Совета определил дальнейшее развитие страны. Наспех созданный главный закон страны был нужен, чтобы поставить жирную точку на этом кровавом противостоянии. Тех, кто публично противостоял Борису Ельцину, сегодня до сих пор помнят – Александр Руцкой, Руслан Хасбулатов, неистовый генерал Макашов, коренастый Геннадий Зюганов. Последний, правда, навечно вошел в политический истеблишмент страны, согласившись на роль респектабельного коммуниста с антуражем позднесоветского колхоза.
Не многие вспомнят, что на протяжении всех девяностых годов в России действовала подпольная организация коммунистов – «Реввоенсовет», и еще меньше вспомнят возглавлявшего ее Игоря Губкина, сделавшего ставку на террор. Причем террор не декларативный, но самый настоящий – с бомбами, стрелковым оружием и самым современным оборудованием.
Для Европы левые террористы были старой головной болью: Рим был поделен «Красными бригадами», в Германии был РАФ и «Революционные ячейки». Но кто бы мог подумать, что на постсоветском пространстве возникнет вооруженное подполье, которые перенесет эти методы на заснеженные, стремительно беднеющие улочки Москвы. Пожалуй, это могло случиться у нас только в смутное время национального унижения и утраты всего того, что строили на протяжении 70 лет.
«Реввоенсовет» был создан в 1997 году в Москве для «осуществления вооруженного восстания с целью свержения буржуазного режима и установления диктатуры пролетариата в форме советской власти». Именно так были сформулированы цели и задачи в уставных документах. На счету организации за весь период деятельности – теракты, минирования и вооруженные нападения. Причем первую, еще не оформившуюся в «Реввоенсовет», группу Губкина якобы курировали выходцы КГБ СССР, имевший колоссальный опыт создания национально-освободительных диверсионных группировок.
«Как орган подготовки вооруженного восстания «Реввоенсовет» родился 9 мая 1997 года. В его состав вошли как те товарищи, что были привлечены впоследствии по уголовному делу, так и другие, которым удалось избежать ареста. Учреждение подобного органа вполне логично. Если возникла необходимость в восстании, то его надо готовить. А для этого нужен разработанный план действий и штаб, который такой план готовит, организует работу по воплощению задуманного в жизнь. Это очевидные истины для всякого, кто изучал курс истории КПСС в советское время. Нам, в прошлом комсомольским работникам и военнослужащим, оставалось исполнить формальность – декларировать учреждение штаба подготовки восстания и распределить обязанности», – однажды рассказал мне Губкин.
Из сотен тысяч коммунистов, многочисленных членов КПРФ, едва можно было найти дюжину человек, которые готовы были уйти на нелегальное положение. После разгрома октябрьского восстания и соглашательства Геннадия Андреевича с правительством Ельцина, коммунистическая идея носила ностальгический характер – люди тосковали по Сталину, обеспеченному труду, но были не готовы защищать эти идеи с оружием в руках. В результате в Москве «Реввоенсовет» не смог подобрать кадры – боевики были выписаны из Владивостока.
- Революционный террор возможен и в эпоху айфона
- Загадки «Нового величия» требуют немедленных ответов
- Почему «новые красные» ненавидят Николая II больше, чем Гитлера
В марте 1997 года с новой силой разгорелась дискуссия вокруг Мавзолея Ленина – демократы призвали наконец ликвидировать пережиток страшного прошлого. По инициативе фракции КПРФ в Госдуме трижды состоялось голосование по специальной резолюции, направленной на защиту усыпальницы советского вождя, и трижды резолюция не набрала необходимого количества голосов. На 2 апреля того же года было намечено голосование в последний раз, после чего, согласно регламенту, резолюция отзывается. Именно при этих обстоятельствах прошла самая медийно знаменитая акция «Реввоенсовета» – взрыв памятника Николаю Второму в селе Тайнинском.
После успешного подрыва монумента на факс депутата Госдумы Григорьева поступил текст ультиматума «Реввоенсовета», в котором члены организации брали ответственность за теракт. Ультиматум зачитали не только среди парламентариев, но и в новостных выпусках телевидения. В результате на очередном заседании Госдумы состоялось обсуждение произошедшего ЧП – стенограммы заседаний позже приобщат к уголовному делу.
«Я помню, выступила среди прочих депутат Старовойтова и сказала примерно так: я была против сохранения Мавзолея. Но сейчас мое мнение изменилось. Раз до сих пор есть еще отморозки, готовые ради Ленина взрывать и убивать, ну их к лешему. Пусть пока остается все на своих местах... Резолюция в защиту Мавзолея была принята большинством голосов. Нам же за давление, оказанное на принятие органом власти требуемого решения, вменили статью «Терроризм», – рассказал мне Губкин.
Другой акцией «Реввоенсовета» стало минирование известного памятника Петру Первому на московской набережной. Тогда подрыв отменили в последний момент – около памятника прогуливались женщины с детьми. Вскоре спецслужбы на полном серьезе принялись за подпольщиков – Губкин арестован, но необъяснимым образом отпущен уже 6 января 2000 года, отделавшись подпиской о невыезде. Впрочем, в конце июля следующего года он снова будет арестован и на это раз – осужден. Выйдет из тюрьмы лишь в 2017 году.
Игоря Губкина я знаю давно: еще в нулевых мы вели обширную переписку. Я задумываюсь – как же все-таки относиться к деятельности «Реввоенсовета». И ответ не нахожу. Видимо, он кроется в том смутном и предельно наивном времени, когда офицеры армии возили челноками шмотки из Турции, сериал «Бригада» был воплощением новой морали, а пьяный президент дирижировал оркестром. Как к этому можно относиться? И, конечно, я не мог не задать Игорю вопрос о жертвах. Настоящих таких, из плоти и крови, с женами и детьми.«На то и война, что не обходится без жертв. А у нас давно состояние гражданской войны, время от времени принимающей открытые и беспощадные формы. Лично я не рефлексирую по поводу страдания невинных, ибо невинных в гражданской войне не бывает. Я против бессмысленной жестокости, против военных преступлений, но о возможных жертвах надо было думать тогда, когда народ согласился на слом советского жизнеустройства», – скажет потом мне Игорь. С 2017 года он не выходит на связь.
