В России уже оформилась полноценная донорская традиция: после трагедий с большим количеством жертв люди массово идут сдавать кровь.
Кроме того, в интернете регулярно публикуются обращения о сборе средств для больных раком и другими тяжелыми болезнями, и все чаще под ними появляется победный комментарий: «Собрали!».
К сожалению, иногда этим пользуются мошенники, но есть два верных способа не стать их жертвой или невольным пособником: помогать лишь в том случае, если у вас есть общий знакомый с нуждающимся либо если деньги собирает известный благотворительный фонд.
Мошеннические и просто бессмысленные воззвания в стиле «срочно помогите неизвестно кому, номер карточки такой-то, не можете помочь – репостните» нужно игнорировать, а тех, кто репостит «на всякий случай», – воспитывать, потому что это не так безобидно, как кажется. Это банальное вредительство, ведь на фоне десятков «мусорных» воззваний теряются настоящие крики о помощи.
Но, помимо регулярных «срочных» сборов, есть и другая – менее заметная, но от того не менее важная работа. Например, создание регистра доноров костного мозга (РДКМ).
Концепция «догнать и перегнать Америку» была принята на вооружение в 1957 году, потом от нее отказались, потом опять вспоминали. Советская интеллигенция любит рассуждать о том, как мы «на столетия» отстали от Запада в тех или иных вопросах (которые в реальности и на практике решаются за несколько лет). А в чем-то Европа и Америка успели отстать от нас самих (например, в области связи – вайфай в общественном транспорте тому примером).
Но, к сожалению, в вопросе формирования регистра доноров мы по-прежнему позади очень многих стран – и это медицинский факт, как ни относись к Хрущеву или советской интеллигенции.
Для начала давайте разберемся в том, что это такое и почему каждой уважающей себя стране необходим массовый (насколько это возможно) регистр.
Пересадка костного мозга позволяет спасти от лейкоза и ряда других тяжелых онкологических заболеваний, которыми в России ежегодно заболевают порядка пяти тысяч человек. При этом требуются генетически подходящие клетки, но родители и другие родственники далеко не всегда оказываются подходящими донорами.
«Генетический близнец» может жить в другом городе или другой стране, но вероятность найти его среди людей той же национальности все-таки выше. И вот тут возникает проблема: известных доноров очень мало. Особенно – с учетом масштабов нашей страны.
Пересадка костного мозга – это только звучит страшно. На деле процесс донорства мало отличается от обычного переливания крови. Человек сидит (или лежит), а умная аппаратура извлекает из крови нужные клетки. Сверлить кости не требуется – это миф.
В США и Германии в национальных регистрах состоят более чем по восемь миллионов человек. В России – всего 85 тысяч. Почти в сто раз меньше.
А это значит, что у нас в сто раз меньше шансов на спасение заболевшего человека. На практике – даже меньше, чем в сто раз.
Во-первых, как уже сказано выше, важен национальный фактор. Во-вторых, только для того, чтобы воспользоваться иностранным регистром, нужны серьезные деньги – более миллиона рублей без гарантий, что донор найдется. В-третьих, сама операция – это еще несколько миллионов рублей (если делать ее в иностранной клинике).
По всей России строятся и реконструируются онкоцентры, но без регистра доноров костного мозга людям с лейкозами по-прежнему придется собирать и тратить миллионы рублей на заграничных докторов.
Если, конечно, лечение в Европе или США в принципе будет возможно: увлеченные санкциями и антисанкциями политики вполне могут его пресечь.
- Сегодня удалось исцелить и очистить Нобелевскую премию мира
- Здоровье украинцев оказалось в руках меломанки с мухобойкой
- Антипрививочники против Екатерины II
Британия, например, уже отказалась от поставок в нашу страну субстанций для производства обезболивающих лекарственных препаратов. Конечно, от этого до отказа лечить граждан России в европейских клиниках расстояние значительное, но первый шаг сделан.
Поэтому создание регистра доноров костного мозга – без всякого пафоса – вопрос национальной безопасности. Лейкоз, как и любой другой рак, может прийти к кому угодно, независимо от богатства, бедности, места работы и образа жизни. Если в нашем национальном регистре будут не тысячи, а миллионы человек, то шансы на спасение увеличатся многократно.
И это – задача именно для гражданского общества. Государство может создать благоприятные условия, но насильно загонять людей сдавать кровь оно не может и не будет.
На сайте «Русфонда», который взял создание регистра на себя, опубликованы истории неравнодушных людей, которые в один прекрасный день узнали о том, как спасти тысячи жизней. Например, в Великом Новгороде железнодорожник Юрий Федоров сагитировал присоединиться к регистру несколько сотен человек. А на родине Марии Шараповой, в городе Нягань, врач Ринат Измайлов добился того, что няганцы теперь чуть ли не на первом месте в России по количеству потенциальных доноров на душу населения.
Этого, разумеется, недостаточно. Нужна настоящая массовость. Нужно, чтобы в городах-миллионниках стояли очереди в донорские пункты для включения в регистр. И добиться этого можно, только если максимальное число людей не только сами сдадут кровь, но и расскажут о том, что стать потенциальным донором костного мозга – это совсем не больно, но очень почетно.
Полностью победить рак на нынешнем этапе развития медицины нельзя. Но сделать так, чтобы лейкоз перестал быть однозначно смертельным диагнозом, вполне реально. Это тот достаточно редкий случай, когда каждый из нас может спасти чью-то жизнь, не предпринимая для этого сверхординарных усилий. Достаточно нескольких капель крови.
