Людям свойственно пакетное мышление. В некоторых случаях оно оправданно – скажем, если человек говорит, что он болеет за «Спартак», то с некоторой долей уверенности можно предположить, что он интересуется футболом в целом.
Проблема в том, что это единственное, о чем можно говорить. Болельщик «Спартака» может с равной вероятностью оказаться молодым спортивным хулиганом и пожилым пузатым «кузьмичом», сторонником Путина или фанатом Навального, миллиардером и безработным и так далее.
Но почему-то люди очень любят, узнав о другом человеке какую-нибудь деталь, отнести его к знакомому и понятному множеству – и далее упорно игнорировать все противоречащие этой привычной картине мира факты.
События последних недель очень явно показали, что наличествующие у нас, как и в любой нормальной стране, либеральная и консервативная ветви оппозиции очень по-разному воспринимают друг друга.
Консерваторы хоть как-то видят либералов и понимают, что власть – это одно, а либеральная оппозиция – другое (хотя где проходит грань между так называемыми сислибами, традиционно определяющими экономическую политику государства, и несистемными либералами, сказать однозначно довольно сложно).
А вот у либералов вся консервативная оппозиция находится в огромном слепом пятне. Для них консерваторы – это «авангард провластных сил», «самые радикальные сторонники власти», «новые черносотенцы» и так далее. Того, что консерваторы – это такая же оппозиция, как и они сами, но только с другим знаком, пакет мышления подавляющего большинства либералов не позволяет увидеть под угрозой полного разрыва шаблона.
Когда в соцсетях кипело возмущение по поводу «Коли из Уренгоя», в авангарде была как раз консервативная оппозиция. Власть, начиная от мэра Уренгоя и заканчивая пресс-секретарем президента России, возмущаться отказывалась, карать отказывалась и призывала к спокойствию. Заметил ли это хоть кто-то из либеральных комментаторов? Нет, не заметил, возмущались они именно тем, как «власть душит Колю».
Первую и самую громкую реакцию на запрет российским спортсменам выступать на Олимпиаде под флагом нашей страны также продемонстрировала консервативная оппозиция. И снова либералы возмущаются тем, что «тоталитарное государство не хочет пускать несчастных спортсменов на самое главное в их жизни событие», не замечая явно и однозначно высказанной позиции президента – каждый спортсмен решает для себя сам.
В чем же причина этого слепого пятна? Ведь в других странах такого и близко нет. На той же Украине либералы начиная с «оранжевой революции» четко понимали, что националисты и другие консерваторы – это отнюдь не власть. Собственно, оба Майдана – и мирный первый, и кровавый второй – стали возможны только благодаря объединению националистов и либералов.
У нас же две противоположные ветви оппозиции в 2011 году попытались соприкоснуться – но очень быстро разошлись, содрогаясь от взаимного омерзения и гадливости.
Есть две версии. Первая: либералы по-прежнему не смирились с тем, что они не являются властью. Ведь в 90-е годы была (с их точки зрения) единая оппозиция, которую они называли красно-коричневой.
И, кстати, действительно, коммунисты и националисты при всей несхожести их идеологий умели договариваться о совместных действиях, а созданная Эдуардом Лимоновым на основе синтеза этих идеологий НБП стала одной из наиболее заметных оппозиционных сил тех лет.
Утратив власть, либералы по-прежнему не желают разбираться «в оттенках», поэтому, водрузив на себя корону «гонимой оппозиции», всех остальных они считают «властью», даже тогда, когда это явно противоречит реальному положению дел – примеры Коли и Олимпиады явно это подтверждают.
- Минниханов призвал забыть обиды и поддержать Путина
- Эксперт: Международная ситуация требует консолидации общества вокруг президента
- ВЦИОМ выяснил процент одобряющих деятельность Путина
Вторая версия – для многих либералов начиная с 70-х годов ругательным является само слово «патриотизм». И опять-таки, когда они были у власти, верхом «патриотизма» был праздник День независимости – когда руководство РСФСР заявило, что на остальные республики ему наплевать.
Поскольку действующая власть вполне патриотична (хоть, с точки зрения консервативной оппозиции, и недостаточно, но сам факт наличия патриотизма никто не отрицает), то для либеральной оппозиции нет никакой разницы, что говорит Кремль, а что – его консервативные критики.
Какие из этого примечательного феномена российской политики можно сделать выводы?
Первый – крайне позитивный: майдан и прочие формы неконституционной смены власти нам в обозримом будущем не грозят. Пока для консерваторов либералы – это предатели Родины, а для либералов консерваторы вовсе неотличимы от власти, никаких предпосылок для их объединения и совместной атаки на государственную машину нет и не предвидится.
Второй вывод крайне печален для всех тех граждан России, кто является патриотом, но при этом не разделяет консервативные ценности и не очень понимает, почему чувства верующих ценнее чувств атеистов.Либеральный спектр политического поля настолько вытоптан и выжжен теми, кто назло Путину в Вашингтоне добивается переименования площадки перед посольством в честь Бориса Немцова или считает, что «Крым – их», что никакой новой жизнеспособной поросли там появиться не может – только симулякры.
Возможно, когда-то это ситуация изменится. Но пока что партией, наиболее подходящей для патриота либеральных убеждений, является «Единая Россия».
