Прошедший женский праздник 8 марта сопровождался феминистскими скандалами в сфере искусства. В выставочном зале «Рабочий и колхозница» развернулась борьба между феминистками за понимание того, как именно тяжела доля женщины.
В действительности, то, чем она недовольна, — это исчезновение себя как отдельного существа
То, что феминизм беспредельничает на всей территории Запада и России, кажется очевидным. Борьба за женские права загнала «безобразный пол» под кровать (в случае начальников – под стол). Но чем больше политические завоевания феминизма, тем недовольнее и агрессивнее женщины.
Это процесс понятный и очевидный, потому что, покончив с сидением по семейным углам, женщина как бы вышла в «открытый космос». Существование там очень дискомфортно. В обществе может выжить не всякий мужчина. Естественно, общество жрёт живьём и женщину. Но не потому, что у неё нет прав: обществу всё равно кого жрать.
Сущность общества – поглощение и дегуманизация. Как ни странно, женщина сегодня в большей мере сохраняет остатки человеческого, потому что она позже втянулась в социальное. Писк феминисток идёт от имени этих остатков человеческого. Человеческое женщина выучена понимать как женское. В действительности, то, чем она недовольна, – это исчезновение себя как отдельного существа.
Мужчина легче поддается тоталитарному дресс-коду жизни, потому что у него в башке куча мотиваций, почему он должен капитулировать. Как рациональному существу мужчине можно на пальцах доказать, что он должен обратиться в ноль – и он-таки обратится! Главное, чтобы в логической цепочке не было зазоров. А для женщины все эти доказательства – хрень собачья. Однако прессуют её всё равно как недобитую человечину. Просто никто не хочет расшифровать толком, в чём недоразумение.
Дело в том, что женщина сама по себе заведомо не против общества. Она доверяет обществу, потому что путает свою семейную роль с социумом. Женщина думает, что «семья – это ячейка общества». Правда из этого лишь то, что некогда общество использовало семью против личности. Семья использовалась как кастрирующее начало: молодца лишали «яиц» через ответственность перед женой и детьми. Такое было в счастливые времена диккенсовского и морозовского капитализмов, во времена акакиев акакиевичей... Попёртые в шею мармеладовы шли к голодным домочадцам. Перед такой перспективой в ужасе перед царём и церковью прогибалось 99%.
Те времена давно прошли. Семья в роли серпа по яйцам давно отработана мировой системой и выкинута на свалку. Теперь существование семьи – это скорее цитадель против социума. Общество ведёт наступление на семью. Сперва вытащить из домашнего очага бабу... Затем наехать на родительские права, отобрать детей в детский дом. Не кормишь детишек нейролептиками – больше их не увидишь!
Последний этап наступления на семью как цитадель – однополые браки с правом брать детей на воспитание. А дети откуда берутся? Не в муке же заводятся! Из двуполых браков... Это значит: отдай натурально рождённых детишек обществу, которое растасует их по геям и лесбиянкам. При этом мамаши, а также бездетное бабьё проинструктированы, что лесбос – это модно. Они падают в объятия друг друга, чтобы досадить своим мужьям и бойфрендам. Тем самым они 100% отрабатывают повестку дня топ-менеджеров Большой социальной машины.
Трудно современному человеку представить гендерную атмосферу времён молодой Анны Ахматовой. Мужчины и женщины друг для друга были чудом и тайной. Отношения между полами были недосягаемы для лап социального. Государство не стояло рядом. Браки осуществляла церковь, не нуждающаяся в ЗАГСе. Чиновник не мог и помыслить, чтобы посягнуть на внутренние темы семьи («воссоединение семей» – отголосок той эпохи).
Сегодняшний дискомфорт женщин и феминистический дискурс напоминают упражнения в мазохизме: чем глубже она загоняет себе иголку феминизма под ногти, тем громче кричит. Бесправные же мужчины работают в режиме садомазо. Они мазохистски пресмыкаются перед женщинами, которых именно это и мучит!
Однако как в фольклоре о драконе, пожравшем солнце, общество, сожрав человека, конечно же, коллапсирует. Когда человек превратится в придаток терминала, полностью ангажированный в интерактив, произойдёт крах капитала, основанного на человеческом факторе. То есть сначала будут обнулены все системы учёта ценностей, а затем грохнется ценность как таковая. Человек, перестав быть ценным (а именно это есть направление прогресса), лишит всякой подпитки социальное бытие. Но после того как рухнет общество, глиняный человечек окажется без матрицы, которая делает его говорящим общественным животным. Все в императивном порядке превращаются в маугли, и это будет концом Истории. (От себя добавлю, что это не мой сценарий, а «дядин». У меня-то другая повестка!).
Источник: Блог Гейдара Джемаля
