Диана Арбенина: «Ненавижу поток сознания!»

Книга «Дезертир сна» вышла в издательстве АСТ на 270 страницах с иллюстрациями. Она разбита на три раздела: «Антипесни», «Проза» и «Песни». Кроме того, книга богато иллюстрирована репродукциями картин Дианы Арбениной, а также фотографиями с концертов «Ночных снайперов». Презентация прошла в книжном магазине «Буква».

Я тут сама толком не понимаю, откуда что берется. Но все строго логично, это не игра слов

– Диана, стихи пишут от избытка эмоций?
– Есть два пути. Например, у одного умирает жена. Он плачет, страдает месяц, потом идет дальше. У второго внешне вроде ничего не произошло после смерти жены, но через месяц останавливается сердце. То есть люди реагируют совершенно по-разному.

Я уверена, что у каждого человека есть боль и есть эмоции. Бывают люди, которых в детстве недолюбили или очень сильно обидели. У меня со временем появилось убеждение – меня никто не обидит, не ударит, с каждым можно найти общий язык. Доброта может быть с кулаками.

– То есть боль – источник творчества?
– Я так не думаю. Я из боли ничего не пишу. Если говорить про песни – то почему она может быть грустная? Грустную песню можно писать весело. И наоборот. У меня все рождается из влюбленности, а это для меня – очень светлое чувство.

– Как появилось название книги?
– Книга называется «Дезертир сна». Но сначала я хотела назвать ее «Созерцательная красота». Я придумала его как раз во время приснопамятного эфира в «Школе ЗЛОСЛОВИЯ» на НТВ. Увы, название не было понято редакторами, и получилось в конце концов другое, но это название мне очень нравится до сих пор. Это какая-то чистая формула, и она заметна именно в стихах. Потому что они очень отличаются от текстов песен.

Я тут сама толком не понимаю, откуда что берется. Но все строго логично, это не игра слов.

– Кто помогал отбирать стихи для новой книги?
– Это мой собственный выбор. За скобками остались черновики, которые я просто не успела доработать. Я подумала так – надо издать все, что есть, чтобы затем начать все с чистого листа. И меня очень радует, что мы успели всё выпустить в августе.

– Как вы относитесь к папарацци?
– Я не умею фотографировать, недавно попробовала поснимать и поняла, что ловить момент – это большое искусство. Обрабатывать фотографии на компьютере я тоже не умею. Свой компьютер я использую только как печатную машинку. Эти люди умеют ловить момент.

Я уверена, что у каждого человека есть боль и есть эмоции

– Есть ли для вас разница между стихотворением и текстом песни в напечатанном виде?
– Нет, это совсем разные вещи. Поэтому они в книге разделены, отдельно собраны стихи и отдельно тексты песен. Читать тексты песен – это вообще, по-моему, бред. Не слыша музыки и читая их как стихи… они порой вообще не выдерживают никакой критики. А стихи – это жанр, который самодостаточно существует на листе бумаги. Заметьте – многие поэты вообще не умеют читать свои стихи.

– Нет ли у вас стеснения за напечатанные тексты песен?
– Нет, у меня такого ощущения нет. Я ни в чем не оправдываюсь. Как-то после исполнения на концерте абсолютно новой песни я зашла на сайт почитать, что люди услышали в ней. Ну, бывает же на концерте, что где-то слово проглотишь, где-то нечетко выговоришь. Почитала – там такой бред люди пишут! Ну совсем мимо смысла! А откроешь книжечку, почитаешь текст… Как-то мне попала в руки книжечка «31 весна», изданная без моего участия. Так там в тексте столько ошибок наворочено, такие безумные знаки препинания расставлены… Слов нет.

– Поэзия так или иначе структурируется на примат логики или примат чувственности. Я вот не могу отнести ваши тексты ни к одному из этих предпочтений. А как Вы считаете?
– Я с Вами согласна. Я не знаю, чего в них больше. Вообще писать стихи у меня получилось именно в этом году. Раньше я ими не хлестала туда-сюда. Но то, что написанные тексты мне глубоко интересны, – это абсолютно так.

На эту тему
• Диана Арбенина, воительница и певица
• Вадим Пономарев: Музыкант никому ничего не должен?
• Другая Земфира
• По каменистой дороге

– А что с прозой?
– Ой, прозу хочу писать! Ох как хочу… Но у меня просто нет времени. У меня даже нет времени сесть вечером и почитать. А малые формы – они мне близки в устной речи, монологи могу произносить длинные… А писать хотела бы большие формы, прозу, которую можно долго и вдумчиво читать.

– В ваших текстах довольно часто затрагивается тема однополой любви…
– Разве это проблема? Да, эта тема стала особенно популярной в нашей стране после того, как появилась группа «Тату».

– Не было мысли высказаться на эту тему в отдельном произведении?
– Мандельштам как-то сказал, что поэт – всегда двупол. В каждом из нас намешано и мужское, и женское. И мама, и папа. Что касается поэтов – то это такая субстанция, которая появляется вообще неизвестно откуда. И тут с Мандельштамом я согласна, это вообще один из самых гениальных русских поэтов.

Мне кажется, что человек перестает быть самим собой, когда из него льется стихотворение. И тут говорить о какой-то однополости я бы не стала. Мне кажется, что творчество намного шире. Скажем, была писательница Зинаида Гиппиус, о которой говорили, что она пишет однополые тексты. Может быть, это и так. Не знаю. Но когда пишешь что-то, совершенно не отдаешь себе отчет, кто ты и что ты. Когда Высоцкий пишет про самолет, он что – самолет?

Писание – это не поток сознания. Поток сознания ненавижу. Когда пишется от балды и всё это выдается за нечто гениальное. Как-то я писала ночью стихотворение. И оно меня выкручивало наизнанку! К пяти часам утра я была мокрая как мышь. Стихи мне очень тяжело даются. Но это безумно интересно! И это совсем другое, чем песни.

– Всегда идут споры об идеале человека. Он или качок, или интеллектуал, или андрогин. Что для вас – идеал человека?
– Я вообще не хочу знакомиться с идеальными людьми. Мне кажется, что такого быть не может. Человек по природе – зверь, и никаким идеалам этого не изменить. Я люблю широких людей. Широких! С недостатками. Как Шукшин, например. Ну почему должны быть одни достоинства?

Потом, я не верю таким людям. Как бытует в народе поверье, что если человек совсем не пьет – либо он подшился, либо врет. Такого быть не может! В каждом человеке намешано много раздражения, любви, ненависти, широты. Не надо пытаться быть хорошим мальчиком! Известно, что множество хороших причесанных мальчиков всегда были подлецами и трусами. Вот таких людей я не принимаю на дух.