Петр Тренин-Страусов: Дело не только в магии имени «Акунин»

На днях вышел новый том «Истории Российского государства» Бориса Акунина/Григория Чхартишвили, посвященный периоду самостоятельного правления Петра Первого.

Этот том обещает быть особенно важным – именно первый российский император основал нашу «современность», в которой так или иначе мы до сих пор живем. К тому же царь Петр – один из тех лидеров, отношение к которым позволяет выявить авторскую концепцию любой «истории».

Поэтому перед чтением этого труда Бориса Акунина мне кажется очень важным обратить внимание на концепцию именно его «Истории...».

Право на мнение

Похожий вызов вставал перед исторической наукой около двадцати лет назад – когда был пик популярности так называемой новой хронологии Анатолия Фоменко, академика РАН, выдающегося математика, а еще художника-графика.

Я тогда учился на историческом факультете МГУ и наблюдал изнутри отчаяние и бессилие официальной исторической науки в попытке противостоять коммерческому успеху этого проекта.

Благодаря академическому авторитету математика Фоменко сотни тысяч людей поверили, что Куликовская битва состоялась под стенами Кремля, что Фридрих Барбаросса на самом деле русский, а его прозвище следует переводить как «Варвар Росский» (на самом деле «Красная борода»). Хитом стало открытие «новой хронологии», что мировых войн было не две, а одна.

Теперь вспоминать об этом, конечно, смешно и несуразно, однако зараженных «новой хронологией» до сих пор очень много. Рецидивы всплывают у тридцати-сорокалетних неисториков, и покореженная картинка прошлого передается их детям.

Для сравнения,

за прошедшее время на Украине уже выросло поколение, которое представляет историю своей страны совершенно неадекватно.

Защищается дилетантский подход в истории всегда примерно одинаково: «А что плохого? У каждого есть право на свое мнение!»

Все правильно, у каждого есть право высказаться. Однако покупатель должен быть уведомлен, для чего предназначается товар, который он покупает.

Проблема в том, что люди, которые читают «Историю...» от Акунина, не понимают, что это не история в научном смысле слова, даже если читать увлекательно и легко.

Весь мой пафос только в том, чтобы предупредить: это не «сливочное масло», а «масляный продукт».

Слово «история» в русском языке имеет два значения. Первое – история как наука, второе – история как рассказ, который может вообще быть выдумкой.

Так вот, «История Российского государства» – это история в значении «рассказ», или даже, учитывая грандиозность замысла и отображаемого «полотна», – поэма о Российском государстве. Авторская. Автор имеет полное право. «Исторический продукт».

«Я и сам такой же»

Во-первых, в целом о своей масштабной исторической задумке автор говорит, что пишет для людей, плохо разбирающихся в истории, но желающих в ней разобраться. Другими словами – для публики, которая не способна критически воспринимать информацию об истории, у которой недостаточно знаний, чтобы насторожиться, когда автор говорит, например, что дважды два – пять.

Далее Акунин пишет: «Я и сам такой же. Всю жизнь я интересовался историей, получил историческое образование, написал несколько десятков исторических романов и тем не менее однажды осознал, что мои знания состоят из отдельных фрагментов, плохо складывающихся в общую картину. У меня не было ясного представления о том, как и почему Россия получилась именно такой».

А здесь скрывается противоречие, которое сразу не увидеть.

Автор получил систематическое высшее историческое образование, и, конечно, у него есть понимание об основах исторического исследования, правилах, которые нельзя нарушать, и принципах, которым надо следовать.

Полотно эпохи

Признак профессионального исследования – описание источников, из которых автор черпает информацию о прошлом: какие из них доступны исследователю, какова их достоверность и полнота.

Полотно эпохи сшивается историком из этих «лоскутов» – источников.

Описание источников можно не читать (мало кто это делает), просто просмотрите на объем и количество упоминаний. Всегда чем больше – тем лучше.

Это честно, потому что мы тогда понимаем, где лоскуты, а где нитки, предвзятым или не предвзятым был выбор «лоскутов», где шито белыми нитками и т. п.

Акунин это правило нарушает и кидает читателя сразу на свое покрывало истории. Оказывается, что соткано оно в основном из ниток собственного производства, а лоскуты подбираются по принципу соответствия ниткам.

Неважно, идеологические ли это нитки или вкусовые, эстетические, моральные или любые другие – предвзятые – так авторская поделка выдается за старинную ткань.

Отсутствие концепции – тоже концепция

Акунин говорит, что не выстраивает концепции, и ее у него нет. Вместе с тем концепция определяется как система взглядов, основная мысль.

Ее декларируемое отсутствие – это тоже концепция, причем очень удобная, которая позволяет внедрять в ткань труда собственные взгляды, которые тоже могут быть несистематизированными, противоречить друг другу.

При такой концепции можно позволить себе, например, быть непоследовательным и менять мнение в угоду конъюнктуре.

Концепции бывают видными и завуалированными, но они всегда есть,

иначе не получится связный текст, а между тем выходящий том у Акунина – уже пятый.

Выглядит это как попытка уйти от выяснения правды в тех местах, где работа может противоречить принятым в исторической науке (а не идеологии) точкам зрения.

В чем ценность работы?

Точки зрения, принятые в исторической науке, высказаны в трудах предшественников, к которым обращается историк. Критический обзор этих точек зрения называется историографией.

Автор говорит о том, что было сделано в науке до него, с чем из высказанных по теме точек зрения он не согласен и почему. Так становится понятна новизна авторского подхода, в которой, собственно, и заключается ценность работы.

В предисловии к пятому тому Акунин из всего, что написано об эпохе Петра Первого, выделяет восьмистрочный фрагмент из «Стансов» (1826) А. С. Пушкина, абзац из черновика произведения Л. Н. Толстого «Николай Палкин» и роман А. Н. Толстого «Петр Первый». Вот и вся глубина, и ценность тома для тех, кто хочет разобраться в теме.

Как было на самом деле

«Я решительный противник идеологизированной истории», – сообщает Акунин.

И продолжает: «и самовосхвалительная, и самоуничижительная линии, обильно представленные в трудах отечественных историков, мне одинаково неинтересны. Я хочу узнать (или вычислить), как было на самом деле. У меня нет заранее сложившегося мнения. Есть вопросы и есть желание найти на них ответы».

Отлично, как раз в этом – задача истории.

Суть работы историка в том, чтобы своими знаниями, интуицией и талантом восстановить связи между теми «лоскутами» прошлого, которые дошли до нас.

Он сшивает лоскуты своими нитками, и из-за этого главная проблема исторической науки, с которой она борется всю жизнь, – добиться «объективности» и минимизировать «искажение» полотна, которое вольно или невольно наносит личный взгляд историка.

А теперь – фокус! Вот как на это смотрит Акунин:

«Всякий историк, создающий собственную теорию, не может совладать с искушением выпятить удобные для него факты и замолчать либо подвергнуть сомнению все, что в его логику не вписывается. У меня такого соблазна нет».

Это плевок туда, куда не стоит плеваться. Все наоборот: профессиональный историк как раз против этого и борется, а выпячивает удобные факты и игнорирует описание источников и историографию тот, кто ставит главной целью популяризацию собственной точки зрения, а не научного знания.

Пожалуй, здесь скрыта главная опасность труда Акунина, о которой читатель, интересующийся историей, должен знать. Акунин допускает подмену понятий не случайно (он историк по образованию и не может не знать, «как правильно»), а намеренно.

Страна против государства

Последнее, о чем стоит предупредить читателя, – предмет исследования, как его понимает автор.

Акунин пишет, что его труд – «это история не страны, а именно государства, то есть политическая история: государственного строительства, механизмов управления, взаимоотношения народа и власти, общественной эволюции... Россия – это прежде всего государство. Оно не тождественно стране, а в отдельные моменты истории бывало ей даже враждебно, но именно состояние государства неизменно определяло вектор эволюции (или деградации) всех сфер российской жизни. Государство – причина и российских бед, и российских побед...».

Именно этот абзац призван вроде как обосновывать авторский подход и настрой. Однако за общими фразами мало что остается – текст получается, по сути, без смысла.

На эту тему
• Сергей Худиев: Синдром перепуганного патриота
• Акунин дописал последний роман про Эраста Фандорина
• Антон Крылов: Отмучился ли Фандорин?

Во-первых, среди современных стран, в том числе тех, на которые мы равняемся и чьи успехи признаем, нет тех, что были бы без государства. И наоборот, есть такие страны или территории, где государства нет – они находятся в основном в центре африканского континента, в Амазонии и Океании – но стремиться стать такими, наверное, не то, что имел в виду Акунин, противопоставляя государство и страну.

Государственное строительство – это логичный исторический этап, к которому подходят общества на определенном уровне своего развития. У тех, у кого государства нет пока, есть «страна» – но это просто среда обитания. Если Акунин хотел противопоставлять государство и страну, он должен был это делать хронологически: до 862 года – история страны без государства, история государства – с 862 года по настоящее время. Другое противопоставление страны и государства просто бессмысленно, непрофессионально и вводит в заблуждение. Сейчас страна и государство – это синонимы.

Во-вторых, «государство – причина и... бед, и... побед» не только в России. В Англии также. Во Франции – также. В Китае – также. В Сингапуре – также. Это везде так просто в силу того, что государство – самый сильный актор на территории страны в течение ее истории. Там, где это не так и государство ослабевает, происходят исторические трагедии.

Если не Акунин, то кто?

Вот здесь главная беда и незащищенное место – ни одного сопоставимого бренда среди отечественных историков сегодня нет. Популяризация истории как отдельное направление среди профессионального сообщества явно недооценивается.

С другой стороны, те, кто пытаются ею заниматься, относятся к делу зачастую несерьезно – не признают, что здесь есть свои законы, не хотят учиться писать увлекательно для широкой и «простой» аудитории. Они не признают, что это такой же тяжелый труд, как и академическое историческое исследование.

Популярная история – это не более легкая история,

а свой жанр, в первую очередь основанный на уважении к аудитории, которая не разбирается глубоко в проблематике.

Популярной историей должны заниматься не те, кто сам себя списал с академических счетов или кого не допускают до науки, а глубокие и вдумчивые профессионалы, которые хотят доносить свои мысли до «народной» аудитории – красиво, ярко и захватывающе.

Этому, конечно, должны учить на исторических факультетах. Желающих, думаю, будет достаточно в том числе и потому, что продукт их будет коммерчески востребованным.

В чем другая ценность «Истории...» Бориса Акунина

«История Российского государства» Бориса Акунина – заметное событие в отрасли, и не замечать, игнорировать, запрещать или ругаться – явно не самая конструктивная позиция.

Лучше выработать подход, при котором эта и похожие работы усилили бы историческую науку.

Решений тут видится несколько, например такие:

1. «История...» Акунина может стать отправной точкой для создания глубокой профессиональной популярной истории, исправляющей ее пробелы и натянутые допущения. Планка задана высоко – текст должен быть ярким, образным и увлекательным, должно быть много иллюстраций и выдержек из документов.

2. Труд Акунина – это целостное понимание истории, «эталонное» для единомышленников Григория Чхартишвили: значимой общественной группы, которую можно условно называть западниками или либералами.

В силу образности, яркости и адекватности восприятию молодыми людьми оно будет фундаментом и отправной точкой грядущих общественных и политических дискуссий в России. Акунин делает историю России интересной для тех, кто ранее к ней был холоден и недоброжелателен. Это действительно большая заслуга.

3. Яркие отрывки «Истории...» могут использоваться на уроках истории как развлекательный интерактивный элемент для того, чтобы их опровергнуть, дополнить или исправить на основе исторических источников. Материал очень богатый, разносторонний и послужит правильному делу, если, конечно, автор и издательство согласятся на это.

4. В коммерческом плане «История...» Акунина – это разрыхление почвы и создание спроса. При выдающемся таланте и высочайшей работоспособности Григорий Чхартишвили не сможет удовлетворить любопытство всех читателей. Значит, поднятые вопросы у читателей останутся, а если любопытство правильно подогревать, то это приведет к спросу на другие книги.

Вообще коммерческий успех – это, пожалуй, главное относительно «Истории Российского государства».

Дело здесь не только в магии имени «Акунин» на обложке. Это талант автора, работоспособность, увлеченность темой и поразительная увлекательность. Эти книги – уже явление и надолго высокая планка, к которой должны тянуться новые популяризаторы истории.