Уничтожению Киевом прошлого мешает народная память

Масштабный памятникопад и тотальное переименование всего, что хоть как-то связано с общим прошлым России и Украины, не могло не заинтересовать социологов. Как сами украинцы относятся к этому, насколько эта инициатива властей народная, то есть имеет ли она запрос со стороны граждан Украины?

Результат исследования социологической группы «Рейтинг» оказался, мягко говоря, неоднозначным. И болезненным для украинского официоза.

Неудобный соцопрос

Формулировки вопросов у авторов исследования немного хромают, но цепляться к этому не будем. Итак, по переименованию улиц с российскими названиями и демонтажу памятников, связанных с Россией, у опрошенных все четко и непротиворечиво: 73% и 71% голосов «за».

Переименование улиц с советскими названиями (опять же: улица Булгакова – она российская или советская?) поддерживает уже меньше, 66%. Но и резко против переименований люди не выступают. Не хотят, чтобы меняли российские названия улиц 9% опрошенных, советские – 11%. Против сноса связанных с Россией памятников – 12%. В обоих случаях (за и против) есть устоявшееся большинство и меньшинство. Кто-то, конечно, лукавит, но картину в целом это не меняет.

На эту тему
• Что будет с Украиной без Пушкина и Толстого
• Польша начала мстить советским солдатам на кладбищах
• Киев продолжает войну с героическим прошлым

Меняет ее вопрос о сносе памятников, связанных с историей Великой Отечественной войны. Или Второй мировой, как начали называть ВОВ на Украине еще задолго до спецоперации и даже Евромайдана. Задолго до переименования улиц на Украине начали переименовывать историю. На уровне официоза, по крайней мере.

Кто-то на это повелся, кто-то поддержал вполне сознательно. Однако данные опроса показывают, что резко против сноса этих памятников выступили 40% опрошенных – практически вчетверо больше, чем против переименования улиц. Поддержали всего 19% – тоже почти вчетверо меньше, чем одобрили переименования. 

36% ответили, что отнесутся к этому нейтрально. Хотя по другим вопросам доля нейтральных не так велика (14–22%). Можно предположить, что за нейтральным ответом спрятались те, кто в текущих условиях опасается высказывать свою позицию открыто. Учитывая скорость, с которой украинская прокуратура штампует уголовные дела за госизмену и по другим «сепаратистским» статьям, участников опроса вполне можно понять. И все же даже в таких непростых условиях фабрикация согласия по этому важному вопросу не проходит. 

Живут, под собою не чуя страны

Не проходит в том числе потому, что в сознании организаторов памятники ВОВ – это условный Жуков на условной городской площади. Или стела со звездой (Киев, Одесса) в парке Славы.

На деле же памятников много и выглядят они в массе иначе. Во-первых, в небольших городках и селах стоят памятники освободителям конкретно этого города/села. Там высечены их имена. Нередко сам памятник стоит над братской могилой. 

И эти обелиски стоят по всей Украине. Не условному и далекому Жукову, который и не бывал в этом селе никогда, а конкретным ребятам. Они не брали Берлин, они брали вот это село, освобождали его жителей. Пятилетнему пацану или девчушке из 1943 года сейчас 84. Многие такие пацаны и девчушки еще живы. Живы их дети и внуки.

Во-вторых, нередко для местных эти обелиски – своего рода символ могил родственников, которые погибли или пропали без вести на фронтах той войны. Ушел на войну, погиб и лежит в чужой земле. Но их каждый год поминают: родительские субботы, день рождения, день смерти. Где помянуть? Да вот же, у обелиска. 

Плюс сельский менталитет. Там недолюбливают городских, особенно тех, кто приезжает и начинает учить местных жизни. Ругани было много, даже когда 8 лет назад по селам ездили сносить Лениных. Нередко (как вот видим по Геническу) памятник убирали куда-то подальше, до лучших времен. А уж когда из города приезжают, чтобы сносить обелиски павшим, тут уж точно странно было бы рассчитывать на одобрение. 

Дорогая фабрикация

В целом же на этом примере мы видим, как сбоит механизм фабрикации согласий, работающий на Украине еще со времен Майдана 2004 года. Киевская власть использует соцопросы не для корректировки своей политики, а для ее оправдания. И лишь в случаях, когда соцопросы действительно показывают нужные цифры. В остальных случаях мнение народа никому не интересно, вместо него есть эрзац в виде майдана или массовки активистов за мелкий прайс.

Взять, скажем, известного одесского нациста Сергея Стерненко, который недавно призвал к сносу памятника Екатерине II и другим основателям Одессы. Он ведь это не только от себя пишет. Через такие вбросы власть проверяет или анонсирует подобные инициативы. Пора – или еще подождать, подогреть народ? Если нет – ну так это Стерненко написал, к нему и вопросы.

По-хорошему, нужно, конечно, проводить соцопрос, а то и городской референдум. Но они покажут совсем не те цифры, которые власть хотела бы видеть. Да и нужен им в итоге не референдум, а фабрикация согласия на снос. Поэтому все делается через заявления и истерики отдельных активистов, которые затем через СМИ подаются в виде общественного мнения: этот за, другой за, вот эти тоже поддерживают – пора сносить. Не Екатерину, хотя и ее тоже.

Это типовая схема. Так сносятся памятники, меняют названия улицы, запрещается российский и русскоязычный контент на радио и телевидении, запрещается ввоз книг из России.

Словом, все, что мы видели все эти годы. И это работает, причем достаточно неплохо. Пока от людей не требуют сдать последний рубеж: могилы отцов и дедов. И обелиски в их честь. 

Многие уже слышали о бабьем бунте в городе Хусте Закарпатской области. Он сам по себе хорошо показывает, насколько украинцы «рвутся» воевать. Другая новость из этого же города прошла незамеченной: вот только теперь с обелиска в Хусте сняли советскую звезду – заменили крестом. Компромиссное, так сказать, решение.

И это Хуст, где избытка симпатий к советским временам и России не наблюдается. Если же начать разматывать этот клубочек в прошлое, мы в итоге упремся в момент, когда украинская власть перестала интересоваться мнением своего же народа по поводу решений, затрагивающих не только общую память, но и сферу российско-украинских отношений вообще.

Интересоваться перестала, зато начала фабриковать это мнение, постепенно разогревая противостояние. 

К настоящему моменту эти игры стоили Украине потери большей части четырех областей (Донецкой, Луганской, Херсонской и Запорожской) и Крыма. Не говоря уж о сотнях погибших и миллиардах долларов ущерба. И все это – чтобы снести памятники Пушкину, переименовать набережную в Василькове (теперь она – набережная Бориса Джонсона) и разрушить несколько монументов в память о Великой Отечественной войне.

Оно правда того стоило?