Как дрался насмерть русский броненосец «Полтава»

В последнее десятилетие XIX века Россия вступала с обширными планами военно-морского строительства. В предыдущие годы в стране было построено немало боевых кораблей – но это был в значительной степени «флот образцов»: броненосцы и крейсера выходили разнотипными, малопригодными для действий в составе одной эскадры. Флоту срочно требовалась унификация – в частности, единый тип линейного корабля, который можно было бы плавно развивать в дальнейшем.

Для усиления эскадры Тихого океана

Тип «Полтава» вобрал в себя наработки, достигнутые в ходе создания броненосцев «Император Николай I» и «Сисой Великий». 11500-тонные «Полтава», «Петропавловск» и «Севастополь» были мощно забронированы (толщина главного пояса по ватерлинии достигала 368 мм) и несли по четыре 305-мм орудия, по двенадцать 152-мм пушек, а также по несколько десятков пушек мелких калибров.

Хотя строить «Полтаву» начали 15 февраля 1892 года, официальная закладка корабля была произведена лишь несколько месяцев спустя – 7 мая. Сама постройка производилась с обычной для того времени медлительностью. Спуск на воду состоялся 25 октября 1894 года, ходовые испытания – лишь 3 сентября 1898 года, а официально корабль ввели в состав флота в июне 1900-го.

Управься строители со своей задачей года за два – и «Полтава» на момент вступления в строй считалась бы одним из сильнейших в мире броненосцев. Но в 1900-м этот корабль смотрелся уже достаточно скромно – особенно по сравнению с новейшими японскими «коллегами», с которыми «Полтаве» предстояло вскоре встретиться в бою.

На эту тему
• Сестра «Авроры» едва не поменялась судьбой с «крейсером революции»
• Как самые странные русские броненосцы спасли Одессу от Турции
• Легендарный линкор повлиял на ключевые моменты истории России

Осенью 1900 года «Полтава» ушла в Порт-Артур, где пополнила состав российской Тихоокеанской эскадры. На момент начала Русско-японской войны в 1904 году кораблем командовал капитан 1-го ранга Иван Петрович Успенский. «Полтава» не пострадала при нападении на эскадру в Порт-Артуре японских миноносцев (в ночь на 27 января), а наутро приняла участие в первом сражении с японским флотом. В дальнейшем броненосец продолжал активно участвовать в боевых действиях.

Так, в ночь на 14 марта паровой катер с «Полтавы» метательной миной потопил один из японских брандеров, намеревавшихся «закупорить» вход в гавань Порт-Артура. А 31 марта моряки «Полтавы» с ужасом наблюдали гибель на японских минах «Петропавловска», унесшего с собой на дно морское 670 человек экипажа и командующего русской эскадрой адмирала Степана Макарова с его штабом… В дальнейшем «Полтава» «пожертвовала» четыре своих 152-мм орудия на укрепление сухопутной обороны Порт-Артура. Броненосец привлекался и для огневой поддержки русских войск, оборонявших город-порт, обстреливал батареи и корабли противника.

Критический момент

Вершиной боевой карьеры «Полтавы» стало ее участие 28 июля в бою в Желтом море, ставшем следствием попытки русской эскадры вырваться из осажденного Порт-Артура во Владивосток. То, что происходило на борту броненосца в тот день, нам известно из дневника старшего офицера «Полтавы» капитана 2-го ранга Сергея Ивановича Лутонина.

Первое попадание броненосец получил вскоре после начала боя. «С расстояния почти 80 кабельтовых одна из 12-дюймовых бомб попала в корму "Полтавы", на 41/2 фута ниже ватерлинии, пробила борт, не разорвалась и где-то застряла в сухарном отделении, которое наполнилось водою. Получившийся крен мы выровняли заполнением небольшого левого носового отсека, и я доложил командиру, что дела идут хорошо, убитых и раненых нет, повреждений в корпусе – одно», – бодро записал в своем дневнике Лутонин.

Оба противоборствующих флота совершали сложные маневры – и в одном из эпизодов боя русская эскадра вырвалась вперед. Залетевший сверху осколок попал в подшипник одной из паровых машин «Полтавы» – и замыкавший русскую колонну броненосец начал отставать от своей линии, оставшись один на один с догонявшими японцами.

«Все хорошо понимали: сдай окончательно машина, мы погибли, нас расстреляют – слишком уж неравны силы. Если даже машина и поправится, то не скоро догоним далеко ушедшую вперед нашу эскадру. По крайней мере, полчаса нам придется драться одним с семью японскими броненосными судами. Тяжелое было то время, но каждый из нас знал, что драться будем до конца, и наш шелковый, избитый весь, флаг спущен не будет. Настроение команды было прекрасное, ни торопливости, ни энтузиазма. Было полное спокойствие, уверенность в своих силах и решимость драться насмерть», – свидетельствует Лутонин.

В какой-то момент «Полтава» оказалась рядом с японским флагманом «Миказой», на котором находился адмирал Хэйхатиро Того. «Этот страшный противник поместился на нашем траверзе – вот-вот Того откроет огонь и засыплет "Полтаву" снарядами. Но что это я слышу – два резких выстрела из нашей шестидюймовой башни № 1, слежу за "Миказою" – два белых дымка показались в его казематах: оба наши снаряда попали – расстояние было 32 кабельтова, время 4 часа 15 минут дня.

Командир башни мичман Пчельников уловил момент, он сообразил, что надо ошеломить врага, надо начинать бой, и он начал его – два снаряда спасли "Полтаву" от разгрома. В ответ на наш вызов со всего левого борта семи броненосцев раздался залп по "Полтаве", но он вреда не сделал, так как был сорван преждевременно…»

Корабли японской эскадры обгоняли «Полтаву», осыпая ее градом снарядов. «Вскоре с мостика принесли смертельно раненого мичмана Де-Ливрона, он, несмотря на адский огонь, продолжал давать расстояние, пока разорвавшийся вблизи снаряд не раздробил ему обе руки. Этот же снаряд оторвал руку дальномерщику и повредил дальномер. Один за другим два 12-дм неприятельских снаряда ударились в носовую нашу 12-дм башню. Удар был настолько силен, что прислуга свалилась с ног, а град мельчайших осколков ворвался через амбразуру внутрь башни и переранил всю прислугу во главе с командиром башни мичманом Зиловым», – сообщает старший офицер.

Наибольшие неприятности принес снаряд, проделавший огромную пробоину в районе офицерской кают-компании – туда начала заливаться вода, броненосец осел кормой. Лутонин возглавил работу по заделке пробоины, после чего воду откачали насосами. Все это время броненосец поддерживал огонь высокой интенсивности, добиваясь попаданий в корабли неприятеля.

«Полтава» сумела вернуться в строй эскадры. Увы, итог битвы решил вражеский снаряд, угодивший в рубку русского флагмана «Цесаревича» и убивший адмирала Вильгельма Витгефта. Оказавшись без командующего, эскадра пришла в замешательство. Несколько кораблей сумели уйти в нейтральные порты, но большинство вернулись в обреченный уже Порт-Артур.

Дальнейшее стало трагедией русского флота. Новой попытки прорыва сделано так и не было, а моряков начали переводить на берег – для участия в обороне крепости. Но как только японцы, осаждавшие Порт-Артур с суши, захватили возвышающуюся над городом гору Высокую, они расставили на ней артиллерию и перетопили стоявшие в гавани корабли. Эта участь постигла и «Полтаву».

Восставший из мертвых

Единственным из русских броненосцев избег затопления в гавани собрат «Полтавы» – «Севастополь». Его командир Николай Эссен вывел броненосец на внешний рейд, готовясь прорываться в океан. Но «Севастополь», получив торпеду с японского миноносца, был затоплен экипажем – но, по крайней мере, на глубокой воде. А вот выгоревшие и затонувшие в гавани «Полтава», «Ретвизан», «Победа», «Пересвет», крейсеры «Баян» и «Паллада» после сдачи Порт-Артура достались японцам.

Русские офицеры были уверены, что толку японцам от таких трофеев будет мало – и они годятся только на металлолом. Но все корабли были подняты и после ремонта пополнили состав японского флота. Оказавшись под флагом с восходящим солнцем, «Полтава» получила новое имя «Танго» (так называется один из районов древней японской столицы Киото).

Сергей Лутонин тяжело переживал случившееся. Он писал: «Лично я неоднократно говорил при офицерах командиру, что нужно нам выйти, что пропадем в этой проклятой ловушке, что наше дело умереть на палубе, а не на батареях и на фортах. Но все разбивалось об упрямство: "Мы здесь должны защищать Артур"... Честь и слава Эссену, он один лишь сделал то, что должны были сделать все – вышел на рейд, и теперь "Севастополь" навеки покоится на дне, его японцы не поднимут. После того как Высокая перешла в руки японцев, минуты нельзя было терять, нужно было выходить из ловушки, не ждать, пока японцы утопят на мелководье. Но этого мы не сделали, мы остались, и вот теперь японцы обогатились целой эскадрой».

Его публичные высказывания на сей счет привели к тому, что начальство отправило резкого на язык офицера в отставку.

Но судьба смилостивилась над старым броненосцем. После начала Первой мировой войны русский флот отчаянно нуждался в кораблях – и у японцев удалось выкупить в 1916 году «Полтаву», «Пересвет» и крейсер «Варяг». Поскольку к тому времени уже был построен новейший линкор-дредноут с тем же именем, бывшую «Полтаву» переименовали в «Чесму». Корабль направили на капитальный ремонт в английский порт Биркенхэд. Оттуда броненосец отправился в Александровск-на-Мурмане (ныне Полярный) – «Чесму» включили в состав создаваемой флотилии Северного Ледовитого океана.

Любопытно, что как раз там нес свою службу и возвращенный из отставки Лутонин – наверняка Сергей Иванович не упустил случая подняться на борт своего старого корабля…. В октябре 1917 года экипаж «Чесмы» перешел на сторону советской власти, а в марте 1918-го корабль захватили интервенты-англичане, два года использовавшие его в качестве плавучей тюрьмы. При эвакуации из Архангельска в марте 1920 года «Чесма» была ими брошена, после чего ее зачислили в состав Беломорской военной флотилии.

Увы, на тот момент двадцатилетний броненосец полностью выработал свой ресурс – корабли стареют куда быстрее людей. 16 июня 1921 года «Чесму» сдали на хранение в порт Архангельска, а 3 июня 1924-го – в отдел фондового имущества для разделки на металл…