Земля и дети: Как в Северной Осетии добиваются справедливости

– Дату, – говорит Сергей Меняйло, и. о. главы Республики Северная Осетия – Алания.

– Это к оборудованию больше вопрос, – говорит подрядчик.

– Я имею в виду не ленточку перерезать. Ленточку перережет он, – продолжает Меняйло, показывая на Сослана Фраева, главу Правобережного района республики. – Назовите мне дату, когда я смогу приехать и увидеть готовый к сдаче детский сад.

Детский сад на 120 мест – новый, не реконструкция – почти готов. Заминка, объясняет подрядчик, с оборудованием: за кровати и прочее отвечает другой поставщик, а он объективно не вписывается в смету. Цена вопроса, судя по ответам присутствующих, разнится от 3,9 до 5 млн рублей. Проблема не в деньгах, подчеркивает Меняйло.

– Проблема в том, что вы молчите до последнего, когда надо разговаривать,

– говорит он. – По строительству объекта, по оборудованию, по всему… Вообще надо бы, чтобы подрядчик делал все под ключ. Это же муниципальный детский садик? Давайте уходить от дурной привычки разделять контракты.

– Чтобы заключить контракт под ключ, нужно постановление республиканского правительства. По каждому объекту, – объясняет Константин Моргоев, временно исполняющий обязанности республиканского министра строительства и архитектуры.

– Так в чем проблема? – спрашивает Меняйло. – Это же наше правительство?

* * *

В отставку с военной службы вице-адмирал Меняйло ушел с должности заместителя командующего Черноморским флотом. Был губернатором Севастополя, первым в новой России; затем – четыре с половиной года – полпредом в Сибирском федеральном округе. На первой должности, говорит Меняйло, он узнал систему региональной власти изнутри. На второй – «под углом зрения со стороны и сверху».

– А военный опыт, предшествовавший всему этому, – объясняет спецкору газеты ВЗГЛЯД Меняйло, – дает нацеленность на решение поставленной задачи. А не на то, как ее не выполнить. При том, что задачи бывают разные. Служба в вооруженных силах приучает к системности. Оценить обстановку, сделать вывод – что надо решить, в какой срок...

– Мне нужна дата сдачи этого детского сада, – напоминает и. о. главы республики. – Потому что человек, называющий дату, берет обязательство к этой дате все сделать. Пятнадцатого сентября? Хорошо. Планируйте мой приезд сюда. Сдача со всем оборудованием.

Впрочем, по оборудованию, как выясняется, сказано еще не все.

– Перегородки бы сделать между местами, – говорит Сергей Меняйло, зайдя в будущую уборную детсада: шесть самых маленьких унитазов, душевая, умывальники. – И сантехнику бы не белую, как тут, а цветную, красивую. Есть же здравый смысл. Давайте подумаем, не сильное же вмешательство в проект.

– А перегородки зачем? Повлечет много монтажных работ, – опасается подрядчик.

– Это для мальчиков или для девочек? – спрашивает Меняйло.

– Общий, это младшая группа…

– С детства надо разделять, – говорит и. о. главы Северной Осетии. – Цена сантехники белой и, допустим, розовой и синей – одинаковая. Давайте сделаем хорошо, правильно. Сколько денег нужно, чтобы переделать красиво и нормально? И перегородки обязательно. Вот сюда девочка забежит. Что должен делать пацан, который тоже хочет?

– Вырабатывать терпение…

– На себе тренируйся вырабатывать, – после паузы указывает Меняйло подрядчику. – А на чужих детях не надо, договорились? Подумайте, как все сделать красиво и хорошо.

– К 15 сентября, – то ли спрашивает, то ли уточняет подрядчик. Объем работ возрастает на глазах: сантехника, перегородки. Кроме того, возникло пожелание пригласить в детский сад художника и украсить коридоры кадрами из отечественных мультфильмов.

– А кому легко, – отвечает Меняйло. Минут через двадцать, перед отъездом, и. о. главы Северной Осетии все же переносит дату: 25 сентября. Воспитательный момент закончен.

– Всегда и везде надо все делать хорошо и красиво, – повторяет Меняйло. – Особенно для детей. Особенно здесь.

«Здесь» – это Беслан. Соответственно, почему «особенно» – уточнять не надо.

* * *

Один из главных вопросов недавней встречи Владимира Путина с и. о. главы Северной Осетии – как раз Беслан, программа социально-экономического развития города. Относительно небольшая – 800 млн рублей до 2025 года, но очень важная для 35-тысячного города-спутника Владикавказа: улицы, инфраструктура, те же социальные объекты.

– То, что удалось вынести вопросы развития Беслана на уровень Владимира Владимировича – это еще и большая ответственность, – напоминает Меняйло. – Прежде всего по бюджетной дисциплине и сроку ввода объектов.

Беслан, улица Широкая. Две строящиеся станции друг напротив друга – юных техников и юных натуралистов. Ввод по плану – к концу года. Есть и второй план, объясняют строители – досрочный. Но, по словам подрядчика, «от нашего графика отставание обусловливается задержками поставок материалов из-за пределов республики».

– Досрочно – это очень хорошо, – говорит Меняйло. – Но не самоцель. Главное – сделать полностью и качественно. Особенно по благоустройству комплекса. Запас по времени есть. Торопиться не будем, сдадим по плану... Очень важные объекты для нас… Не сдадите вовремя объект – работать в республике не будете.

* * *

Меняйло родился в Северной Осетии, в республике прожил до 17 лет.

– Поток туристов был непрерывный, – вспоминает он. – 155 предприятий промышленности тут работали. Поля были засеяны не только кукурузой, но и пшеницей, и другими культурами. Животноводство было мощное. Не скажу, что была суперпроцветающая республика с точки зрения экономической самостоятельности. Но 56% экономики в советское время здесь давала промышленность. Сейчас – 6%.

Нынешняя экономика Северной Осетии – типична и для Северного Кавказа, и для небогатых регионов России в целом. НДФЛ как основа в структуре налогов. Доля внешних инвестиций в республику (не зарубежных, а из других субъектов Федерации), по оценке Меняйло, «процентов десять». Да и внутренний инвестиционный портфель в основном наполняет стройкомплекс, а не производство – что промышленное, что аграрное.

– Чтобы развивать республику, надо ее открыть, сделать инвестиционно привлекательной,

– констатирует и. о. главы Северной Осетии. – Проблем в том, чтобы привлечь к нам соответствующие капиталы, нет. Есть организационные вопросы. Выполнить национальные стандарты, утвержденные президентом: выдача разрешений на строительство, регистрация юрлиц, технологическое подключение. Это раз. Два: снять определенные барьеры, объективные и субъективные. Не допускали в республику инвесторов, включая выходцев из республики. От «это мое, сюда не лезь» – и до определенной коррупционной составляющей.

По «составляющей» и. о. главы Северной Осетии, получивший назначение в апреле, уже успел принять несколько решений. Например, двенадцатиэтажный недострой в самом центре Владикавказа – напротив одноименной гостиницы, в парковой зоне на самом берегу Терека – был назначен к сносу еще в конце 2000-х. Причем по суду: комплект нарушений по всем охранным зонам – внушительный и при всем желании неоспоримый. А вот проигнорировать само решение владельцам объекта удавалось вплоть до последнего времени – не достраивая, но и не снося. Многоэтажку постепенно, этаж за этажом разбирают только сейчас, почти через полтора десятка лет.

Или владикавказский трамвай – гордость города, запущен бельгийскими концессионерами в 1904 году. В начале нынешнего года дело обстояло так: трамвайное депо находится в частных руках. Контактная сеть – в совсем других, тоже частных. Подстанция – в третьих. А оставшиеся вагоны – 35 в целом, чуть более десятка в рабочем состоянии – в четвертых, пятых и прочих руках, один-два трамвая у каждого. Долгая история, где банкротство владикавказского электротранспортного хозяйства в середине 2010-х – с распродажей активов чуть ли не по стоимости металлолома – казалось точкой полнейшего невозврата.

Депо и контактную сеть Меняйло уже вернул в муниципальную собственность Владикавказа. По остальному «ведется планомерная системная работа». Как и по закупке новых вагонов: до конца года – десяток, в 2022-м еще 35.

– Задыхается же город от маршруток, машин, такси, – говорит Олег Остапчук, главный инженер трамвайного депо. – А трамвай – экологически чистый. Только до Сергея Ивановича, который к нам весной приехал чуть ли не сразу после назначения, не занимался нами никто. Лет 30, с тех пор как Союз всё.

Вопрос о коррупционной составляющей в недавней трагедии во владикавказской больнице скорой помощи (авария на кислородной линии, погибли 11 пациентов), Меняйло предлагает разделить на несколько частей:

– С одной стороны – головотяпство и отсутствие контроля. С другой – да, медицинский кислород как сфера заработка. В Осетии я столкнулся с таким понятием, как кислородный бизнес: государственные больницы – не только та, где произошла трагедия – брали медицинский кислород у частников, из частных емкостей. Как говорят, в безвозмездной аренде. Но какая разница? – спрашивает и. о. главы Северной Осетии. –  Вместо того, чтобы в свое время установить [в больницы] кислородные станции, тем более, что средства были – впустили, так сказать, бизнес. Частники заключали договора с кислородными заводами и продавали кислород больницам. Покупали по одной цене, продавали по другой...

А если говорить о больнице скорой помощи, то там кислородная система была вообще без документов и освидетельствований. Да, да, это факт. Нет документов, счетчиков нет, понимаете?

Понятно, что многое, о чем Меняйло пока что не говорит – прерогатива следствия. При том, что трагедия в больнице скорой помощи – это прежде всего комплект внеочередных задач для нынешней республиканской администрации. Например, наладить официальные поставки медицинского кислорода («Спасибо федеральному Минпромторгу, увеличили нам квоту за счет резервов»). Начать разбираться с кислородными системами в других клиниках («В республиканской больнице хотя бы контур рабочий, какие-то схемы есть»). Закупить дополнительно три десятка ИВЛ и заказать проекты новых контуров для подачи кислорода. И подумать все же о собственном его производстве – технический кислород в республике делают.

– Некоторые мероприятия, как бы это правильно выразиться, были отданы на откуп, – констатирует Меняйло. – И не только в здравоохранении. С этим придется разбираться. Уже разбираемся.

* * *

Среди того, с чем приходится разбираться, главный вопрос – о земле. С этим пришлось столкнуться вплотную, когда речь зашла о подаче заявок на новые школы. Чтобы уйти со второй смены – одно из требований федерального центра для всех регионов к 2024 году – Северной Осетии, по подсчетам республиканской администрации, требуется 11 тысяч дополнительных мест.

– До середины августа надо было подать [заявку в центр], – говорит Меняйло. – Наша республика подала две школы. Чеченская Республика – 20. Как так, почему? А свободной земли нет. Вся земля, к сожалению, в аренде, в собственности и так далее. Но чтобы что-то делать, нужна земля. Нет земли – мы садик не построим, школу не построим.

– И что делать?

– Поднимать документы и разговаривать с собственниками. По-разному, в зависимости от их понимания ситуации, – отвечает и. о. главы региона. – Та самая системная работа, которая уже начата. Во Владикавказе выделили 200 гектаров под суворовское училище – выяснилось, что уже 17 гектаров из них было отдано в частные руки. Выяснили, куда. Работаем, разговариваем, убеждаем.

Среди уже стартовавшего – новый проект застройки во Владикавказе. Частный владелец передал республике землю под строительство десяти домов и полного комплекса инфраструктуры: школа, детсад, поликлиника и пр. Причем передал бесплатно. Застройка – по программе «Сбера»: деньги возвратные, но на срок до 15 лет.

На эту тему
• Путин одобрил идею создания пантеона в Беслане
• Завоевавшие олимпийские медали россияне были заложниками в школе Беслана
• Маргарита Симоньян: Десять лет

– Программа «Доступное жилье», тысяча квартир, – описывает Меняйло. – Льготные категории населения, стоимость квартир для них – 20-25% ниже рынка, нулевой первый взнос в ипотеку. Многодетные, молодые семьи, молодые врачи, учителя... Все категории, которые по десять лет жилья ждали. И не дожидались... Да, и процентную ставку гасим мы, из регионального бюджета.

– Откуда деньги? Бюджет дотационный.

– Один дом – это 6 млн рублей, – подсчитывает и. о. главы региона. – Десять домов – 60 млн. По существующей региональной программе, до нынешнего времени не обеспечивавшейся финансированием. Сотни квартир для льготников. Плохо это или хорошо? Отлично. А 60 млн можно ли достать даже в нашем бюджете? Можно. В конце концов, – сделав паузу, говорит Меняйло, – многие годы с деньгами здесь происходили очень разные вещи.

Перспективу грядущих кадровых чисток и. о. главы Северной Осетии не скрывает:

– Придется резать по живому, тут никакого секрета нет. Чтобы оправдать доверие президента и заслужить доверие людей, придется что-то забирать, кого-то – в кавычках – обижать. Ну слушайте, это их проблемы. У людей в Осетии очень остро стоит запрос на справедливость. Правильный. Надеюсь, они почувствовали, что появился шанс. Вот этот шанс надо использовать. Думаю, все получится.

* * *

– Место, где будет располагаться модульная котельная, мы загородим перголой, – показывает Петр Павлов, руководитель реставрационной компании. – Далее мы закрываем весь контур объекта: окна сохраняем полностью, добавляем витражи. И воссоздаем учебный корпус. Все в полном контакте с «Матерями Беслана», с родными детей.

Беслан, школа № 1. В недалеком будущем – реконструированный мемориал, музей и Международный культурно-патриотический центр профилактики терроризма. Наряду с планом развития Беслана – вопрос, отдельно обсуждавшийся на встрече с Путиным. Проект существует – так или иначе – почти полтора десятка лет. А работы начинаются лишь сейчас, благо вопросы с финансированием сняты – более 100 миллионов рублей из федерального бюджета. Открытие – конец 2022 года.

– Не переборщить и не недоделать, – определяет идеологию проекта и. о. главы Северной Осетии. – Место это должно оставаться святым. В мраморе, в граните, в выщербинах, которые остались в 2004-м.

Меняйло предлагает подумать, что можно сделать «для самого пантеона» – того самого спортзала, много лет назад убранного в медного цвета саркофаг:

– Внутри никто ничего трогать не будет, это понятно. А вот по внешнему виду – сколько времени прошло, все-таки… Может, есть более достойный вариант пантеона? Надо посоветоваться с матерями Беслана.

– Советуемся каждую неделю, – говорит Павлов.

– Может быть, траурная музыка при входе в пантеон? – предлагает кто-то.

– Они не предлагали...

– Они не всегда предлагают. И не всегда будут предлагать, – говорит Меняйло. – Я знаю, я разговариваю с ними постоянно. Вы у них сами спросите – может, они согласятся. Может, окажется, что им это надо. Или что-то еще им надо. Все это надо учесть в работе.

– Матери высказывают мысли, чтобы оставить площадь перед школой так, как она есть, – сообщает подрядчик. – Там, где 1 сентября линейка была.

Из стыков плит, которыми покрыта площадь, пробивается трава.

– Как они говорят, так и делайте, так и отражайте в проекте, – повторяет Меняйло.

– Но целый комплекс инженерных сетей [через площадь] идет: канализация, водопровод...

– И котельная за деревом…

– Все снимать надо, весь слой.

– А если «Матери Беслана» просят, чтобы там, где у детей была линейка, все осталось по-прежнему? – спрашивает Меняйло. И смотрит.

– Поняли. Пододвинемся...

– Предложите им логичное решение, – продолжает и. о. главы Северной Осетии. – Скажите им то, что сейчас говорите мне. Они умеют слушать и понимать. Но их пожелания – самое главное. Нам надо постоянно…

– Подстраиваться? – уточняет кто-то из проектировщиков.

– Выстраивать работу здесь в полном соответствии с их пожеланиями, – говорит Меняйло. – И кровь из носу – законченный объект к концу следующего года. Я доложил [президенту] – значит, я взял обязательство. И значит, вы его берете. Мемориал, центр патриотического воспитания и профилактики терроризма. В конце следующего года мы должны получить объект. И он должен быть лучшим.