Пандемия вернула в общество болезни из 90-х

Многие до сих пор не верят в угрозу коронавируса, потому что не могут подержать его в руках – такое же явление наблюдалось после аварии на Чернобыльской АЭС, когда последствия радиации еще не были заметны, сообщил руководитель отдела медицинской психологии Научного центра психического здоровья Сергей Ениколопов.

«Весной 1986 года многие советские люди в пораженных районах отказывались верить в серьезность угрозы – ведь они «своими глазами не видели» радиацию. Неверие в опасность инфекции объясняется схожим образом – она неосязаема. Показательно, что весной прошлого года многие телеканалы и газеты соревновались в визуализации вируса, и у многих выходила разная картинка – то он квадратный, то овальный», – сказал ученый.

Ениколопов выступил с таким заявлением на круглом столе «Психолог разберется. Баланс реальных возможностей и общественных ожиданий», состоявшемся на площадке газеты ВЗГЛЯД. Его участники обсудили, как пандемия повлияла на психологическое состояние российского общества.

Продолжающаяся второй год глобальная эпидемия COVID-19 породила чувство неопределенности, которое наложилось на вынужденную самоизоляцию в четырех стенах, отметил завкафедрой нейро- и патопсихологии факультета психологии МГУ, профессор Александр Тхостов. По его мнению, у многих людей оказалось слишком мало навыков и инструментов, чтобы отличать правдивую информацию о ковиде от ложной. «Возродились архаические формы мышления, и даже люди, обладающие рациональным мышлением, заговорили про какие-то инопланетные истории. Самое удивительное, что и часть медиков, от которых стоило бы ожидать рациональности, проявили склонность к странным безосновательным теориям», – посетовал он.

По мнению Ениколопова, обстановка напоминает 90-е годы, «когда появилось огромное количество сект».

«Быстро слабеет конструктивное мышление, зато усиливается мышление эзотерическое и магическое.

Это не так безопасно, как может показаться. Это та же история, когда группы людей сжигали вышки 5G», – добавил он.

Еще одна проблема – повсеместная соматизация, как реакция на стресс, когда люди приписывают себе болезни на основе придуманных симптомов, отметил ученый: хотя их «болезни» вызваны исключительно самовнушением, такого рода граждане вполне реально обращаются в больницы, повышая тем самым нагрузку на врачей, и таких-то пациентов и нужно перенаправлять на сеансы психотерапии.

«Доверие населения к инициативам властей по борьбе с вирусом оказалось достаточно низким, причем не только у нас, но и во всем мире, – продолжил Тхостов. –

Было очень много сделано для того, чтобы люди адекватно вели себя, вакцинировались. Но результаты практически везде оказались ниже ожидаемых. Это говорит о том, что все мы столкнулись с какой-то глубинной проблемой, существовавшей давно. В будущем ее необходимо решить».

Директор Института психолого-социальной работы, завкафедрой педагогики и медицинской психологии Первого Московского государственного медицинского университета имени Сеченова Мария Киселева считает, что не стоит излишне драматизировать ситуацию. Самоизоляция и состояние неопределенности действительно обострили психологические проблемы в обществе, но что касается психологической реакции на саму болезнь, она была достаточно обычной.

«Процент тех, кто действительно нуждается в психологической помощи [после перенесенного заболевания], стандартный – порядка 25-30%. У них отмечаются признаки депрессии, повышенной тревожности, симптомы посттравматического стрессового расстройства, – сообщила она. – При операциях на сердце точно такой же процент заболевших испытывает психологические проблемы».

Тем не менее те, кто переболел COVID-19, нуждаются в помощи психологов. Помимо лечения явных депрессий, требуется и работа по восстановлению у людей представлений о том, что можно назвать «светлым будущим», убежден Ениколопов. Беспокоит эксперта тот факт, что у этой категории растут суицидальные настроения: «Не надо обольщаться, что сейчас число суицидов не очень высоко. Мысль о суициде – это риск».

Доцент кафедры психологии и педагогики образования Уральского федерального университета Ирина Куваева поделилась итогами своих исследований о том, как переносят последствия болезни мужчины и женщины.

Переболевшие женщины больше нуждаются в эмоциональной поддержке, чем мужчины.

В том, что касается любых угроз, связанных с пандемией, женщины вообще чаще мужчин предпочитают «стратегию избегания – они уходят от разрешения трудной ситуации, что проявлялось либо в бездействии, либо в самоустранении», добавила психолог.

Сложившаяся стрессовая ситуация влияет и на психику людей, непосредственно не сталкивавшихся с коронавирусом, в том числе на молодежь. «В последнее время на 70% увеличилось количество обращений от студентов, которые просят о психологической помощи», – сообщил декан факультета психологии МГУ, президент Российского психологического общества Юрий Зинченко. Прибавилось работы не только психологам, но и психиатрам, особенно в работе с первокурсниками – «они поступили в наш вуз вместе со своими проблемами».

Сильный стресс испытывают не только студенты, но и педагоги, заявила завкафедрой общей и социальной психологии департамента психологии Уральского федерального университета Эльвира Сыманюк. «К концу минувшего учебного года у многих учителей наросло эмоциональное выгорание. Все это требовало большой работы от психологов», – сказала она. По словам Сыманюк, руководители общеобразовательных организаций Урала просят, чтобы психологи поработали с преподавательским составом, чтобы помочь снять «профессиональную усталость».

С повышенными психологическими нагрузками сталкиваются медики, работающие на передовой борьбы с пандемией. «Главной проблемой для врачей в последнее время становится не беспокойство за своих близких, поскольку те уже или переболели, или вакцинированы, а боль за свою профессию, – отметила завкафедрой педагогики и медицинской психологии Первого Московского государственного медицинского университета имени Сеченова Мария Киселева. – Большинство медиков, работающих в «красных зонах» и вообще с заболевшими COVID-19 – это не инфекционные врачи, они были вынуждены сменить свою основную специализацию. В итоге врачи были вынуждены отложить плановое лечение своих пациентов и тех, кто страдает хроническими заболеваниями. Это большая нагрузка как на врачей, так и на тех, кто страдает другими недугами».

Локдауны оказались тяжелым испытанием и для детей, особенно для дошкольников – лишенные общения со сверстниками, они тормозятся в эмоциональном развитии, рассказал завкафедрой психологии образования и педагогики факультета психологии МГУ, академик РАО Александр Веракса. «Постоянно поступают вопросы от педагогов о том, как компенсировать такие сложности в развитии», – сообщил он. 

В то же время дети в возрасте одного года – трех лет выиграли от более тесного общения с родителями, которые подолгу оставались дома, 

более активное общение способствовало развитию речи у малышей, пояснил ученый.

Спрос на профессиональную психологическую помощь в целом растет, однако многие россияне столкнулись с тем, что им оказывают псевдоуслуги, сказал Зинченко. «Когда более семи миллионов человек вдруг стали предлагать эту помощь, оказалось, что людей с опытом и образованием на порядок меньше. Поэтому отдельный вопрос: каким образом обеспечить должный уровень оказания психологической помощи?» – спрашивает Зинченко.

В Сети множество инстаграм-звезд быстро переквалифицировались из «тревел-блогеров» в психологов, хотя у них нет соответствующей квалификации, возмущается по этому поводу Беребин. «В интернете возник громадный объем предложений: за несколько месяцев обещают выучить кого угодно на психотерапевта. В итоге самозваные психологи совершенно легально получают диплом государственного образца, который юридически безупречен. Некоторые вузы подрабатывают на этом спросе, причем явно ведут себя нечестно, а учеба проводится халтурно», – указал специалист.

На эту тему
• Осенняя волна коронавируса ударила по регионам
• Китай опять стал источником коронавирусной угрозы
• Русские в Латвии стали заложниками ковид-нацизма

Решением многих упомянутых проблем должны стать новые правовые нормы для работы психологов, надеется Зинченко. Он сообщил, что непосредственно перед круглым столом встречался с вице-спикером Госдумы Анной Кузнецовой, и она решила создать группу по продвижению закона о психологической помощи. «Это очень важный документ, который позволит систематизировать все обилие предложений о психологической помощи», – подчеркнул декан психфака МГУ.

Надо разобраться с кодификацией работы гражданских психологов, согласился Беребин. Он напомнил, что президент Владимир Путин на встрече с волонтерами акции «Мы вместе» этой весной предложил подумать о лицензировании определенных психологических услуг – поскольку, по словам Путина, все больше людей обращаются за такой помощью.

«Пандемия – это, конечно, стресс, но когда-то наши родители переживали войны. И эти вещи несопоставимы», – указал Тхостов, добавив, что все последствия пандемии еще только предстоит переосмыслить после того, как ее острая фаза наконец закончится. Последствия могут быть оценены только спустя годы, вторит ему Ениколопов: «Вспомните, как сто лет назад в мире бушевала «испанка». Тогда казалось: пережили эпидемию, и ладно. А если восстанавливать исторический ряд, выяснится, что одним из последствий «испанки» стала всеобщая фашизация Западной Европы».