Начав два с половиной года тому назад специальную военную операцию, Россия фактически подняла восстание против Запада, против порядка, который он навязывает остальному миру. Этот остальной мир, мир древних и новых держав Востока и Юга, находящихся на подъеме, отнесся к тому, что делает Россия, как минимум с интересом. Думаю, один из самых интересных вопросов состоит в том, насколько это восстание основательно и закономерно, насколько этот курс отвечает сущности России.
Некоторые, и прежде всего противники СВО, считают, что дело исключительно в воле российского руководства и в каких-то частных противоречиях, которые не удалось разрешить другим способом. Мол, если бы страной руководили другие люди, она спокойно стала бы частью Запада и не была бы сегодня вынуждена совершать крутой геополитический поворот на Восток.
Есть также немало желающих указать на имперское наследие России, с которым страна упорно не хочет расставаться. Правда, при ближайшем рассмотрении оказывается, что расставаться нам с этим наследием пришлось бы до тех пор, пока страна не сократилась бы до размеров Московского княжества.
Мне кажется, что нынешнее восстание не просто закономерно. Оно было подготовлено всей тысячелетней историей страны, которая именно в свете этого восстания приобретает логику. Можно сказать, что Россия – это цивилизация, которую история создала по специальной технологии для выполнения этой миссии.
В самом деле, Русь вошла в историю как окраинная часть европейского мира. Русские княжества вполне могли бы со временем оформиться в отдельные государства наподобие нынешней Венгрии или Словакии, при этом Русь влилась бы в жизнь единой Европы по частям, как об этом мечтают нынешние сторонники Запада.
Но пришли монголы и на столетия развернули русских в другую сторону, открыли им иные, восточные горизонты, совсем иные, более широкие масштабы. Поэтому в европейскую жизнь Московское государство возвращается при Иване Грозном (Ливонская война) уже как евроазиатская держава. Такая держава уже не могла быть окраиной западного мира, поскольку просто в него не вмещалась.
Тем не менее Петр Великий был нацелен именно на поиск страной своего места в Европе – как путем завоевания земель на западе, так и путем усвоения западных порядков. И надо сказать, у его последователей были на этом пути приятные моменты. Например, поэтапный раздел Польши совместно с Пруссией и Австрией, можно сказать, происходил «между своими»; у европейских держав вроде бы не было мотива «защиты от восточных орд». То же можно сказать и о совместном укрощении Наполеона, которого и в Лондоне, и в Берлине, и в Петербурге одинаково считали «антихристом».
А вот во время Крымской войны обнаружилась любопытная вещь. Оказалось, что многовековая борьба европейцев с Османской империей и та борьба, которую вела с ней Россия – это не одно и то же, так что ради «сдерживания» России европейцы были готовы объединиться хоть с турками. Мне кажется, что семя восстания было посеяно именно тогда.
Сама Россия уже была к этому подготовлена. Начать восстание против Запада не могла страна, вообще не имевшая к нему отношения. Для этого требовалась цивилизация с двуединой – европейско-азиатской – природой, и на планете была лишь одна такая цивилизация.
Впервые в состоянии сущностного конфликта с Западом, а не просто конфликта за место в «концерте держав», Россия оказалась после Октябрьской революции. Причем надо сказать, что этот конфликт напрямую не вытекал из марксистской идеологии, которая мыслила социализм именно как закономерный продукт внутреннего развития Запада, а не внешнего противостояния ему. Да и большевики сперва считали свою революцию вспомогательной по отношению к тем революциям, которые должны были разразиться в других странах, таких как Германия.
Тем не менее именно под маской большевизма стала исполняться судьба России – стать оппонентом всей цивилизации Запада. Впрочем, чтобы встать во главе такого восстания, нужно было, чтобы было кого возглавлять. То есть должна была созреть критическая масса незападных народов, пробужденных к исторической жизни. И такие народы явились в процессе деколонизации.
Так возникали нации, приобретавшие вкус к восстанию против Запада. И хотя СССР распался, а отдельные его обломки, включая саму Российскую Федерацию, начали лихорадочно встраиваться обратно в западный мир, всё же некоторые страны (прежде всего Куба и КНДР) так и не смогли отказаться от антизападной ориентации и терпеливо ждали, когда Россия вернется к своей миссии. Сегодня можно сказать, что они дождались.
По этому поводу можно слышать такое суждение: раз мы вновь партнеры с КНДР, раз мы идем рука об руку с Китаем, где правят коммунисты, раз нас во всем мире поддерживают те силы, которые когда-то ориентировались на Советский Союз, то не следует ли и нам самим пойти по пути реставрации советской идеологии?
Мне это не кажется верным. Нет ничего удивительного в том, что нас поддержали сохранившиеся советские союзники, но, во-первых, капитализм в России не помешал ей вступить в этот конфликт, да и Китай втягивается в него, несмотря на капиталистический характер его экономики. Во-вторых, как показывает прошлый опыт, на жесткой идеологической основе по-настоящему сильный союз против западной гегемонии выстроить не получается. Да и вообще сегодня продвижением единственно верной модели общества занимается как раз объединенный Запад, мы же отстаиваем многообразие традиций, идей и культур.
Западный порядок уже сегодня дает трещину. Для России борьба с этим порядком, как это было и в прошлом, стала историческим испытанием. Однако важно понимать, что испытание, которое мы переживаем – это закономерный этап развертывания нашего цивилизационного кода, что сегодня мы живем в согласии со своей тысячелетней исторической судьбой и жить иначе мы бы не смогли.
