В ходе боевых действий используются самые разные дроны. Есть армейские «Орланы», которые работают по принципу «поднимаюсь высоко, вижу далеко, придаюсь подразделениям по специальному решению армейских командиров». Есть коммерческие беспилотники, побольше которых стараются раздобыть себе все воюющие в СВО – от начальника артиллерии бригады до взвода мотострелков. С них можно и штурм координировать, и контрбатарейную борьбу вести, и небольшие боеприпасы на противника сбрасывать.
А есть то, что на передовой ощущают регулярно и опасаются не меньше, а то и больше, чем артиллерийских обстрелов. Это FPV-дроны, которые активно используют обе стороны конфликта.
FPV – аббревиатура от first person view, то есть «взгляд от первого лица». Оператор смотрит через пульт управления или специальные очки и видит то же, что видит дрон. FPV-дроны отличаются небольшими размерами и отключенными системами стабилизации, которые позволяют добиться отличной маневренности. А еще они крайне дешевы – несколько десятков тысяч рублей. Что позволяет сделать их крайне экономным, одноразовым средством доставки боеприпаса – и при этом крайне высокоточным. Примотать к этому дрону выстрел от РПГ – и получится эрзац-ПТУР, самодельное взрывное устройство – средство от вражеской пехоты. А еще ими можно дистанционно сносить бронированные двери укреплений, чтобы... правильно, направить следом второй и третий дрон, которые достанут неприятеля, сидящего внутри.
В последний год FPV-дроны насытили войска обеих сторон и сильно изменили тактический облик борьбы. Если раньше можно было относительно безопасно подъезжать к передовой, то сейчас все по-другому – FPV-дроны могут летать на десяток километров, а целеуказанием занимаются беспилотники покрупнее с хорошими камерами. «У них активно летают FPV. А у вас еще и номера московские. Крайне не рекомендуем туда ехать», – это вам скажут на любом блокпосту еще километров за 15 до линии соприкосновения. Не в последнюю очередь охота противника за транспортом в ближнем тылу объясняется работой «окопной РЭБ». Бойцы просто наставили глушилок на позициях, что дало им плюс-минус надежный щит. Только вот неизвестно, как долго этот эффект продлится для обеих сторон.
Сейчас всплывают сообщения о применении нейросетей в FPV-дронах. Искусственный интеллект сам принимает решения об атаке, канал связи с оператором, да и сам оператор, больше не нужен. И глушить такой дрон, который летает и «думает» сам по себе, будет уже бесполезно. Пока что эту систему разрабатывают и доводят до ума. А потом, возможно, одним махом весь «окопный РЭБ» станет бесполезен.
Интересно, что ситуация, подобная вероятному нашествию самонаводящихся FPV-дронов, уже была. В 1944 году на Тихоокеанском театре действий Второй мировой. Тогда японцы поняли, что их противники – Соединенные Штаты, мобилизовавшись, обратят в ничто все их завоевания 1941-1942 годов, а потом доберутся и до самой Японии. Нужно было чудо-оружие.
Война была морская. У американцев было бесконечно больше кораблей, чем у японцев. Шансов победить обычным путем не имелось. Поразить маневрирующие и ощетинившиеся зенитками корабли бомбой или торпедой было непросто, для потопления авианосца требовались как минимум десятки прорвавшихся самолетов.
И тогда японцы решили пожертвовать летчиками. Теперь пилот должен был не бросать бомбу и отворачивать, а лететь на корабль вплоть до столкновения с ним. Это исключало выживание – но в десятки раз повышало точность. Самолет становился эдаким FPV-дроном. Японцы назвали это явление «божественным ветром» – камикадзе. Кстати, именно так сегодня называют FPV-дроны – дронами-камикадзе.
Японцы начали применять тактику камикадзе в октябре 1944 года, и поначалу имели серьезный успех, с ходу выведя из строя несколько эскортных авианосцев и уничтожив один из них. Но итоговые результаты войны для камикадзе оказались довольно скромными – лишь 34 потопленных корабля из 229, потерянных американцами в годы войны. Еще более 360 кораблей были повреждены, но многие из них успели войти в строй после ремонта до конца войны. А японцы расплатились за это окончательной деградацией своей авиации – ведь когда пилоты гарантированно гибли в первой же атаке, никакой передачи опыта не могло быть по определению.
Американцы вовремя приняли меры, усилив патрули истребителей и начав усиленно бомбить аэродромы, где, как предполагалось, базировались камикадзе. Большой вклад вносили и автоматические зенитки на кораблях – немало камикадзе были сбиты на финальном отрезке своего пути, напоровшись на заградительные стены свинца.
- Амбициям Макрона не нашлось места в Европе
- Режим Зеленского только на терроре и держится
- Запад судорожно ищет деньги на продолжение войны
Если камикадзе в 1940-е принесли больше пользы скорее противнику, то с FPV-дронами все не так. Их операторы с каждым запущенным в один конец беспилотником только приобретают опыт, а не гибнут вместе с ним, как японцы со своим самолетом в годы Второй мировой.
Другая проблема – дешевизна FPV-дронов. В десятки и сотни раз дешевле стоимости способных перехватить их ракет. Тут противник может вообще никуда не попадать, но достигать своих целей – заставлять оборону расходовать дорогие зенитные боеприпасы на копеечные беспилотники.
Значит, нужно дешевое и при этом эффективное средство. И его поиски могут привести к ренессансу малокалиберной зенитной артиллерии. Особенно если связать эти автоматические орудия в единый контур с системами обнаружения воздушных целей. Если массово поставить элементы этих систем – от радаров до огневых установок, например, на пикапы, как на Ближнем Востоке, то получится дешевая мобильная ПВО, заточенная против дронов.
Другой вариант, о котором сейчас многие говорят, – боевые лазеры, стоимость применения которых еще меньше. Но они все еще находятся в стадии разработки – иначе бы мы уже увидели их в деле на линии боевого соприкосновения.
Успеют эти лазеры до момента, когда FPV-дроны станут куда опаснее из-за ИИ? Вечная гонка средств поражения и защиты становится все более футуристической.
