Блинкен, госсекретарь США, как-то заявил в связи с противостоянием России и Запада, что «мы вернулись в вихрь истории». Это очень мудрое замечание. И это очень глупое замечание. Да, понимаю, что он воспитан на теории о «конце истории» Фукуямы. Теории несостоятельной и несостоявшейся.
Мы, конечно, никогда не выходили из «вихря истории». Мы всегда в нем были после изгнания из Рая и всегда будем пока Апокалипсис окончательно не покончит с человеческой стихией.
Само выражение «вихрь истории» очень верное. Каждое мгновение, каждое «здесь и сейчас» – эпицентр этого вихря. Все события нашей истории – и тысячелетней, и столетней и прочей давности – закручены в этом самом «здесь и сейчас».
Каждое нынешнее мгновение – результат и одновременно неотъемлемая часть этого самого вихря. Здесь нет разрывов, нет никаких пустот – все и вся связано единой нитью истории и выливается в поток актуальных событий.
И все эти «здесь и сейчас», все актуальные события, буквально завтра, через месяц, через год становятся историей, той частью вихря, который формирует уже следующие мгновения.
Только осознав это, можно системно и разумно влиять на будущее. Пытаться строить то будущее, которое кажется важным и нужным себе, семье, стране, миру.
Как-то раз я оказался на удивительной лекции по истории иконоборчества в Византии. Она была удивительной по двум причинам. Во-первых, ее читал невероятно эрудированный византолог, который сыпал прямыми цитатами из посланий апостола Павла и переписки византийского императора и папы римского. И при этом основное место его работы было таким: он был одним из руководителей ФСИН (!). Об этом парадоксальном явлении вполне можно было написать и отдельный текст, но сейчас не об этом: византолог убедительно, работая с первоисточниками, показал, как события VIII-IX веков породили цивилизационный раскол в Европе, плоды которого мы снова и опять пожинаем, в том числе и сейчас. Мы все, присутствующие на лекции, тогда почувствовали свою личную связь с императором, папой, Карлом Великим и событиями тех лет.
Сейчас все чаще по отношению к событиям на Украине употребляются слова «гражданская война». И не только в том смысле, что жители одной русской цивилизации оказались в противоположных окопах. О гражданской войне, пусть в холодной ее фазе, можно говорить, когда мы обсуждаем поведение некоторых граждан России, занявших радикально антипатриотические позиции. На наших глазах в информационном пространстве и внутри самого российского общества, а иногда и внутри одной семьи разворачивается холодная гражданская война.
Когда я учился в университете, на дисциплине, которая называлась «конфликтология», нам говорили, что значительные внутриобщественные или межгосударственные конфликты, раз разгоревшись, со временем по разным причинам переходят в тлеющее состояние. И в этом тлении они могут пребывать годы и даже столетия. Но всегда есть историческая вероятность, что при определенном воздействии естественных или специально созданных условий из-под вполне себе благополучной жизни вновь пробьется искра, а затем и пламя.
Вихрь времени привел нас сейчас в состояние холодной, а внутри Украины и горячей фазы гражданского противостояния. Если принять за основу все эти рассуждения о всеобщей взаимосвязи и учения конфликтологии о тлеющих конфликтах, то явно напрашивается формулирование некой гипотезы, которая будет претендовать на объяснение онтологических причин нашего сегодняшнего дня. Где кроется тот самый конфликт, откуда пришел и отчего он тлел все эти годы?
В истории России был эпизод, который, мне кажется, сильно недооценен нами нынешними. Это Смутное время начала XVII века. Ну вот представьте себе картину: государство фактически перестало существовать, несколько лет идет гражданская война, сложно устроенная и запутанная с нашей далекой точки зрения, а тогда очень конкретная и всеразрушающая. Одновременно Москва и часть страны оккупирована поляками, на другой части хозяйничают шведы. На юге набеги из Крыма. И полно просто всяких лихих людей, сбивающихся в банды. В какой-то момент идет речь о воцарении польского королевича Владислава на московском престоле, а затем и вовсе о присоединении русского царства к польскому государству под властью Сигизмунда.
Мы все знаем более-менее без деталей, как это закончилось. Минин и Пожарский, Земский собор, Романовы. На самом деле это был невероятный опыт проявления гражданского самосознания и воли. Фактически это русское гражданское общество тогда проявило себя и заново построило свое государство.
Был ли выбор у этого гражданского общества? Конечно. Вместо русского царства ранних Романовых была альтернатива в лице Лжедмитрия, королевича Владислава, других деятелей Смуты, которые предлагали пойти другой – западной – дорогой. И самая радикальная версия этой дороги – собственно слияние с Польшей и признание религиозной власти папы римского. Но гражданское общество той России выбрало свой собственный путь и победило.
Смутное время в таком разрезе демонстрирует нам принципиальный момент. Уже тогда, в начале XVII века, в России существовали разные представления о будущем страны. И люди с оружием в руках готовы были за эти представления биться. Что это, если не гражданская война?
В основе этого конфликта лежало все то же, знакомое нам и по нынешним временам, идейное противопоставление: Россия – это особая цивилизация, которая идет своим путем, или Россия – это такая недо-Европа, цель которой войти в этот самый европейский дом.
Церковный раскол XVII века и противостояние староверов и пришедшего c территории присоединенной Украины «правильного православия». Князь Голицын, фаворит царицы Софьи, неудавшийся реформатор Руси на западный манер в европейском платье – еще в допетровскую эпоху. Военный конфликт московских стрельцов и молодого Петра, проводящего все время в Немецкой слободе со своими новыми друзьями. Европеизация России и возникновение политической элиты, говорящей на французском языке и смотрящей на собственный народ, как на инопланетян. Бунт Пугачева, объявившего себя Петром III, против которого несколько лет сражается регулярная армия. Декабристы, которые рвутся превратить Россию в Европу. А за ними русский революционный террор – начиная с гибели Александра II в 1881 году и заканчивая гибелью Столыпина в 1911-м. Глобализм и радикальный либерализм большевиков, направленный против идей «патриархальной Руси». ГКЧП и Ельцин в 1991 году и Верховный Совет и снова Ельцин в 1993-м.
Но в любом сложном явлении – а гражданское противопоставление в России, конечно, явление сложное – нельзя рисовать какие-то однозначные схемы. Конфигурации и идейное прикрытие тут может быть очень разным, а часто и смешанным.
Почти все моменты противостояния, описанные мною выше, можно повернуть и иначе. Только реформы европейского толка, по мнению Петра, могли предотвратить ослабление и колонизацию России сильными европейскими державами. Суворов, отправленный Екатериной Великой подавлять бунт русского народа, не желавшего жить по-европейски, сам был настоящим преданным подданным идеи сильной и независимой России. Среди декабристов были те, кто желал России обрести себя, повернуться к чаяниям русского народа, реформировать элиту, которая сложилась под воздействием исключительно западной культуры. Среди большевиков было много дворян, офицеров и других представителей «старого мира», которые увидели в красных единственную силу, способную отстоять независимость страны. Наконец, и в 1991-м, и в 1993-м году по разные стороны баррикад оказались люди, неделимые исключительно по признаку – за красных они или за белых. Все гораздо сложнее и запутаннее. Но это не отменяет главного – самой сущности такого, видимо, имманентно присущего русскому пространству цивилизационного конфликта.
- Успех Байдена в Азии оказался на руку России
- Куда ведут отношения в треугольнике Россия – Китай – США
- Эксперты: «Русская весна» в Донбассе десять лет назад изменила мировые политические тренды
Весь этот краткий экскурс в историю гражданских войн в России я сделал не для того, чтобы предложить реформировать учебники по истории страны и предложить новую историческую концепцию – например, «Концепцию многоэтапности гражданского противостояния в России». Хотя, почему бы и нет. Но пока самое главное, что хотелось бы увидеть в России ближайшего будущего: мы, как общество, должны осознать, что гражданский конфликт постоянно тлеет где-то рядом с нами, что он уже давно вшит в сам «русский цивилизационный геном», и что в его основе лежит вопрос о «русской экзистенциальной идентичности». Подобные конфликты, кстати, есть внутри абсолютно всех больших народов.
Если мы осознаем это, то каждый раз при принятии любого решения, при формулировке любого требования или предложения в сфере общественного и политического строительства мы сможем быть эффективнее и продуктивнее. А это значит избегать того состояния, что было описано в качестве лозунга одной всем известной газеты – «из искры возгорится пламя».
Вихрь истории, с которого я начал, это неразрывный поток прошлого, настоящего и будущего. Вихрь времени. Поэтому только разобравшись с прошлым, мы сможем лучше понять настоящее, и уже в этом настоящем собственными силами менять часть потоков этого вихря, перенаправляя их в нужное нам направление.
В направление будущей России, перефразируя одного из героев текста выше, России великой, но без великих потрясений.
