Аркадий Волож, один из основателей российского интернет-гиганта «Яндекс», удалил Россию из своей биографии. Теперь он – «израильский бизнесмен, родившийся в Казахстане». Если это сделано для того, чтобы избежать западных санкций, то это выглядит наивно, поскольку американские и европейские финансовые ищейки, должно быть, давно изучили жизненный путь этого богатенького Буратино, и отделаться присказкой «я не я, и Россия не моя» не получится.
В качестве заявления о жизненной позиции это пахнет неблагодарностью, поскольку именно в России и за счет России этот человек заработал свои основные деньги, а бизнес в Израиле и тем более в Казахстане никогда не сделал бы его тем, кем он стал.
Впрочем, нам, пожалуй, и обижаться бессмысленно. Давно известно, что у капитала нет отечества, и если уж человек настолько любит деньги, что смог заработать сотни миллионов долларов, то будет большим сюрпризом отыскать в его сердце еще и любовь к Родине. Для этого нужно иметь очень большое сердце, как у дореволюционных купцов-старообрядцев. Такие предприниматели есть и сейчас. Но требовать широты души от отрекшихся от Родины толстосумов мы, разумеется, не вправе.
Казус Воложа не остался незамеченным в среде релокантов и других российских граждан, которым не нравится происходящее в стране. Для многих из них вопрос поиска своей гражданской идентичности весьма актуален. Большую дискуссию по этому поводу устроила у себя в соцсетях Анна Монгайт, иноагент и сотрудница телеканала «Дождь» (включен в РФ в перечень нежелательных организаций). Она приводит пример российского политтехнолога и арт-менеджера Марата Гельмана, который теперь аттестует себя как берлинский галерист, уроженец Молдавии, проживающий в Черногории. Словом, формируется некая модель подтасовки собственной биографии, практически готовая для использования.
Сама Монгайт тоже пытается решить для себя этот жизненный вопрос. По ее версии, ее физическая родина – Одесса, духовная родина – Израиль, живет она в Латвии, готовится к переезду в Амстердам, при этом она мыслит себя представителем «параллельной адекватной России». Вот такая затейливая формула идентичности, в которой не хватает, может быть, идейной близости с антарктическими пингвинами.
Комментаторы Монгайт дают целую панораму явления, метко названного «вырусь». «Подмосквичка, старающаяся стать израильтянкой». «Родом из Ингерманландии». «Москвич с молдавским паспортом, торчу в Варшаве». «Вспомнила о своей белорусской (sic!) идентичности». «Жена украинца и мать тоже украинца». Кто-то разочарованно вздыхает: «А я русская, сколько ни скреби, ни татар, ни евреев, даже обидно». Иные же упорно ищут в своей родословной бабушек, согрешивших с водолазом.
Это демонстративное и порой даже изобретательное отречение от России поначалу вызывает недоумение. В различных странах время от времени происходили события, разделявшие людей по политическим взглядам. Иногда такие события угрожали жизни или свободе определенной группы населения, и это порождало волны эмиграции – дворян после французской революции, дворян и буржуазии после большевистской революции в России, коммунистов после военного переворота в Чили. Но эти эмигранты не стремились отречься от родины. Напротив, они отстаивали свою версию патриотизма.
То, что происходит с релокантами сегодня, напоминает совсем другие явления. Так в Третьем рейхе евреи старались скрыть свое происхождение, чтобы не попасть в концлагерь (а вовсе не потому, что разочаровались в иудаизме). Вот и отречение от России далеко не всегда объясняется искренним чувством. И даже, видимо, не всем собеседникам Монгайт по-настоящему «стыдно быть русским». Зачастую это всего лишь поведение, диктуемое страхом за себя, своих близких и свое будущее.
Причем действует двойная система запугивания. Сначала либеральная тусовка и либеральная пропаганда внушают человеку, что он непременно должен уехать из страны, чтобы остаться «порядочным человеком». А уже за границей свое дело делает стигматизация русских. Быть русским, быть из России – значит как минимум ставить себя под подозрение местных властей и потенциальных работодателей, особенно учитывая, как много вокруг активных украинских эмигрантов. Спокойнее говорить «я из Казахстана».
- Александр Чубарьян: Новые учебники истории выверены и позитивны
- Понимание справедливости СВО изменило российское общество
- Апелляции к правде в общении с Западом и украинцами – бессмысленны
Таким образом, важно понять, что мы имеем дело не столько с внутрироссийским идейным разломом, сколько с результатом внешнего давления на нашу страну и ее граждан. И если страна в целом смогла пойти против западного диктата, то у отдельных граждан не хватает сил для сопротивления; им по-прежнему кажется, что на той стороне – «цивилизация», «все прогрессивное человечество», «все порядочные люди».
Но одно дело – слабые, запутавшиеся и запуганные люди, судорожно пытающиеся переписать свою идентичность, а другое – идейные русофобы, которые всегда были на стороне «лагерной администрации», она же «прогрессивное человечество». Живя среди нас, они изначально ни в чем не сочувствовали окружавшему их народу. Поэтому с началом специальной военной операции их отношение к «этой стране» никак не изменилось. Оно просто проявилось окончательно.
С идентичностью у этих людей на самом деле очень плохо. Просто потому, что никакой родины у них нет и быть не может. Ни старой, ни новой, ни духовной, ни исторической. Когда Анна Монгайт говорит об Израиле как о своей духовной родине, она врет. Для чего? Возможно, чтобы не обнажать свою внутреннюю пустоту уж слишком откровенно.
Живи она в Израиле, он был бы для нее тем же самым, чем была Россия – кормовой базой. Впрочем, Россия даже сегодня продолжает косвенно кормить и ее, и либеральных журналистов с «Дождя» и из многочисленных релокантских медиапроектов. Деньги на то, чтобы вредить России, еще дают. Именно поэтому возникает концепция «параллельной адекватной России».
Это тот случай, когда недостаточно просто соврать «я из Казахстана». Здесь требуется двойная идентичность. Нужно ухитриться и отречься от России и обозначить связь с ней. Трудно свой хлеб добывал человек! Важно сказать о том, что никакой этнической подоплеки у этих поисков идентичности нет. Мы видим людей еврейского, немецкого, шведского происхождения, которые без колебаний встали на сторону России. Мы видим солдат из Бурятии и Якутии, которые воюют за Россию в целом, а не только за свою малую родину. И видим других людей, которые изворачиваются и лукавят: «я уралец» (а не русский), «я сибиряк» (а не русский).
Наше время подарило десяткам миллионов людей чувство родства друг с другом. И оно же привело страну к очищению от злонамеренных чужаков, которым и без того все здесь было неприятно. Думаю, это хорошо для всех. Те же, кто по слабоволию заблудился в закоулках идентичности, рано или поздно вернутся и поймут, какое же это все-таки счастье – быть русским.
