Украинский вопрос – это первый в истории случай, когда США должны идти на серьезный риск, принимая решение о границах своего военного присутствия в Европе. Любое реальное движение Вашингтона в сторону приглашения Киева в НАТО будет означать готовность вступить в прямое военное столкновение с Россией. Менее рискованным вариантом, как думают многие, станет обещание киевскому режиму каких-то особых двусторонних гарантий.
Никогда ранее американцы таких рисков на себя не брали. Сейчас нам предстоит увидеть, изменилось ли их поведение в новых условиях. В том случае, если США останутся верны своей внешнеполитической традиции, ничего серьезного Киеву и восточноевропейским радикалам ожидать не стоит.
Блок НАТО был создан на основе фактического разделения Европы на зоны влияния между США и СССР после Второй мировой войны. По результатам самого пока масштабного военного противоборства в истории человечества сами европейские государства навсегда потеряли способность определять фундаментальные вопросы своей политики. К числу таких вопросов относятся в первую очередь оборона и возможность вступать в союзы с другими государствами. Европа была разделена между теми, кто действительно выиграл Мировую войну – Москвой и Вашингтоном. Вне зоны их доминирования оказались только Австрия, Швеция с Финляндией да маленькая Швейцария.
Каждая из великих держав получила неформальное право определять внутренние порядки на подконтрольных территориях. Именно территориях, поскольку суверенитет как таковой европейские страны потеряли. Даже Франция, демонстрировавшая несколько десятилетий свое вольномыслие, не сомневалась, на стороне кого будет воевать в случае нового глобального столкновения.
В 1949 году НАТО было образовано с целью формально лишить американских союзников возможности инициировать собственные внешнеполитические решения и военные доктрины. В этом отношении альянс ничем не отличался от Варшавского договора, возникшего в зоне влияния СССР.
Отношения между США и другими странами НАТО никогда не были союзническими в традиционном смысле этого слова. В прошлом веке классические союзы вообще перестали существовать – слишком огромным стал разрыв в военных возможностях между ядерными сверхдержавами и всеми другими странами мира.
Военный союз возможен между относительно равными, как это было до середины прошлого века, но ядерное оружие сделало это невозможным. Бывшие суверенные государства Европы превратились в территориальную базу, с опорой на которую великие державы вели переговоры во время мира и могли бы действовать в случае войны. Создание НАТО и последовавшее затем вступление в альянс таких стран, как Греция, Турция, Испания или Западная Германия, были оформлением тех границ господства США, на которые СССР и так соглашался в рамках их двусторонних отношений.
Распространение американского владычества на бывших союзников Москвы в Восточной Европе и даже прибалтийские республики также не было решением, создающим серьезные риски для Вашингтона. Кстати говоря, именно поэтому в НАТО существует неформальное правило не принимать страны, имеющие нерешенные территориальные противоречия с третьими государствами – США никогда не были готовы к захвату земель, принадлежность которых оспаривается. В фундаменте расширения НАТО после холодной войны лежит обман, поскольку США обещали Москве не расширять НАТО к российским границам. Но тогда у России не было физических сил для сопротивления. А это значит, что США могли занимать «бесхозные» государства без угрозы немедленно спровоцировать военный конфликт. США в своем отношении к НАТО остались верны философии победителей 1945 года: нет суверенных государств, есть только подконтрольные территории.
- США готовы обречь на страдания несколько поколений украинцев
- Зачем праздновать победу над Японией
- Франция качается, но может и утонуть
После того, как решение принимали в Вашингтоне, обеспечить «правильные» решения со стороны местных правительств было всегда делом техники. Тем более что в 1990–2000-е годы вступление новых стран в НАТО происходило «в пакете» с экспансией Европейского союза. Это создавало для местных элит все основания стремиться в блок, от которого они ожидали и вполне осязаемые материальные выгоды. Для некоторых – речь о Прибалтике и Польше – участие в альянсе означало и возможность решать внутренние проблемы за счет агрессивной антироссийской политики нагнетания страха перед великим соседом на востоке. В той же Прибалтике положение американского форпоста использовали для того, чтобы бороться с любой оппозицией силами радикальных националистов.
Для вступающих в альянс стран НАТО становилось гарантией внутренней стабильности. Поскольку важнейшие решения для них принимались уже за пределами национальных политических систем, то и поводов для внутренней конкуренции и серьезной дестабилизации не оставалось. От мелких внутриполитических передряг, вроде смены правящих партий, никто не застрахован. Особенно, если тот, кто у власти, не нравится США. Но радикальные изменения, которые всегда связаны с внешней политикой, становились невозможны.
В этом смысле Европа все больше напоминает Латинскую Америку, где качество жизни населения не может иметь драматических последствий для элиты. Географическая близость к США уже давно стала причиной почти тотального контроля со стороны американцев. Исключением была только Куба, а в последние пару десятилетий Венесуэла. В Европе, по причине близости России, такой контроль имеет формальный характер, что в принципе должно исключить любые сюрпризы.
Вступление в НАТО – это обмен суверенитета государства на бессрочное сохранение у власти правящей элиты. Именно в этом секрет стремления в блок любых политических режимов: он дает им возможность «бессмертия», несмотря на любые провалы во внутренней политике или экономике. Режимы в Восточной Европе и Прибалтике сразу поняли, что без контроля со стороны Вашингтона они долго у власти не продержатся – слишком много проблем обещал им разрыв с Россией и периферийное положение своих стран. А причина вступления в НАТО той же Финляндии состоит в том, что местные элиты уже не уверены в своей способности удержать власть самостоятельно.
Для самих США расширение своего присутствия, как мы видим, никогда не создавало серьезных угроз и рисков. Именно на это сейчас в Америке обращают внимание те, кто призывает не делать решительных шагов в ответ на требования властей в Киеве и части своих сателлитов в Восточной Европе. Военное столкновение между СССР и НАТО означало бы глобальную ядерную войну. Но даже в этом случае в США считали, что конфликт с СССР можно было бы ограничить Европой и не наносить удары непосредственно по территории друг друга. Есть основания думать, что в период холодной войны так же считали и в Москве. Расширение НАТО на восток после холодной войны стало освоением территорий, за которые никто не собирался сражаться. В случае с украинским вопросом речь для США идет не об освоении территории, а о ее вооруженном захвате у державы, которая намерена этому помешать. Такого в истории НАТО не было, и можно понять тех в Европе и США, кто призывает серьезно отнестись к вероятным последствиям.
Приглашение Киева в НАТО может означать нечто совершенно новое для американской внешней политики – готовность вступить в борьбу с равным по силам противником, каковым является Россия. Американцы всю свою историю уклонялись от этого и использовали другие крупные державы в качестве «тарана», готового идти на жертвы и страдания ради американских интересов. Так было и в Первую, и во Вторую мировую войну. Поэтому наиболее вероятным является сценарий, в рамках которого США на предстоящем саммите ограничатся обещаниями рассмотреть вопрос об Украине и НАТО после того, как киевский режим тем или иным образом решит свои проблемы с Россией. А пока ему только пообещают некие «особые» условия на двусторонней основе.
