Пользователи соцсетей обсуждают фильм Ксении Собчак про «скопинского маньяка» и интервью с ним.
Наталия ОСИПОВА, журналист: Скажу резко, максимально. То, чем занимаются желтые программы – растление. Помните, наши бабушки и прабабушки произносили такое слово?
Современный человек греха не видит ни в чем, хоть людоедствуй. Слово «извращенец» в ходу. И в соку. Он еще может. Он еще сделает. Но слов нет, а явление есть. Развратники растлевают массовую аудиторию. Прямо сейчас. Прямо ваших детей. Надоело постмодернистски пожимать плечами, глядя на это. Если не работают ни социальные ограничения, ни корпоративные, ни моральные, надо звать прокуроров и законодателей. И принимать закон, запрещающий эксплуатировать преступления против личности для рейтингов, лайков и бабла. И чтобы прямо было записано: в интересах жертв и общества слова маньякам, убийцам, террористам не давать. С террористами, кстати, получилось. Их нет в публичном пространстве. Теперь его надо зачистить от хайпа на преступлениях против личности. Источник
Дмитрий ОЛЬШАНСКИЙ, публицист: Посмотрел фильм Собчак про маньяка. Прекрасная работа – и самой Ксении, которая буквально на наших глазах за сколько-то лет превратилась из гедонистической знаменитости в смелого репортера, который идет с камерой хоть в секту, хоть к психу.
А вот что по-настоящему чудовищно, так это толпа ханжей, которые вопят везде о том, как они оскорблены, и как надо все символически нехорошее запретить, запретить, запретить, а оставить только добрые улыбки. С их точки зрения, нельзя показывать зло, преступность и безумие, ведь если это делать, так это же сплошное воспевание и реклама, увидит человек маньяка – и сам тут же станет маньяком, а если не показывать, так все будет тихо и хорошо.
К примеру, в СССР в кино и по телевизору показывали все только героическое и светлое, вот и не было там, как мы знаем, ни жестоких дворовых банд, ни маньяков вроде того знаменитого мужика, который вел детский кружок и водил пионеров в походы, а потом с этими пионерами известно чем занимался, да и самого Чикатило – конечно же, не существовало и Чикатило, ведь он не мог вдохновиться советской журналистикой и подцензурным искусством, а значит, откуда ему вообще взяться на свете.
Но мне интереснее, откуда взялись эти ханжи в таком количестве? Почему они такие невежественные? Отменили мы зло – вот и нет его, зла. А я бы лучше отменил и запретил самих ханжей. Жаль, я не знаю, как это сделать. Источник
Алёна ПОПОВА, сооснователь ТыНеОдна: Как интересно у нас устроена система. Маньяк несколько лет держит в подвале и насилует школьниц, а потом выходит на свободу и становится настоящей звездой. Вместо пожизненного срока, ему платят деньги, берут интервью, приходят в гости на чай известные люди. Не удивлюсь, если ему теперь предложат написать книгу, открыть музей и фонд, позовут в политику.
Это зашквар какой-то… Сигнал всем маньякам и их последователям, что на изнасиловании и похищении можно сделать крутую карьеру, а потом еще и цинично говорить в кадре, что секс – это круто... Перевернутая пирамида российских медиа. Не надо оскорблять в комментариях только Ксению. Мы все против травли. Обсуждать надо саму адскую ситуацию, когда маньяк и вышел, и у него тут бенефис. Источник
Сергей МИНАЕВ, главный редактор Esquire Russia: Обличители не понимают одну важную, я бы даже сказал базовую, характеристику Ксении Анатольевны. У людей и животных есть болевой порог. Низкий порог означает слабую переносимость боли, а высокий, как, например, у питбуля, позволяет боль практически не замечать. То же и с говном. Люди с низким говнопорогом могут испытать немедленный приступ рвоты, проходя мимо общественного туалета. Люди с высоким говнопорогом могут часами сидеть в дачном сортире с дырой в полу, читать газету «Тайны судьбы» и есть бутерброд с сыром.
Так вот говнопорог Ксении Анатольевны настолько запределен, что позволяет ей плавать в говне по самые брови, набирать его в рот и, подобно киту, пускать из него фонтаны в сторону изумленной публики, не испытывая дискомфорта. Она совершенно не чувствует запаха. И этот случай воистину уникален. Источник
- Сергей Минаев определил «говнопорог» Ксении Собчак
- В Сети отреагировали на интервью Собчак со «скопинским маньяком»
- Соловьев отреагировал на выход интервью Собчак со «скопинским маньяком»
Марина АХМЕДОВА, журналист: За долгие годы я так и не смогла понять, почему эти два слова «Собчак» и «журналист» пишутся часто вместе. Журналистикой там никогда и не пахло. Поэтому никакие принципы журналистики и не могли бы быть ею нарушены.
Я считаю, что Собчак, взяв интервью у маньяка, стала соучастницей в запугивании его жертв. Также нарушено право граждан на неполучение опасной информации. Она распространила вредную и опасную для общества информацию. И мне хотелось бы, чтобы эта нежурналист Собчак, настолько жить не могущая без хайпа, что уже путает этот самый хайп с правонарушением, понесла какую-нибудь ответственность, а правоохранительные органы оградили бы пострадавших девушек от маньяка и от Собчак. Источник
Нина ДОБРЫНЧЕНКО-МАТУСЕВИЧ, предприниматель: Я пожаловалась на новое видео Собчак с маньяком в YouTube. Мне кажется, это то малое, что можно сделать. Действия сильнее слов. Если вам тоже кажется это важным, то зайдите в ее блог и нажмите кнопку «пожаловаться». Все обсуждения на эту тему можно прочесть в разных блогах и медиа. Хочу, чтобы этой мерзости просто не было. И точка. Источник
Елена КОНДАРТЬЕВА, сценарист: У Собчак эмпатия мороженой свеклы. Обсуждая, что делал Мохов с похищенной 14-летней девочкой, Собчак называет это «заниматься сексом». Сама жертва всегда говорит «изнасилование». Источник
Дмитрий МИХАЙЛИН, медиаменеджер: Делать контент про маньяков, преступников и всяких ублюдков – чрезвычайно просто. Потому что драматургия заложена в самом герое и в самом событии. Основа драматургии – конфликт, а он тут налицо всегда: вот преступник, вот жертва, вот преступление, вот возмездие. Именно поэтому плохие литераторы предпочитают писать детективы, именно поэтому абсолютное большинство сериалов – про ментов и бандитов, а вы, дорогие телезрители, согласно статистике, с гораздо большим энтузиазмом смотрите криминальные новости про подонков, чем программу «Сельский час» про честных тружеников.
Не надо как-то специально регулировать «плохой» и «хороший» контент в СМИ. Люди – и читатели-зрители, и журналисты – сами истосковались по хорошему. Но почти никто не умеет его делать! Потому что это реально сложнее, чем про какую-то дрянь. Надо думать о том, как рассказывать другую часть правды – ту, что хороших людей все-таки несравнимо больше. Источник
Константин БОГОМОЛОВ, режиссер: Я позволю себе свои пять копеек. Не потому, что жена, а потому что это о важном. Я сам делал спектакль «Князь», который был о черноте человека. И он вызывал у многих те же чувства. И я не просто знаю, я убежден – нужно делать такие картины. И это очень тяжелая и суперважная работа. Какую чушь я читаю о якобы воспевании зла. Ненависть эта картина вызывает не этим. А тем, что маньяк предстает здесь одним из нас. Обыкновенным дедушкой, ежедневным бюргером, обывателем. Атеист. Разумен. Современен. И даже со взглядами на политику.
Он не извращен до тошноты. Он до тошноты обыкновенен. Нормален в сорокинском смысле. И эта нормальность его – главное извращение. Он один из нас. Мы смотрим не в глаза маньяка, а в глаза соседа по лестничной клетке, в глаза случайного прохожего, попутчика в поезде, сослуживца. Это картина о пошлости и убожестве зла. И от очарования этим самым злом она предостерегает круче, чем пафосные проповеди о добре. И тот, кто вещает о своей брезгливости – не столько брезглив, сколько труслив. Вот что: вглядываться в зло нужно. Не для постижения его глубины. А для понимания его убожества и повседневности. Источник
