На днях в Челябинске закрасили мурал (огромное граффити) на стене многоэтажки. На месте яркой картины с «девушкой, встречающей гостей» осталось полотно суицидально-серого цвета. Это произошло несмотря на согласование рисунка с администрацией города. Оказалось, что тут, как говорится, «рыночек порешал»: граффити затерла контора, получившая право размещать на этой стене рекламу. К чести чиновников, они откликнулись на возмущение общественности и теперь способствуют восстановлению работы (во всяком случае, на уровне риторики).
Но такая реакция – редкий случай. Талантливая настенная живопись уничтожается в России регулярно и повсеместно, и обычно это происходит по принципу «не разрешено – значит, запрещено».
Так, летом 2019 года в Москве были закрашены прекрасные муралы, созданные независимыми художниками (см. «Послание»). Картины, ставшие украшением города, безжалостно стерли, судя по всему, из-за новых бюрократических правил. В то же время в столице иногда появляются «согласованные» граффити, которые отличаются крайне сомнительными эстетическими качествами.
В моих Мытищах (внешне, увы, ничем не примечательном городе) был затерт партизанский арт с изображением женщин – звезд западной поп-культуры. Теперь вместо Меган Фокс и Рианны – просто серые стены гаражей и опоры мостов. Лично я не являюсь фанатом творчества этих артисток, но их портреты на общем мытищинском блеклом фоне служили как бы порталом в какой-то другой, более яркий мир. Кому стало лучше от отсутствия этих рисунков, представить трудно. Как остановить этот бессмысленный, но беспощадный граффитицид?
Концептуально решение проблемы кажется очевидным: судьбу граффити должны решать не коммунальщики, не чиновники, не коммерческие структуры, а местная гражданская община посредством некоего органа самоуправления. Вопрос только в уровне такого органа: будет ли это совет дома, или, скажем, районный совет, а то и выше, ведь экстерьер зданий, тем более брандмауэр (глухая стена дома), имеет значение для облика всего города.
Однако в случае, когда речь идет именно о «партизанских», то есть не согласованных с владельцем стены художествах, свобода творчества встречается с другой священной коровой усвоенных нами ценностей – неприкосновенностью частной собственности. Рисовать на чужих стенах без спросу в принципе плохо. Но и ликвидировать талантливые работы из одного только принципа не очень хорошо.
Что же делать?
На мой взгляд, справедливым наказанием за подобную несанкционированную мазню (любую – талантливую или нет) было бы взыскание с автора рисунка ощутимой суммы. Что бы ты ни нарисовал на не принадлежащей тебе городской поверхности – хоть «Мону Лизу» – будь добр, раскошелься. А вот оставлять твое граффити или нет – решат сами местные жители.
В идеале гражданская община получит и деньги, и шедевр на стене своего города. А если художник, как это часто бывает, окажется беден, единомышленники смогут собрать ему деньги на выплаты. И все будут счастливы. В конце концов, пострадавшая сторона, очарованная талантом хулигана, может и вовсе отказаться от иска. Но лучше не надо. Все-таки рисовать на чужих стенах без спросу – непорядочно.
- Москвичи вступились за граффити с портретом Марка Захарова
- На Украине нарисовали граффити с Гитлером возле еврейского поселения
- Кража работы Бэнкси в Париже попала на видео
Тут, конечно же, возникнет масса вопросов. Например, что делать, если личность анонимного художника установить не удастся? Что ж, это будет печально (или не очень). Но даже если хулигана не найдут, не беда: талантливые работы можно монетизировать по-другому.
Например, давно и успешно монетизируется деятельность пресловутого бессребреника Бэнкси. Выставка его работ (якобы организованная без ведома самого художника) в Москве и Петербурге прошла с большим успехом, несмотря на дорогие билеты.
В конце концов, к уличным картинам можно водить экскурсии. Можно подороже продавать квартиры с видом на муралы или открывать рядом с ними тематические кафе. Да мало ли что можно придумать. Настоящее произведение искусства неизбежно будет вдохновлять других людей на творчество в самом широком смысле этого слова.
Нашим серым безобразно-однообразным городам так не хватает и ярких красок, и уникальности. Уличные художники дают им немного и того, и другого. Делают их чуть больше похожими на места, в которых хотелось бы жить (а туда, где хочется жить, неизбежно будут стекаться и деньги – это к вопросу о монетизации).
Любое настоящее народное творчество – актив куда более ценный в долгосрочной перспективе, нежели то, что неповоротливый «мозг» чиновного аппарата может придумать взамен, будь то госзаказ в сфере искусств или, например, сдача поверхностей, которые могли бы стать «холстом» для уличного художника, под рекламу.
Народное здесь, конечно же, не значит «традиционное». Речь не только об условных бабах в кокошниках, а о частной творческой инициативе вообще. В этом смысле и произведения Пушкина, и современный уличный арт являются примерами вполне себе народной креативности.Кстати, и у Пушкина, и у Бэнкси с коллегами есть общая неотъемлемая особенность – склонность к «хулиганству». И должностные лица должны это понять, принять и простить – ведь именно такими «хулиганами» из разных сфер, как показывает практика, и создается национальная и мировая культура.
А вандалами – уничтожается.
