Кулинария – это та область человеческого знания и умения, которая влияет на самооценку, пищеварение и способность нравиться женщинам. На качество жизни, одним словом.
Приезжай, Джейми Оливер, к нам, я прокачу тебя из Марьиной рощи до Тимирязевской
Есть много модных кулинарных шоу и книг. В шоу смазливый английский паренек рассказывает, как приготовить ужин из восемнадцати блюд на тридцать человек за девять минут, а в книге дорогая содержанка из ЖЖ пишет так: «Когда мне хочется свежих осьминогов, я встаю в восемь утра и отправляюсь на ближайший рыбный рынок».
Как много у нас общего. Я тоже встаю в восемь утра. Однако, когда мне хочется свежих осьминогов, я покупаю сосиску в тесте у армянской женщины на первом этаже нашего бизнес-центра.
Как все это далеко от жизни. От ее биения, ее плоти, ее правды.
У меня есть отличная идея настоящего кулинарного шоу – готовим на Тимирязевской, например. Я – герой.
Жена с детьми на даче, готовить для самого себя как-то странно, но и питаться в заведениях я не могу. Трудно сказать, отчего я не люблю общепита. Однако же не люблю. Ни дорогих ресторанов, ни дешевых столовых.
По дороге на работу решил купить что-нибудь на завтрак. Зашел в очень модное место – из тех, где перед входом на доске мелом все красиво написано и нарисовано. Пицца там, сэндвичи эти самые.
Милая кассирша говорит мне – ой, как хорошо, что вы зашли. Да уж, думаю, народу-то никого.
– Мы, – говорит, – делаем очень вкусные сэндвичи на домашней фокачче.
Я не знаю, что это, но сделайте уж.
– А что внутрь положить?
А откуда я могу знать, что туда внутрь положить? Я же здесь даже не работаю!
– Бекончик, колбаску или курочку?
Пусть, думаю, будет бекон.
Ушла на кухню, возвращается, говорит:
– Ой, а бекончик закончился.
А как он, мать твою, мог закончиться-то? Сейчас девять утра, понедельник, и я тут единственный посетитель!
И так вот у них все. Иди, мальчик, вон, триста рублей, будь любезен, заплати. Это же домашняя фокачча!
И тогда я решил приготовить плов. Я решил приготовить такой плов, чтоб в Фергане имам упал с минарета, захлебнувшись слюной. Такой плов, чтоб весь общепит Москвы осознал свою ничтожность и бессмысленность. Такой плов, чтоб его частицу отправили бы в космос в запаянной капсуле в качестве послания инопланетянам о земной жизни.
А что нужно для хорошего плова? Да практически ничего. Баранина, рис, морковь, чеснок. Еще зира. Но зиры у меня с апреля много осталось. Я тогда так устал от Великого поста, что решил стать евреем и начал жарить фалафели. Но это другая история.
Как говорил Омар Хайям: «Лучшая баранина в Москве продается у метро Тимирязевская в ларьке ИП Алиев. Но туда еще нужно доехать».
Какие-то товарищи из Мосгортранса отменили автобусы на 19-м маршруте и вместо них пустили «бобиков» – среднее между УАЗ Буханка и плацкартным вагоном Мурманск – Адлер.
Народу в такой «бобик» набивается ровно столько, чтоб промеж людей оставалось место только для хлюпающего пота. Приезжай, Джейми Оливер, к нам, я прокачу тебя из Марьиной рощи до Тимирязевской.
Первый пункт в рецепте нашего плова – это даже не купить мяса, а доехать до того места, где оно продается. Две остановки все равно приходится идти пешком, потому что нет ничего омерзительней пробки вдоль монорельса.
А в ИП Алиев нет баранины.
– Слушай, все продаль, да.
Но Муртуза – уважаемый человек, поэтому я купил у него кусок курдюка. Курдюк для плова тоже нужен.
Пришлось идти в соседний павильон, где мясом торгует одноногая Татьяна. У нее я купил подозрительную мякоть в целлофане и лопатку. Было неловко спрашивать – нет ли ножки?
Дома я засолил рис – замочил его в воде с большим количеством соли. Сделал я это для того, чтоб больше ничего уже в плове не солить.
Когда курдюк вытопился на дне казана, я выпил рюмку водки и закусил шкваркой – это обязательное правило, без этого плова не будет, клева не будет, вообще ничего не будет.
Чем дольше я резал мякоть, тем подозрительней она мне казалась. Она не пахла ничем. В то время как кости лопатки благоухали тем самым бараньим духом, который так эффективно отпугивает женщин.
Пока я пережаривал кости с луком, стало ясно, что для мякоти на дне казана не хватит места – она там не обжарится. Тогда я стал жарить мякоть на отдельной сковороде. И из мякоти поперло. Пахнуть она не начала, но стала исходить пеной. Ладно, подумал я. Прожарится, не страшно.
Когда все ингредиенты, кроме риса, встретились в казане, я кинул туда две нечищеные головки чеснока, оставил все тушиться на полчаса и выпил вторую рюмку водки.
Вообще, водка плоха тем, что одному ее пить трудно. Практически невозможно. Но есть же традиции, есть обязательства перед кулинарным искусством.
Я курил на балконе и думал: «Ничего, ничего. Будет вам и хумус, будет и кускус. И киноа с гвердцители на вяленых артишоках. Могу ведь, когда захочу. Могу, чего уж там говорить».Шел второй час готовки плова.
Наконец настало время всыпать рис. Это оказалось просто. Да и говорить не о чем. И вот тогда я решил, что плов пора бы и посолить. Я кинул в казан большую жменю крупной соли. И когда последняя крупица упала в казан, я вспомнил, что солить тут ничего не надо, потому что рис-то соленый настолько, что аж глаза ест.
Ладно, еще посмотрим.
Рис варился так же долго, как обжаривалась мякоть. Она, кстати, напомнила о себе из казана каким-то небараньим запахом. Но я заглушил его зирой.
Через полчаса, когда на часах было 23.00 – готовить я начал в восемь вечера – я попробовал плов. Он был соленый, как подмышки боцмана дальнего плавания.
Я выпил третью и последнюю рюмку и принял решение – не сдаваться.
Я нарезал картошку, завернул ее в марлю, кинул в казан и налил туда еще немного кипятка.
Картошка будет вариться и забирать лишнюю соль, думал я. И я был прав. Правда, за то время, что картошка забирала соль, рис разварился до состояния брикетного мармелада. Блюдо было больше похоже на паэлью. На панакоту. На песто. Ничего из этого я не ел, а потому могу с уверенностью об этом говорить.
Ушедшая соль обнажила вкус бараньей мякоти от одноногой Тани. Мне подкинули испорченное мясо. После изнурительной дороги, трех часов трудов и трех же рюмок водки у меня был восьмилитровый казан из слипшегося риса и испорченного мяса.
Да, этот казан я бы запаял и отправил бы его в космос с Татьяной верхом. Инопланетяне получили бы весьма красноречивую информацию о нашей цивилизации.
Палец еще порезал.
Сегодня, пожалуй, приготовлю что-нибудь попроще – например, ничего.
Источник: Блог Дмитрия Самойлова
