Ничего нельзя вернуть. Ничего. Эта банальность – самая важная для меня сейчас. Жизнь устроена так, что ты все время думаешь о том, как тебе было хорошо где-то, с кем-то, когда-то.
Все время думаешь о том, как тебе было хорошо где-то, с кем-то, когда-то
Про квартиры, где давно уже живут незнакомые люди. Про работы, где сто лет назад закрыли и сдали последнюю отчетность, заперли комнаты. Про женщин, которые счастливо вышли замуж. Про друзей, которые стали чужими людьми – иногда по твоей собственной вине, а иногда «так сложилось».
Да и просто про годы и дни, а то и минуты, которые – как выясняется – были лучшими. И хочется, конечно, поиграть в реконструктора.
Все время хочется пойти к тому самому дому – или другому, он ведь уже не один такой в памяти, – набрать комбинацию на кодовом замке и войти, и чтобы все, чтобы все-все-все-все на свое место вернулось.
Но эти комбинации устарели, замки поменяли, пароли и коды не действуют. И вернуться нельзя. Никуда.
Но это еще не самое грустное.
Самое грустное – это то, что, когда ты был младше, у тебя взамен старого хвоста вырастал новый хвост.Когда ты что-нибудь в жизни терял – ты быстро находил новое.
Это был такой легкий, такой естественный и вроде бы неизбежный процесс: вместо одного города, дома, работы, любви, друга, вместо одного счастливого времени жизни – другое.
А потом хвост перестает вырастать.
И на месте всего, что потеряно, образуется пустота. Как пустырь у большевиков на месте снесенной церкви.
И сидишь ты на этом пустыре на скамеечке, смотришь на пару жалких деревьев, на урну с окурками, на посторонних каких-нибудь пацанов, смотришь и думаешь: это что – все?
Это уже – насовсем? И больше не вырастет тут ничего?
Легче всего ответить: вырастет! Вырастет! (Это если оптимистично.) Или наоборот: насовсем-насовсем! Голову в урну засунь! (Это если злобно.) А как на самом деле – неизвестно.
Но только известно, что прежнего – не вернуть.
Источник: Блог Дмитрия Ольшанского